Брока вскрикнул от удивления, затем отбросил в сторону бесполезную рукоять и отступил за пределы досягаемости Мирона.

— Прежде чем ты уйдешь, я советую тебе извиниться перед Серафиной и ее отцом, — сказал Адон.

Брока развернулся кругом, чтобы стать лицом к жрецу.

— Да ты знаешь, кто я такой? — возмутился он.

— Забияка, который мучает женщин и прячется за своим кинжалом, — сказала Корин. — И это настоящий позор. Прежде чем ты так себя повел, я решила, что ты симпатичный.

Брока проигнорировал упрек Корин и указал на крепость в дальнем конце деревни.

— Я сенешаль владельца этого замка, — сообщил он. — И в данный момент представляю своего господина в этом деле. Я надеюсь, что вы будете держаться подальше — или ответите перед ним.

С этими словами он развернулся обратно к Мирону.

— Мне приказали осмотреть лицо твоей дочери, — сказал сенешаль, глядя хозяину в глаза. — Если ты помешаешь мне опять, я отстегаю кнутом всю твою семью.

— Позволь ему, отец, — сказала Серафина, поднимая руки, чтобы снять платок. — Мне не будет больно, если я дам ему взглянуть.

Когда Мирон неохотно отступил, Брока фальшиво улыбнулся ему.

— Если бы твоя дочь беспокоилась о женщинах Тегии так же, как и о своей семье, она пошла бы со мной в замок, — сказал он. — Тогда, возможно, твои клиенты простили бы тебе упрямство Серафины.

— Она не сделала ничего плохого, — сказал Адон. Он схватил сенешаля за руку. — После того, как ты извинишься, ты вернешься к своему господину и скажешь ему оставить Серафину в покое.

— По чьему же приказу? — усмехнулся Брока.

— По распоряжению Адона, последователя Мистры, патриарха Служителей Тайны, — вмешалась Корин.

Это только рассмешило сенешаля.

— Мой господин не признает здесь власть богов, — сказал он, возвращаясь к дочке хозяина. — А сейчас дай мне взглянуть, что сделало проклятие господина с твоей красотой.

Адон ткнул Броку в спину, и сенешаль развернулся кругом. Не новичок в драке, священнослужитель легко блокировал его удар. Он контратаковал, воткнув раскрытую ладонь в подбородок, в то же время занеся ногу за лодыжку противника, и сбил Броку с ног. Сенешаль рухнул с глухим стуком, его болезненный вскрик не оставлял сомнений, что столкновение с полом было жестким.

Адон поставил колено на грудь Броки.

— Извинись.

В ответ сенешаль только выпалил цветистое проклятие.

— Возможно, ты был бы более благожелательным, если бы не был таким красивым, — сказала Корин.

Послушница выговорила заклинание и коснулась бровей Броки. Ее магия сработала превосходно.

Лицо сенешаля потемнело до бордового оттенка, затем покрылось нарывами и гнойниками. Испуганно вскрикнув, он отполз в сторону и сгреб осколок зеркала, которое выронил, когда Мирон толкнул его.

— Мое лицо! — завыл Брока, глядя на отражение в осколке.

— Тебе не на что жаловаться, — сказала Корин. — Оно лучше подходит к твоему характеру.

Сенешаль встал и повернулся лицом к послушнице.

— Лорд Горджиас[1] об этом услышит!

— Это все, что мне нужно, — произнес Адон, шагнув вперед. — А теперь убирайся!

Сенешаль швырнул осколок в Адона, который легко уклонился. Когда Брока удалился, патриарх повернулся к Мирону и Серафине.

— Расскажите мне про лорда Горджиса и о том, что он сделал с Серафиной и вашей деревней, — попросил священнослужитель, уверенный, что демонстрация его храбрости завоевала доверие хозяев.

— Ты безумец, — прорычал Мирон. — Я хочу, чтобы ты немедленно убрался с моего постоялого двора!

Адон нахмурился.

— Да что случилось? — вопросил он. — Разве не видно, что Корин и я здесь, чтобы помочь вам?

— Чтобы нас убили, вы хотите сказать! — бросил Мирон. — Вы оскорбили человека герцога. Я только надеюсь, что господин Горджиас удовлетворится вашими жизнями и не тронет мою семью.

— Он никого не убьет, — сказал Адон.

