— Что с тобой? — спросила она.

— Ты наливаешь мне кофе через газету.

— О, Боже! — усмехнулась Сабина. — Через твою драгоценную газету, как это ужасно!

— Ты будешь смеяться, — отразил удар Тео, — но это действительно драгоценная газета.

«Но больше я ничего не скажу», — подумал он.

— С какой стати? — спросила Сабина с мягкой насмешкой. — Что в ней такого написано? Понизят налоги?

— Нет, наоборот, эти мошенники хотят поднять налог на добавленную стоимость.

— Может между Израилем и арабами наступил мир?

— Этого не будет ещё сто лет!

— Румменигге переходит в «Шальке»?

— Это уже что-то! — воскликнул Тео с воодушевлением.

— Тогда мне действительно любопытно, — сказала Сабина. — Выкладывай, что случилось?

— Ты никогда не догадаешься, Бина.

— Новый рекорд в лото?

— Горячо! — непроизвольно воскликнул Тео.

— И сколько?

Тео понимал, что ему надо притормозить.

— Ну, ладно, — произнёс он, — нового рекорда нет, но есть кое-что другое, чем тоже нельзя пренебрегать.

«Я ей больше, точно, ничего не скажу», — решил он про себя.

— Что-то произошло с лотереей? — спросила Сабина.

— Да.

— Выиграл кто-нибудь очень нуждающийся?

На это Тео насмешливо улыбнулся, хотел он того, или нет.

— Да.

— Какой-нибудь безработный с большой семьёй?

— Нет.

— Какой-нибудь инвалид?

— Нет.

— Кто тогда?

— Один трактирщик.

Сабина посмотрела озадаченно. У неё возникло подозрение, кто мог это быть. Однако она переспросила:

— Трактирщик?

— Да, один нуждающийся трактирщик, Бина.

Тео не мог устоять перед искушением продолжить эту игру.

— Я надеюсь, ты не станешь говорить, — добавил он, — что таких трактирщиков не существует?

— Нет, нет, — согласилась Сабина, — таких много. У них трудная работа.

— Правильно, и даже здесь, в Гельзенкирхене.

— В Гельзенкирхене? — Сабина покачала головой. — В Гельзенкирхене я таких не знаю. Об этом заботятся наши бравые горняки.

— Ни одного нуждающегося трактирщика?

— Ни одного.

— Ни одного, кому был бы так необходим выигрыш в лотерею?

— Нет, Тео, это должен быть действительно сильно нуждающийся.

— Ну, тогда посмотри на меня.

Сабина знала, что Тео начинает «вилять», когда его шутку не понимают, и никто не валится от смеха со стула. Она реагировала так, как в этом случае рекомендуется реагировать всем жёнам на плоские шутки своих мужей. Она заставила себя улыбнуться и сказала:

— Ты прав на сто процентов. Тебе, конечно, нужна помощь, потому что ты давно уже живёшь на пособии.

— И я того же мнения, Бина.

Сабина опять засмеялась:

— К сожалению, Фортуна не вошла в твоё положение.

— Напротив.

— Что ты сказал?

Тео пододвинул к Сабине раскрытую газету и положил рядом лотерейный билет, произнеся:

— Посмотри сама.

— Что я должна посмотреть?

— Мой выигрыш по первому разряду.

Сабина посмотрела на газету, потом на билет, потом уставилась на Тео. Теперь она всё поняла и воскликнул:

— Тео!

Круглое лицо Тео просияло.

— Это правда, Тео?

— Проверь сама.

На это предложение она не обратила внимания. Её интересовало только одно:

— Сколько?

Выразительно и по слогам Тео ответил:

— Сто-де-вя-но-сто-ты-ся-ч.

— Сто… — больше Сабина не смогла ничего произнести. У неё пропал голос.

Неожиданно её охватил страх. А что, если это всё сон? Она решила убедиться в том, что это правда. Взяв газету, она уставилась в неё.

— Где это напечатано, Тео?

Он показал. Она произнесла громко вслух:

— 189 972. — И повторила: —189 972.

Она опять посмотрела на Теодора.

— Действительно, — сказала она. — Почти 190 000 марок.

Газета выскользнула из её рук и легла на чашку кофе. Тео испугался, что она может намокнуть и быстро пододвинул газету к себе.

— Я вставлю её в рамку, — сказал он. — Ты теперь понимаешь, почему я боялся её испортить, Бина?

Сабина кивнула, посмотрела рассеянно вокруг себя, не зная, что делать с руками, когда они не заняты вязанием, сделала большой глоток кофе, быстро его проглотила, закашлялась и поняла окончательно, что всё ещё не может поверить в случившееся.

Теодор положил билет в бумажник.

— От судьбы не уйдёшь, — произнёс он. После этого он со всей строгостью предупредил, чтобы о выигрыше не было произнесено ни единого словечка. Самое лучшее было бы не говорить об этом и Марианне.

— А где она вообще? — спросил он. — Каждый день она задерживается.

— Вероятно, она опять читала до полуночи, — ответила Сабина. Ты должен ей сказать, что так делать нельзя.

— Я? Почему не ты?

— Потому, что слово отца имеет больший вес.

После короткой, горькой усмешки, Тео сказал с сарказмом:

— Так было когда-то в нашей семье. Она уже вообще не реагирует на то, что я говорю. Как будто она меня не слышит. Ты разве этого не замечаешь? Мне бы хотелось знать, о чём она вообще думает.

«Ты это знаешь очень хорошо, — подумала Сабина, — и я тоже». Но вслух произнесла:

— Ты преувеличиваешь, — и добавила, — во всяком случае, я не согласна с тобой, что мы должны скрывать от неё выигрыш, Тео.

— Почему?

