Тело было полностью обнаженным. Возможно, оно лежало здесь целый день, а может — только час. Деррон стоял над мертвым Амлингом, размышляя. Грабители могли унести посох и даже дешевый нагрудный клин, но зачем им понадобилась ряса?

Нагнувшись, он провел пальцем по глубокой борозде, процарапавшей дорогу. Нет, ни один средневековый инструмент не смог бы провести по камню такую черту. Вероятно, она была сделана той же кибернетической конечностью, которая сплющила затылок Амлинга.

— Сектор, по-моему, он отметил здесь границу нашей зоны безопасности. Показал, что знает о ней.

— Возможно, вы и правы, Одегард… Но об этом потом. Скорее подтягивайтесь к Винченто. Будьте осторожны.

Последняя фраза явно была излишней. Деррон уже пятился в нужном направлении, подняв посох, словно винтовку, напрягая слух и зрение. Едва ли это помогло ему, если бы в темноте прятался враг.

Но тянулись секунды, а Деррон все еще был жив. Через сотню шагов он повернулся и уже нормально зашагал вперед. Берсеркер совершил убийство мимолетно, оставив после себя знак, словно наглый преступник. И умчался дальше, чтобы заняться прямым своим заданием.

К тому времени, когда Деррон добрался до места, где дорога поворачивала к смытому наводнением мосту, вспышки молний переместились за горизонт. Он скорее почувствовал, чем увидел силуэт собора впереди и над собой. Еще ближе от дороги высились стены монастыря. Возле рухнувшей арки ворот Деррон разглядел экипаж, который он знал, должен был принадлежать Винченто. Под разрушенной аркой вздыхали укрытые от дождя тяглуны.

Громко шлепая подошвами по мокрой траве двора, Деррон направился к входу в здание. Он не старался подойти незамеченным, и вскоре из темного проема двери послышался оклик:

— Кто идет? Остановись и назови свое имя!

Деррон замер и, когда мерцающий свет фонаря упал на него, ответил:

— Я — Валзай Моснарский, математикус и философ. Судя по экипажу, который я видел, вы должны быть достойными людьми. А мне необходимо укрытие на ночь.

— Тогда иди вперед.

Дверь скрипнула, фонарь исчез внутри строения.

Деррон медленно приблизился, показывая, что руки его пусты, не считая невинного посоха. Дверь за ним захлопнули и прибавили в фонаре огня.

Помещение, видимо, раньше служило общей комнатой монастыря. Перед собой Деррон увидел двух солдат, один из них был вооружен неуклюжим пистолетом, второй — коротким клинком. Судя по пестрым мундирам, они принадлежали к одной из торговых компаний, которые, словно грибы после дождя, росли сейчас в опустошенной войной стране.

Рассмотрев благородный костюм путешественника, солдаты заговорили с ним более или менее вежливо.

— Итак, сэр, как же вы оказались в пути ночью, да и пешком к тому же?

Деррон нахмурился и выругался, выжимая воду из плаща. Потом поведал солдатам, как норовистые его тяглуны, испугавшись молнии, понесли и исчезли вместе с легкой двуколкой. Чума забери этих тварей! Если он поймает их утром, то раздерет им шкуры на тонкие полоски, готов побиться об заклад!

В довершение тирады он стряхнул воду со своей широкополой шляпы.

Деррон умел играть свою роль легко и естественно, и рассказ этот был отлично отрепетирован еще в Современности. Солдаты заулыбались, уменьшили бдительность и проявили желание поболтать. В монастыре места полно, сказали они, потому что монахи покинули его давным-давно. Жаль, конечно, что это не таверна с девками и пивом, даже хвороста маловато, но крыша хорошо сберегает от дождя. Да, они служат в одной из торговых компаний, в той, что подписала сейчас договор со Святым Храмом. Капитан и основная часть солдат находится сейчас в Оибоге.

— И если наш капитан только и может, что рукой издали махать, то нам волноваться нечего, верно? Что скажешь?

Несмотря на свою веселость, солдаты сохранили минимум профессиональной подозрительности, поэтому не стали говорить, сколько солдат оказались отрезанными на этом берегу реки, когда рухнул охраняемый ими мост — он мог оказаться разведчиком хорошо организованной банды разбойников. Деррон не стал расспрашивать, но по косвенным признакам понял, что их тут немного. Но вопрос относительно хозяев экипажа он все же рискнул задать.

