И все же он переживал за нее. Сильно переживал.

— Интересно, — пробормотал Семен. — Где она сейчас?

Призраки не ответили. Им было все равно. Они выполняли свое задание и переговаривались. Шепотом.

— А мне вот интересно. — сказал Клим, поворачиваясь к Вальдемару, — что она имела в виду, когда говорила о мертвых Хранителях?

Бродячий волшебник долго и задумчиво переводил взгляд с одного мертвеца на другого. С момента ухода Хватки прошло не больше двух минут, а Вальдемар уже начал нервничать. Нехорошее предчувствие. Оно как таракан — шуршало, царапало и не давало покоя. Вообще-то, если оценивать ситуацию трезво, то ничего хорошего не предвиделось. Но почему тогда он решил, что дальше будет еще хуже?

— Мне кажется, стоит выбираться отсюда, как можно быстрее. — сказал Вальдемар.

— Когда вам в последний раз что-то казалось, мы очутились здесь. — Наташенька не сдвинулась с места. — Может быть, сначала подумать?

Вальдемар вновь посмотрел на мертвых Хранителей.

— Как ты думаешь, если из тела одного идет дым, а второй начинает гореть, стоит тратить время на размышления? — задумчиво пробормотал он.

И тут оба Хранителя вспыхнули, точно факелы, раскидывая хлопья огня в стороны. Тут же загорелась кровать, а следом вспыхнули занавески, огненная дорожка стремительно добралась до двери, отрезав путь к отступлению. Извивающиеся тени весело запрыгали по стенам.

Наташенька взвизгнула, но быстро взяла себя в руки.

— И что вы на это скажете? — Вальдемар повернулся в ее сторону.

— Надо бежать!

Вальдемар ухмыльнулся.

— Может быть, стоит подумать? — спросил он.

С грохотом отвалился карниз, разбрасывая вокруг снопы искр. Клим подбежал к окну.

— Мы на втором этаже! Можно попробовать спрыгнуть!

— И переломать себе ноги? — ужаснулась Наташенька. — Нет уж!

— Ты предпочитаешь сгореть заживо? — Вальдемар подошел к Климу и посмотрел через его плечо на улицу.

Палата стремительно наполнялась дымом. Наташенька сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как там писали в журнале по технике безопасности? Главное, не паниковать, действовать быстро и решительно…

— Наколдуйте что-нибудь! Вы же волшебник! У вас же полно всяких там волшебных штук!

— Всякие там волшебные штуки я предпочитаю продавать всяким там искательницам простого женского счастья. — парировал Вальдемар. Казалось, что происходящее его сильно забавляет. — Но для вас у меня есть несколько интересных вещей.

— Можно побыстрее, а? — Наташенька покосилась на полыхающую кровать. Становилось жарко.

Вальдемар извлек из кармана флакончик небольшого размера, в котором плескалась мутная жидкость.

— По одной капле за ушами! — сказал он, передавая флакончик Климу.

— Что это?

— Летающий уксус. Срок действия минуты полторы, пока не испарится. Помогает преодолевать небольшие препятствия и эффектно появляться на балконе шестого-двенадцатого этажа. Выше подниматься не рискую.

Клим и Наташенька нанесли по две капли за уши. Жидкость оказалась холодной и легонько жгла. Последним капнул за уши Вальдемар, убрал флакон обратно в карман и ударом локтя высадил стекло. В комнату тотчас ворвался холодный ветер. Огонь в палате взметнулся под самый потолок. Языки пламени поползли по обоям.

— Можно же было просто открыть! — воскликнула Наташенька, подбегая к окну.

Вальдемар одарил ее улыбкой, в которой проглядывалось безумие. Потом извлек из рукава еще один бутылек и оросил прозрачной жидкостью металлические решетки в форме "солнышка". Решетки зашипели, покрылись пеной и рассыпались.

— Ах, ты так примитивна! — Вальдемар подхватил подолы плаща и забрался на подоконник. — Иногда я благодарен Брокку за то, что он населил мир волшебством!

— А это он населил? — удивился Клим.

— Совершенно случайным образом! Но если я сейчас начну углубляться в историю, то, боюсь, вы не успеете меня дослушать!

Вальдемар развернулся лицом на улицу, прыгнул и растворился в темноте. Клим взял Наташеньку за локоть.

— Теперь вы.

— С удовольствием! — Наташенька забралась на подоконник. В темноте не было видно ничего (кроме самой темноты) — будто прыгаешь в пустоту. Наташенька начала прокручивать в голове любые, даже самые фантастические варианты, при которых ей бы удалось не сгореть, но спастись. А потом кто-то осторожно подтолкнул ее в спину. И Наташенька вывалилась из окна.

