Глава 3

Глава 3

Там девушка верхом на парне.

Вообще-то, там их множество.

Поначалу я не вижу ничего, кроме тел. Загорелых и бледных, темных и светлых. Словно вспышки приглушенных цветов. Цвета двигаются, изменяются медленно и грациозно, словно разворачивающаяся змея. Хватаю Нэт за плечо, чтобы успокоиться. Моргаю раз, другой и, наконец, понимаю, что передо мной. Что-то происходит там, где девушки сидят верхом на парнях, словно те – кони, а парни отжимаются, как будто они на военной базе. Вижу бикини и короткие шорты на девушках и на краткое мгновение думаю, что мы на пляже, а парни – живые песчаные холмы.

Слышны подбадривающие крики; по крайней мере, думаю, что «Леди, оседлай-ка того быка» должно значить именно это. Может это что-то унизительное, но все вокруг так хохочут, что это явно не оскорбление. Что-то привлекает мое внимание, и я замечаю парня в судейской рубашке. Впрочем, на нем также надеты оранжевые серферские шорты. Часть меня понимает, что сочетание черно-белой полоски с ярко-оранжевым не слишком удачное, но глаза застилает пелена и я думаю, что, в конце концов, возможно, это не так уж плохо, особенно на фоне темного ночного неба. Мысленно называю его «Реф» и смотрю, как он обходит круг по периметру, шлепнув несколько задниц. Он свистит два-три раза и люди с середины уходят, оставляя место для одного единственного человека. Он непринужденно сидит на коленях. На нем нет рубашки, а в сосках пирсинг. Металлические колечки поблескивают на фоне ряда татуировок у него на груди. Не могу различить, что там изображено.

— Осталось двое. Кейд, — он указал на татуированного парня с пирсингом сосков, — первый. Помните, это все ради благотворительности.

Реф говорит с южным акцентом. Он выделяет слова, чтобы убедиться, что каждый услышал.

— Мы возвращаем долг обществу. Ясно вам?

Кто-то хихикает.

— Покер на раздевание! — долетает голос из толпы.

— Мы пытались в прошлом году, припоминаете? — Реф хмыкает, глядя на нас. —Чуть не попали под арест. В конце концов, оказалось, что существует закон, запрещающий публичное обнажение. — Он поднимает руки в знак капитуляции. — Что-то на счет «неподходящего для детей».

Он ухмыляется, и толпа свистит в поддержку.

— Не знаю откуда в кампусе для восемнадцати и старше взяться детям, но закон есть закон, и мы должны его соблюдать. Поэтому отжимаемся, обнажившись наполовину.

Толпа ликует. Они кажутся безалаберно веселыми и истерически счастливыми. Это заразно. Я улыбаюсь.

— В былые времена мужчины в Риме доказывали свою состоятельность, сражаясь на смерть на арене для тысяч зрителей. Теперь мы используем мяч, а не меч, но толпы все еще смотрят, все еще желают нам размазать своих противников. «Барсуки» Мэдисонского университета хотели бы поблагодарить всех вас за неизменную поддержку, за ваши кровожадные подбадривания и за чертовы победные вечеринки! — кричит он, и толпа мгновенно начинает скандировать.

— Город Мэд, город Мэд, город Мэд...

— Очередная победа – еще один шаг ближе к цели, детки! — продолжает Реф, потрясая кулаком в воздухе. Следует череда хрюканий и, слушая их, я вдруг вспоминаю колонию обезьян, захватившую мир и хрюкавшую с таким же удовольствием.

Я смеюсь и Нэт толкает меня локтем.

— Что такого смешного?

— «Планета обезьян», — отвечаю.

Она непонимающе на меня смотрит.

— Они кричат как обезьяны.

Разве она не слышит?

— Разве это не прекрасно? — Нэт вздыхает, мечтательно улыбаясь.

— Ну, если тебе нравятся подобные вещи. — Мои глаза становятся круглыми.

— О, да. — Она вздыхает. — Нет ничего лучше мужчины, полного обезьяньего энтузиазма в твоей постели, уж поверь мне.

В реальном мире я была бы шокирована, покраснела бы, и, может, заикаясь, пробурчала что-нибудь в ответ. Но в этом мире, где все перевернулось вверх дном, где голова кажется легче воздуха, где ночь видится нескончаемой, как звезды – в этом мире я не смущаюсь.

Я заинтригована.

— Видишь того парня? — Нэт указывает на парня с татуировками и пирсингом сосков рядом с Рефом. — Его зовут Кейд и он принимающий игрок. Они с Паксом – звезды нашей команды регби. Практически в одиночку разгромили Алабаму в прошлом году. Также номер десять и двенадцать в сотне самых сексуальных спортсменов-студентов по версии «Спортсилюстрейтед». Это их последний год в команде. И ходят слухи, что они не пойдут в профессиональный спорт. — Ее глаза широко распахнуты и в них застыло драматично обиженное выражение.