— Хозяин один — старый господин. Его сопровождает слуга. Днем пришли еще два монаха. Так что пустых келий полно, сэр, выбирайте любую.

Деррон пробормотал благодарность. Один из солдат, прихватив фонарь, проводил его в коридор со сводчатым потолком, вдоль стены которого тянулся длинный ряд келий. Деррон вошел в одну из них.

У задней стены кельи стояла рама деревянной койки, которую еще не успели разрубить на дрова. На нее-то и присел Деррон, чтобы снять хлюпающие сапоги. Солдат с фонарем отправился обратно.

Он перевернул сапоги, чтобы они высыхали, потом растянулся на деревянной койке, подложив под голову мешок с вещами. Посох поставил поближе к кровати.

Он все-таки не достиг цели и не вернулся в тот, собственный, Оибог — такое у него было чувство. Амлинг… Его смерть казалась нереальной. Так же трудно было свыкнуться с сознанием того, что сам Винченто Винченто, отец-основатель науки Современности, находится всего в нескольких метрах от него и, быть может, именно он производит тот храп, что слабо доносился откуда-то из коридора.

Связавшись с Сектором, Деррон доложил о всех последних событиях. Потом на него медленно начал наплывать сон. Шум дождя убаюкивал, а мысль, что до завтрашнего утра он так или иначе не увидит Винченто, позволяла заснуть с сознанием выполненного долга.

Когда сознание начало уже меркнуть, Деррона поразила мысль, что голову его не занимает ни задание Сектора, ни его собственное стремление вернуться туда, ни потеря Амлинга, ни угроза берсеркеров…

Пульсирующий вызов Сектора вернул его в реальность.

— Одегард, нам удалось кое-что разобрать сквозь помехи. Внутри или поблизости от монастыря сейчас насчитывается четырнадцать жизнелиний. Одна из них, само собой, твоя. Другая — Винченто. Еще одна похожа на линию еще не родившегося младенца. Ты знаешь, как они выходят на экране — точками и пунктиром.

Деррон слегка шевельнулся, рама заскрипела. Ему было непонятным образом хорошо и уютно. За окном падали последние редкие капли дождя.

— Так, посмотри. Я, Винченто, двое слуг и двое солдат, которых я видел. Шесть. И еще, они скзали, два монаха. Восемь. Остается шесть необъясненных жизнелиний. Вероятно, еще четверо солдат и их полевая спутница, она-то и обзавелась вашей пунктирной линией. Едва ли она захочет вести ее дальше. Погодите, один из солдат определенно говорил что-то насчет того, что в округе нет девок… Значит, как я понимаю, один из присутствующих может не иметь жизнелиний на экранах, что может означать только одно — он или она и есть берсеркер-андроид.

— Да, мы так предполагаем.

— Завтра я посчитаю всех… и… погодите…

В темном проеме кельи шевельнулась фигура, еще более черная, чем ночь. Фигура монаха с капюшоном на голове, совершенно безликая во мраке. Монах сделал полшага в келью и вдруг замер.

Деррон застыл, вспоминая рясу, которую сняли с Амлинга. Рука его крепко сжала посох. Но он не осмелился бы использовать оружие, не зная точно, кто стоит перед ним. К тому же на такой короткой дистанции берсеркер вырвал бы посох из его рук, не дав даже прицелиться…

Прошло всего одно мгновение, потом фигура в капюшоне что-то пробормотала — это могло быть извинением за вторжение в занятую келью. И в следующий миг монах канул в темноту так же бесшумно, как и пришел.

Деррон полулежал, опираясь на локоть и все еще сжимая в руке посох. Он сразу же доложил о происходящем.

— Помни, он не осмелится убить тебя. Но стреляй только наверняка.

— Понял.

Он медленно вытянулся на койке. Ощущение уюта исчезло с последними каплями дождя.

Когда прикосновение чьей-то руки разбудило Винченто и он обнаружил, что спит среди голых каменных стен на влажной соломе, в душу его проник тошнотворный ужас. Случилось наихудшее — он валяется на дне темницы Защитников в ожидании казни. Ужас усилился, когда над ним склонилась безликая фигура монаха с капюшоном на голове. Он разглядел ее в сочившемся сквозь крохотное окошко свете луны. Очевидно, дождь кончился…