Она хотела завопить — но холодный воздух забил ее легкие. Глаза наполнились слезами. Ветер в озорном бешенстве собрался сорвать с нее всю одежду.

"Я сейчас умру!" — успела продумать Наташенька, и на последнем слове мягко приземлилась на мокрую траву.

Оказалось, что она упала на газон между двумя поникшими елями. Неподалеку сидел и ухмылялся Вальдемар.

— И ничуть не смешно! — пробормотала Наташенька, стремительно поправляя взбившуюся юбку, блузку и растрепанную прическу.

Она поискала глазами окно, из которого выпрыгнула. А ведь и правда — невысоко. В окне показался Клим — озаренный бликами огня, будто греческий бог, спускающийся с Олимпа. Сейчас он сделает шаг и взлетит…

В этот момент что-то оглушительно взорвалось. Клим исчез в ослепительно вспышке света. А Наташенька вдруг сообразила, что ничего не видит и не слышит. И только секунду спустя она поняла, что катится по траве, усеянной горящими обломками бетона, щепками и осколками стекла…

В автомобиле внезапно задрожали стекла. Крепнев покрепче ухватился за руль. Он думал только о цели путешествия, и о том, чтобы его жизнь не закончилась одновременно с этой самой целью.

А вот маньяк оживился, высунулся из окна и некоторое время смотрел назад, хотя в этакой темноте, да еще в дождь, вряд ли что можно было разглядеть. Потом маньяк сунулся обратно, поднял стекло и радостно потеребил намокшие волосы. Очки у маньяка сползли на нос. Нужны ли они ему вообще?

— Мертвые Хранители хоронят себя сами! — воскликнул маньяк. — А тебе, мой друг, придется искать новую работу!

— Ты взорвал больницу? — поинтересовалась муза.

— Не совсем я. Просто так сложились обстоятельства. Как там наш общий друг?

— Ему лучше. — сухо ответила Муза. — Температура упала. Кажется, он просто спит.

— Тогда нужно отыскать уютное местечко и попробовать его разбудить! — маньяк дружески хлопнул Крепнева по плечу. — А? Верно я говорю? Если бы убил еще и Хватку, то взрыв был бы в сто раз сильнее! Мертвые Хранители, знаешь ли, хоронят себя сами!

Крепнев хотел бы сказать, что уже слышал эту фразу, но вовремя сдержался. Он все еще хотел жить.

Холодный ветер донес до Семена запах гари. Дрогнул воздух, принеся слабый отзвук взрыва. В следующее мгновение Семен понял, что падает. Вернее, его просто опускали на землю — быстро и бесцеремонно. Колючие ветки оцарапали кожу. Семен почувствовал под ногами влажную рыхлую почву, а в ботинки стремительно залилась вода.

Зеленый свет вокруг рассеялся. Семен увидел неподалеку бабушку Фиму, дедушку Ефима, господина Виноградова и Вячеславу. Призраки образовали плотное кольцо и плавно двигались кругом. Из зеленого потока привычно показывались чьи-то лица, части тела и одежды. Шепот не прекратился, но стал едва слышен и совершенно неразборчив.

— Это был взрыв? — спросила бабушка Фима.

— Верно! Верно! — отозвались призраки. — Тут недалеко!

— Что взорвалось?

— Скоро узнаем! — отозвались призраки. — Тут недалеко!

— Толку от вас! — хмыкнула бабушка Фима. — Чего мы ждем-то?

— Человека без имени! — снова отозвались призраки.

— И сколько ждать?

На этот раз никто не отозвался. А Семен вновь подумал о Наташеньке.

У Наташеньки, правда, не было времени думать о Семене. Мощнейший взрыв вышиб из ее бедной головы все мысли, оставив один протяжный, отчаянный вопль. Если бы Наташенька могла вопить просто так — она бы с удовольствием это сделала. Но горячий воздух наполнил до предела ее легкие, не давая возможности нормально вздохнуть. Взрывная волна тащила Наташеньку по газону. Вернее ей, взрывной волне, скорее всего, было наплевать, кто там попался на ее пути. С одинаковым безразличием взрывная волна тащила и Вальдемара, и вырванные с корнем деревья, швыряла комья сырой земли, кустики, охапки листьев. А когда взрывная волна прошла и скрылась в темноте, ухая, дребезжа и зловеще постанывая, Наташенька сообразила, что у нее полный рот грязи, каблуки сломаны, колготки порваны, а шею и живот жжет так, будто под одежду натолкали горячих углей, только с костра. Наташенька лежала в невообразимой позе, и слабо удивлялась тому, что еще жива.