— Это очень любезно предложить нам защиту, но вы не сможете остановить герцога, — сказала Серафина. — В Тегии, по крайней мере, ни один жрец не сможет противостоять его магии.

— Его заклятья не могут быть сильнее, чем у Мистры, — сказала Корин. — Как и любого смертного.

— Мистры здесь нет, — прорычал Мирон, толкая Адона и его послушницу к выходу. — И пока вы не приведете ее с собой, вам здесь не рады! — содержатель гостиницы вытолкал их с веранды, затем взял с собой дочь и ушел на кухню.

— Что здесь происходит? — спросила Корин, глядя на дверь, в которой исчезли Мирон и Серафина.

— Я не знаю, — ответил Адон, больше думая о своем неудавшемся заклятии, чем о неблагодарности Мирона. — Ты заметила, что Мистра не откликнулась, когда я вопросил о своем первом заклинании?

Корин прикусила нижнюю губу и неуверенно глянула Адону в глаза.

— Возможно, мы в районе чрезвычайно дикой магии, — предположила она. — Со Смутных Времен никто не потрудился нанести на карту все места, где нисхождение богов сделало магию непредсказуемой. Тегия может быть…

— Тот, кто предан Мистре, не нуждается в воздержании от заклятий в участках, известных дикой магией, — педантично заметил Адон, затем взглянул в лицо девушке. — Ты знаешь об этом не хуже меня. И кроме того, мы оба знаем причину, по которой мое первое заклинание не сработало.

Послушница потрясла головой.

— Должно быть другое объяснение.

— Нет. Произошедшее — признак того, что Мистра разочаровалась во мне, — сказал он. — И если я не узнаю, почему она недовольна мной, прежде чем мы покинем Тегию, то боюсь, не узнаю этого никогда.

Следующим утром, когда солнце взошло, оно застало Адона стоящим в центре Тегии. Позади — прямо из горного склона — вырывался журчащий источник, наполнявший каменный колодец холодной, чистой водой. Перед ним находилась небольшая площадь, очерченная каменными стенами нескольких двухэтажных домов. На ней стояли дюжины женщин, одетых в белые рубахи и цветастые юбки, их лица были закрыты платком или шалью. Они держали в руках пустые деревянные бадьи, в которые каждое утро набирали воду из колодца.

— Магия Мистры защитит вас от лорда Горджиаса, — говорил Адон, как будто случайно положив ладонь на оголовье своей булавы. — Все, что от вас требуется — чтобы кто-то позволил мне доказать это.

Когда ни одна из женщин не вышла вперед, Корин шагнула в толпу и коснулась вуали худой крестьянки.

— Давайте же, неужели вам хочется носить эти маски до конца жизни?

— Что сделано, то сделано, — ответила женщина. — Серафина решила, что она слишком красива, чтобы выйти за герцога, и теперь мы все должны расплачиваться.

— Это не из-за Серафины! — крикнул Адон. — Лорд Горджиас проклял вашу деревню, и обвинять Серафину в том, что она не уступила его домогательствам — трусость!

— Тебе легко говорить, — произнесла пожилая женщина. — Ты ведь здесь не живешь.

Из толпы донесся возглас согласия, затем другая женщина сказала:

— Даже если ты сможешь нам помочь, что случится, когда ты уйдешь?

— Я скажу тебе, что случится, — ответила худая женщина. — Лорд Горджиас покарает нас за то, что мы посмели сопротивляться ему.

— Нет, не покарает, — сказала Корин, подходя к патриарху. Она почтительно улыбнулась Адону, потом добавила: — Я останусь, чтобы убедится, что этого не произойдет.

— Сильно же она нам поможет, — сказала пожилая женщина, глядя на Адона. — Если это твоя смелая идея — оставить маленькую девочку сражаться с герцогом, то я не хочу иметь с тобой ничего общего.

— И недели не пройдет, как она будет скрести полы у лорда Горджиаса и вымаливать еду, — высказалась другая.

— Нет! — воскликнул Адон. — С могуществом нашей Леди она достаточно сильна, чтобы превзойти любого противника — даже лорда Горджиаса!

С дальней части площади раздался знакомый голос:

— Тогда пусть докажет!

В толпе образовался узкий проход, и Серафина с парой ведер в руках вышла вперед. Когда она подошла к колодцу, то бросила ведра к ногам Корин и потянулась к своей вуали.