— Да я вообще-то по соусам не специалист, я больше по сладким блюдам…

— Правда? — удивился повар. — А хозяйка говорила, что ты хвалился своим кулинарным искусством. Я уж думал — конкурент появился. Ну, ладно, я буду руководить, а ты только смешивай все и растирай в ступке.

Новичок с радостью схватился за пестик, выражая полную готовность перетереть в порошок хоть старый кирпич, но и здесь его подстерегали новые опасности.

— Кардамон! — командовал повар. — Фенугрек! Шафран! Щепотку имбиря!

У Таба-Табаки закружилась голова от всех этих названий. Он тыкался в разные баночки с пряностями, стараясь интуитивно определить, какое из этих дивно пахнущих специй может называться фенугреком, кориандром или тмином.

Когда повар взглянул на то, что отложил новичок для последующего перетерания в ступке, лицо у него приняло несколько озадаченное выражение.

— Помощничек! — присвистнул он. — Ты когда-нибудь на кухне бывал вообще-то?

Показать себя с лучшей стороны Таба-Табаки удалось только тогда, когда повар сам сложил в ступку все, что требовалось для карри. Тут уж новичок приложил всю свою силу, чтобы это было перетерто до такой консистенции, какой не имела даже рисовая пудра.

— Это все? — с надеждой спросил он, покончив со специями. — Я могу идти?

— Приступай к сладкому, раз ты по нему такой специалист, а я займусь бобами и фруктовым салатом, — великодушно предложил повар. — Что будешь готовить? Учти, молодой господин без ума от миндальной халвы и зарды с шафраном.

— О Аллах! — простонал «специалист» по сладким блюдам.

— Что, и это не умеешь? — В голосе повара звучало даже не удивление, а уже какое-то восхищение полным отсутствием опыта у так громко заявившего о себе кондитера. — Ну ты и тип!

— Я умею делать такое, что вам всем и не снилось! — неожиданно пошел ва-банк Таба-Табаки. — Бланманже! Пирог по-венски! Яблочный пай с кленовым сиропом! Торт «Саварен»! Рейнское печенье! Десерт «Ласточкино гнездо»!

— Давай! — принял вызов повар. — Давай «Ласточкино гнездо»!

— Не выйдет! — победно отрезал знаток европейской кухни. — Ингредиентов нету! Придется уж вам есть свою зарду!

Повар с минуту смотрел на него молча, а потом грустно сказал:

— Думаю, до вечера продержишься. Но завтра тебя уж точно уволят!

Он еще побродил по кухне, тяжко вздыхая, с жалостью глядя на новичка, вытащил лепешку и протянул ему.

— На, поешь, проголодался, наверное, от непосильных трудов. Это ты, что ли, Ахмету заплатил? Прав был старик, ты действительно сумасшедший, — покачал он головой. — Ладно, ступай, спрячься где-нибудь, раз уж тебе так нужно около хозяйской дочки околачиваться. Я дворецкому, если спросит, скажу, что в кладовую тебя послал. Только смотри, чтоб беды от тебя не было — такую девочку грех обидеть… Бороду, кстати, подклей, слева немного вкось поехала…

Таба-Табаки схватился за свое седое украшение и, благодарно улыбнувшись повару, выскочил из кухни. Ища место, где можно привести себя в порядок, он попал в ванную.

«Да, как-то я об этом и не подумал, можно было бы и у нас в доме завести что-нибудь подобное, — проговорил он про себя, разглядывая просторное помещение, выложенное карминовым мрамором. — Это царское великолепие с нашей скромной ванной и не сравнить». Посреди зала располагался бассейн из идеально отполированного камня, в который можно было спуститься по ступенькам небольшой лестницы с латунными перилами. Верхнюю половину одной из стен занимало огромное зеркало, под ним стоял мраморный столик на изящно выгнутых ножках, украшенных сложной резьбой, и полукресло с бархатной подушкой того же цвета, что стены и пол.

Таба-Табаки не смог отказать себе в удовольствии подойти и потрогать пальцем некоторые вещички — хрустальные пузырьки с благовониями, изящный гребень, инкрустированный сверкающими камнями, разные коробочки и футлярчики, скрывающие нечто, о чем он и понятия не имел.

