— Думаешь, нечистую совесть, да? Нет! Сознание своего предательства? Нет! Раскаяние? Тоже нет! Ты подарил мне счастье, понял? — закричал Ахтар, с ненавистью глядя на Джаведа. — Я счастлив, а пью, потому что боюсь утонуть в своем счастье.

Он сделал шаг к креслу, но внезапно потерял равновесие и повалился на пол, стукнувшись головой о край стола. Хозяин бросился к гостю, чтобы помочь ему встать, но Ахтар со злостью оттолкнул его руку.

— А ты, ты не хочешь выпить? — спросил он, поднимаясь. — Забудешь обо всем, мир станет таким, как прежде… Или не станет, — неожиданно заключил он.

Его бутылка оказалась у самого рта Джаведа, и слабая струйка полилась на рубашку, оставляя змеиный след на белом полотне. Тот вырвал бутылку и запустил ею в стену. Со звоном посыпали осколки, заставив бессмысленную физиономию Ахтара расстроенно вытянуться.

— Ничего, это не беда, — утешил он себя. — Виски это не молитва. Его я вполне могу себе позволить, ведь оно продается. Сейчас же и пойду!

Он сразу повернулся к двери и заторопился прочь, натыкаясь на все, что попадалось ему на пути.

Джавед все еще стоял и смотрел на то место, где только что был его гость, когда в комнату вошла сестра. Она молча направилась к стене и принялась собирать осколки.

— Он не дойдет до дома в таком состоянии, — глухо произнесла наконец Мариам, видя, что брат по-прежнему не двигается с места.

— Я не нянька Ахтар Навазу! — закричал на нее Джавед, как будто радуясь возможности выплеснуть горечь, оставленную этой встречей.

— Да, да, мой дорогой, я знаю, — нежно сказала сестра.

Джавед хотел еще что-то добавить, но осекся и, стукнув кулаком по столу, бросился из кабинета.

Уже совсем стемнело, когда к дому Хусны, на котором теперь висела табличка «Продается», подошел знакомый привратнику человек.

— Господин Ахтар? — удивился старик, глядя, как тот лихо опрокидывает себе в рот большую бутыль с вином. — Вы пьете?

— Именно! Именно так! Выпей-ка и ты! — Ахтар щедро протянул ему вино, стараясь поделиться со всеми удовольствием забыть о реальном мире.

Однако старик брезгливо оттолкнул его руку.

— Ну, как знаешь, — смирился Наваз и решительно зашагал к лестнице, ведущей в жилище танцовщицы.

— Эй, куда вы идете? — крикнул ему вслед привратник.

— К своей Хусне, — улыбнулся Ахтар.

— Но… Хусны нет здесь больше, — растерялся старик.

— Только не для меня! — Ахтар пошарил в кармане и вытащил подаренный когда-то ключ, которым ему ни разу не пришлось воспользоваться. — Сегодня она станет моей, — поделился он со стариком. — Или я — ее. Я что-то запутался…

Привратник махнул рукой, понимая, что остановить Ахтара ему все равно не удастся, но все-таки крикнул ему в спину:

— Боюсь, что входить туда опасно — по ночам из дома слышится музыка.

Однако увидев, что господин уже вошел в дверь, старик предпочел делиться остальными своими наблюдениями с собакой, свернувшейся у его ног.

— Конечно, Яки, чего еще можно ожидать от дома, хозяйка которого покончила с собой? Эх, наша бедная райская птичка! Все ей хотелось выпорхнуть из клетки, да только удалось это или нет — один Бог знает.

Ахтар шел по темному залу, пытаясь нащупать выключатель, но это ему никак не удавалось.

— Хусна! Где ты? — закричал он. — И почему так темно?

Из дальнего угла послышались тихие звуки ситары, и он пошел на них, узнавая мелодию песни, которую она ему пела когда-то:

— Включи свет, Хусна, я не вижу тебя, — попросил он, и сейчас же все вокруг осветилось голубоватым сиянием.

Хусна в серебристом платье шла к нему с ситарой в руках. На груди у нее ослепительно сверкал круглый медальон.

— Какая ты бледная, — поразился Ахтар. — Все грустишь? Ничего, это уже позади. Теперь тебе станет веселее, вот увидишь!

Он потянулся, чтобы коснуться ее щеки, но женщина внезапно отпрянула, так что пальцы Ахтара ощутили лишь воздух.