— Потому что это радостное событие для всей семьи, и оно может оказать на Марианну положительное воздействие.

— Правильно, — согласился Тео. — Возможно, так оно и есть. Ты ей об этом скажешь, или я?

— Ты! Ты же выиграл. Только не терзай её так долго, как меня.

— Я разве тебя…

Тео прервался и прислушался.

— Она идёт, — сказал он.

Переступив через порог, Марианна поздоровалась как обычно:

— Доброе утро.

— Доброе утро, дочка, — сказала Сабина.

И Тео:

— Доброе утро, Марианна.

— Очень жаль, — извинилась Марианна, усаживаясь на своё место, — что я проспала. Надеюсь, вы не стали меня дожидаться.

Сабина уже наливала ей кофе.

— Ты слишком долго читаешь в кровати, — сказала она с легким упрёком в голосе. — Папа хотел тебе сказать, что так делать нельзя.

— А почему он сам мне это не говорит? — спросила Марианна с иронией.

Теодор подумал, что долго тянуть не надо и сказал:

— Потому что сегодня я хотел тебе сказать о другом.

— О чём? — спросила Марианна без всякого интереса.

— Мы выиграли в лотерею.

Тео специально произнёс «мы».

Реакция Марианны была достаточно сдержанной.

— Да?

Она увидела, что Сабина хочет намазать ей булочку, и отказалась:

— Мама, пожалуйста, не надо.

— Почему?

— У меня нет аппетита.

— Ты должна что-нибудь скушать.

— Я ничего не хочу.

— Я ничего не хочу, я ничего не хочу, — заволновалась Сабина. — От тебя ничего другого не слышно. Ты понимаешь, к чему это может привести?

— Я не могу себя принудить, мама, — ответила Марианна, после чего Сабина отложила нож и булочку.

Тео ещё раз напомнил о том, что он уже говорил:

— Мы выиграли, Марианна.

— Ты уже это говорил.

— И достаточно много.

— Поздравляю. Думаю, ты рад.

— А ты нет?

Так как ей было ясно, какой ответ от неё ожидают, она произнесла:

— Конечно, я тоже рада.

— Но по голосу кажется, что тебе неинтересно?

— Почему же.

— Почему ты ничего не спросишь об этом?

— Сейчас и спрошу: какая сумма?

Теодор перевел взгляд с дочери на жену.

— Скажи ей, Бина.

— Ты не догадаешься, Марианна, — сказала Сабина.

— Конечно нет, мама.

— Сто девяносто тысяч марок.

— Всего-то?

Сабина открыла рот, чтобы что-то сказать на это «всего-то», но снова закрыла его. Она посмотрела на Тео, Тео на неё. «Всего-то? На какую же сумму она рассчитывала?»

Тео спросил:

— А ты думала сколько?

— Значительно больше.

— Почему?

— В последнее время ты нам пару раз читал про миллион.

Тео был очень разочарован. Он воспринимал отношение Марианны к выигрышу, как неблагодарность. Как неблагодарность к нему, к человеку, выигравшему для семьи почти двести тысяч марок.

— Послушай-ка, — сказал он с сожалением, — ты ведёшь себя так, будто эти двести тысяч марок ничего не значат. Может мне надо извиниться за то, что сумма не очень большая?

— Нет, не надо, папа.

— Спасибо, — произнёс с иронией Тео. — Тебе необходимо посмотреть на себя в зеркало. У тебя на лице написано, что ты думаешь об этих деньгах.

— Ах, так! — воскликнула Марианна. Ей стало противно рассуждать на эту тему. Ей уже давно всё опротивело.

— Тебе наплевать на эту сумму, — сказал Тео, хотя сам не верил, что такое возможно. Он был поражён и глубоко разочарован, когда Марианна сразу ему ответила:

— Скажем так — сумма мне безразлична.

Тео замолчал. Однако в разговор вмешалась Сабина и воскликнула:

— Дочка, ты что, с ума сошла! Неважно, что произойдёт с деньгами, и куда мы их вложим. В конце концов, они достанутся тебе. Это всё идёт в счёт к твоему приданому.

— К моему приданому?

— Да, конечно.

Марианна покачала головой.

— Я не нуждаюсь в приданом, мама.

— Не говори глупостей. Каждая девушка нуждается в приданом.

По этому поводу следует заметить, что на всей Богом созданной Земле уже бесчисленное количество девушек обходится без приданого, и так будет продолжаться. Но об этом Сабина сейчас не думала.

— Мне не надо, — ответила Марианна коротко.

Было ясно, что это значит.

— Почему не надо? — всё же спросила её Сабина.

Марианна промолчала. Затем на её глазах неожиданно появились слёзы, она вскочила и выбежала из комнаты. Её чашка кофе осталась стоять на столе.

Сабина и Тео Бергеры знали, что полдня, а то и дольше, они дочь не увидят. Кроме того, они не могли себе позволить войти к ней в комнату без разрешения.

После продолжительного, угрюмого молчания Сабина сказала мужу:

— Возможно то, как ты поступил с Тюрнагелем, было ошибкой.

— Нет! — заявил Тео решительно.

— Порой я думаю, что это так.

— Она должна справиться с этим, Сабина!

Когда Теодор переходил на «Сабина», это означало, что с ним нужно обращаться очень осторожно. Поэтому от продолжения разговора Сабина отказалась.

***

Через два или три месяца, в среду или в четверг, отец подозвал Марианну к телефону.

— Тебя, — сказал он, передавая ей трубку.

— Кто это? — спросила она тихо.

Тео пожал плечами и ответил также тихо:

— Какой-то доктор. Имя я не понял.

— Да! — ответила в трубку Марианна.

Звучный голос сказал:

— Доктор Бернин. Я разговариваю с Марианной Бергер?

— Да.