«Надеюсь, Секандар-барк моется в другом месте», — ревниво подумал новый слуга, оглядывая полку с электроприборами. К своей радости, он не обнаружил ничего, похожего на бритву. Очевидно, этой ванной комнатой пользовались только женщины.

Уже собираясь покинуть ванную, он вдруг из любопытства нажал на какую-то блестящую кнопку, и бассейн стал быстро наполняться водой. Остановить этот процесс оказалось не так уж просто. Таба-Табаки исползал все вокруг, отыскивая устройство с обратным действием, пока наконец не сообразил, что требуется повторно нажать на ту же кнопку, чтобы все закончилось. Затем ему пришлось раздеваться и лезть в воду вытаскивать затычку. Утешал он себя только тем, что имел случай искупаться в бассейне Фейруз.

Оглядев напоследок свою бороду, Таба-Табаки пустился дальше странствовать по дому, поражаясь его роскошному убранству. Особенно хороша была зенана — женская половина, лишенная многих причуд и излишеств, которыми грешил вкус самого хозяина.

Он долго разглядывал музыкальный салон — большой круглый зал, вдоль стен которого стояли кресла с высокими резными спинками, а в центре, на овальном помосте из лакированного дерева, — рояль, которому, наверное, было не меньше столетия. Таба-Табаки позволил себе поднять крышку и коснуться пальцами желтоватых клавиш, однако извлечь звуки из инструмента не решился, опасаясь привлечь внимание, хотя соблазн сыграть что-нибудь на таком рояле был велик.

В высоком шкафу хранились ноты и музыкальные инструменты, многие из которых могли бы соперничать по возрасту с роялем, а иные, как, например, чуть поблескивающая старым лаком скрипка, в несколько раз превосходили его годами.

«Неужели Фейруз еще и музыкантша? — с восхищением думал любопытный слуга. — Почти все девушки нашего круга умеют играть, но чтобы посметь сесть за такой инструмент, человеку надо быть просто мастером. Надеюсь, мне случится услышать ее игру раньше, чем меня вышвырнут отсюда».

Ему очень хотелось осмотреть домашнюю библиотеку Малик Амваров, о которой приходилось слышать много лестного. Но когда он наконец нашел комнату, где она располагалась, выяснилось, что в ней работает сам хозяин. Опасливо косясь на его спину, склоненную над толстым томом в сафьяновом переплете, Таба-Табаки только издали оглядел идущие до самого потолка стеллажи, заставленные книгами. Оттого, что ознакомиться с ними не было никакой возможности, ему стало казаться, что тут обязательно должно быть все, о чем он мечтал и что не мог найти нигде, даже в лучших государственных хранилищах.

Разочарование было так велико, что Таба-Табаки решил вознаградить себя за перенесенный удар и отправиться в спальню Фейруз, хотя сначала у него совсем не было таких бестактных намерений. Найти ее труда не составило: он просто принюхивался у каждой двери и смело толкнул ту, из-за которой повеяло волшебным ароматом.

Комната была розовой — розовый ковер на полу, розовое покрывало на кровати и даже мебель из розового дерева. Непрошеный посетитель даже не смог бы сказать, понравилась ли ему эта хорошенькая девичья спальня — это как бы не подлежало оценке, ведь здесь жила сама Фейруз, это ее безраздельные владения — а значит, рай. Кто бы посмел сказать, что ему не слишком понравилось в раю?

Он не сразу решился переступить порог, пробовал взывать к собственному хорошему воспитанию, которое обязано было помешать ему это сделать, но то, что влекло его сюда, оказалось сильнее воспитания. Последней данью ему было то, что ложиться на розовый шелк покрывала пожилой седобородый слуга все-таки не стал. Он только погладил ладонью нежную ткань и, вздохнув, отвернулся к комоду, на котором стояли фотографии хозяйки. На одной из них она была снята еще ребенком — толстенькое щекастое существо в кружевах и огромных маминых серьгах. «Поди знай, что из такого надутого малыша вырастет очаровательная девушка!» — покачал головой господин Таба-Табаки, ставя на место портрет в деревянной раме. Другое фото понравилось ему куда больше. На нем Фейруз была уже взрослой и ласково улыбалась кому-то, стоя на террасе своего дома.