— Хусна, я пришел к тебе, чтобы слушать твои песни, видеть танцы, любоваться тобой и…

— Хусна больше не танцует и не поет, — перебила его она. — С этим покончено.

— Почему? — поразился Ахтар. — Ты сердишься на меня за то, что я пьян?

— Потому что Хусна оставила этот мир, — объяснила женщина.

— Забудь об этом, дорогая, — махнул рукой Наваз. — Я сделаю твой мир прекрасным. Снова заиграет музыка, зазвенят твои браслеты…

— Поздно, — покачала Хусна головой. — Все уже кончено.

— Ер-рунда! — возмутился Ахтар. — Ты будешь моей…

Он протянул руки, чтобы обнять ее, не выпуская при этом бутылку, но женщина отступила назад, и у него опять ничего не вышло.

— Ну, Хусна! — жалобно протянул он, как обиженный мальчик.

— Когда-то вы пришли сюда, чтобы спасти семью сестры, — сурово ответила танцовщица. — А сегодня вы здесь, чтобы разрушить счастье своей семьи. Я не желаю этого видеть. Уходите и… берегите свой брак с женщиной, которую любите.

— Да что это за любовь? — закричал он, бросая наконец свою бутылку и сжав голову руками. — Это не любовь, это сплошная боль, низость, предательство. Она не любит меня, я ей не нужен. Ты, ты мое спасение, Хусна. Дай мне руку, пойдем со мной, ты нужна мне!

Он подошел к ней совсем близко и попытался взять ее ладонь, но это никак ему не удавалось. Казалось, его руки проникали сквозь ее тело, не задевая ничего в пространстве.

— Что это, Хусна? Я схожу с ума?

— Ахтар, с кем ты разговариваешь? — раздался сзади голос Джаведа. — Пойдем-ка отсюда.

— Ты не хочешь поздороваться с Хусной? — обернулся к нему Наваз. — Я требую к ней уважения.

— У тебя уже видения? Хусна умерла две недели назад, в день твоей свадьбы! — раздраженно ответил Джавед, увлекая его за собой к двери.

— Хусна, что он говорит? — закричал Наваз. — Ты умерла? Скажи же ему, что он ошибся…

Однако женщина в серебристом платье молча шла за ним, не произнося ни слова. Ее образ постепенно таял, наполняя темноту серебром наряда, пока наконец совсем не слился с мерцающими сумерками.

— Хусна, что это? — шептал Ахтар. — Я, наверное, совсем пьян. Джавед, куда ты меня ведешь?

— Куда? К твоей жене! — усмехнулся тот, взваливая на плечи тяжелое тело друга.

— К моей жене? Ха-ха-ха! Ты хочешь сказать, к своей любимой? — пробовал возмущаться, вися вниз головой, Ахтар. — Я не желаю! Я не хочу, чтобы ты… Я не хочу…

Поднимаясь по лестнице со своей ношей на плечах, Джавед увидел Фейруз, выбежавшую ему навстречу. Он понял, что она готова броситься к нему, но взглядом приказал ей не приближаться и пошел в спальню. Там он свалил на шелковое покрывало сладко храпящего Ахтара, снял с него туфли и обернулся к застывшей в дверях Фейруз:

— Позаботься о моем друге — я вручаю тебе его жизнь и счастье.

Фейруз подняла на него полные слез глаза.

— Ты мне уже вручал однажды жизнь и счастье, Джавед, — тихо сказала она. — Твою жизнь и твое счастье. И я приняло и то, и другое. Как же мне принять эти?

Он молчал, не зная, что ей ответить и не решаясь поднять взгляд.

— Не молчи, Джавед, скажи, как мне жить дальше? — взмолилась девушка.

— Чем я могу тебе помочь, Фейруз? Тем, что сам страдаю? Убить его? Что мне делать, чтобы спасти тебя, дорогая? Я готов на все, но не знаю, где искать выход, — развел руками юноша. — Похоже, его вообще не существует для нас. Все! Все кончено, и мы попались в силки, как доверчивые фазаны. Кто только не охотился на нас: твой отец с его тщеславным упрямством, твой брат, мой друг с его предательством! Их много, и у них есть против нас оружие! А мы… Я виноват перед тобой, прости меня, если сможешь. А теперь я уйду, и на этот раз — навсегда.

Он быстро выбежал из спальни, стараясь даже случайно не коснуться ее взглядом, потому что, кто знает, что случилось бы с ним, если бы Джавед увидел, как, теряя сознание, медленно сползает на ковер та, которая давно уже стала его любовью, светом и жизнью.