— Весь этот талант, Джулс! — Она практически кричит, пока я тупо смотрю на нее. — И они растратят его впустую, променяв на какую-то работу с девяти до пяти. Позор. — Она качает головой и поворачивается обратно.

Я поглощаю информацию и туманно задумываюсь, вспомню ли это завтра.

Реф успокаивает толпу, делая успокаивающие движения пальцами. Энергия рокочет. Я тоже чувствую беспокойство.

— Поймите вы – это все для людей, переживающих тяжелые времена. Каждая улыбка, цент, пожертвованный доллар предназначаются для них. Давайте будем великодушными. Давайте поддержим их. Давайте жить полной жизнью. Сделаем эту ночь незабываемой!

Хлопаю и болею так же неистово, как и остальная толпа. Поддалась ажиотажу, и он в самом разгаре. Я на гребне, на самой вершине и нет возможности спуститься.

Вот что дало мне жжение в желудке – способ оставаться наверху.

Реф дует в свисток и словно по команде из толпы выходит девушка. На ней были шорты, едва прикрывающие промежность. Она вызывающе покачивала бедрами, подходя все ближе и ближе к Кейду. Все глаза прикованы к ней. Из толпы доносятся свист и улюлюканье, возбуждение нарастает.

— Готова испытать быка? — с намеком спрашивает он. Это не слишком-то оригинально, но кокетливое хихиканье показывает, что ее это не заботит.

Пока мы ждем, стоит тишина. Кейд с усилием опускается на землю, с его бритой головы уже катится пот, наводя на мысли о мокрой рыбе, выскальзывающей сквозь пальцы. Кивком он приглашает девушку залезать. Она так и делает. Перекидывает через него ногу и усаживается на спину, словно на коня. Ее светлые волосы стянуты в тугой пучок, открывая раскрасневшееся лицо.

Кейд делает глубокий вдох в течение нескольких секунд. Его руки медленно отталкивают тело от земли. Его мышцы дрожат и сильно напрягаются. Девушка громко визжит, очевидно, ощущая, как его мышцы перекатываются под ее бедрами. Кейд полностью распрямляет руки и несколько секунд удерживает положение. Затем он делает это снова. И снова. И снова. В тринадцатый раз он так сильно стискивает зубы, что у него краснеет лицо. В последнюю секунду, прежде чем опуститься, он хрюкает.

Кэйд и девушка на нем сверху источают сексуальность. Они представляют собой картину, где на холсте сливается кремовое и загорелое. Нэт так близко ко мне, что я чувствую, как она дрожит, возбужденная от тестостерона, насыщающего воздух.

Толпа взрывается.

Нэт обмахивает себя.

Когда блондинка вскидывает ногу, чтобы слезть, Кейд встает на колени, гордо и немного слишком самоуверенно улыбаясь. Его белые зубы выделяются на фоне красного, разгоряченного лица, словно светящаяся палочка. Нэт хватает меня за руки.

— Вот это да, — подмигивает она.

— Доллар за каждое отжимание, — объясняет Реф, вновь привлекая внимание толпы. — Это тринадцать баксов с каждого жертвователя. Мы соберем их в конце.

Толпа все прибывает, выкрикивая сексуальные намеки до тех пор, пока мои уши не становятся красными.

— Уймитесь, озабоченные придурки. У нас все еще остался один человек. — Реф пытается нас утихомирить.

— Пакс, Пакс, Пакс... — звучит как по команде.

Сквозь дымку в голове понимаю, кого они имеют в виду. Университетского квотербека. Он был первым, о ком я услышала, поселившись в кампусе. Кто-то назвал его «бургер». Пальцем тыкаю Нэт под ребра, чтобы привлечь ее внимание. Ее глаза все еще приклеены к Кейду, но она кивает головой в подтверждение.

— Который из них Пакс? — с любопытством спрашиваю, указывая на нескольких парней, вышедших в круг. Некоторые стоят ко мне спиной.

— Как ты можешь не знать?

— А ты-то откуда можешь знать? — саркастически спрашиваю.

— Кроме того, что его лицо повсюду? Мы друзья на фейсбуке.

— Не подозревала, что ты его знаешь.

Хотя это не должно меня удивлять. Нэт не было дома каждый вечер с тех пор как она въехала. Она вела себя так, как в моем понимании вели себя настоящие тусовщицы.

— Я не на самом деле знаю его. Просто знаю. — Нэт пожимает плечами.

Задумываюсь, пытаясь разобраться в ее тарабарщине сквозь густой туман в мозгу.

— Я не поняла, что это значит, Нэт.

— Это значит, что мы никогда не встречались лично, поэтому Пакс технически не знает, кто я...

Я удивленно поднимаю брови.

— «Технически» не знает, кто ты? — эхом повторяю. — Что случилось со старыми добрыми временами, когда люди либо знали тебя, либо нет?

Понимаю, что произнесла это вслух, только когда Нэт отвечает мне.

— Канули в Лету, детка. — Она улыбается. — В любом случае я вижу его снимки с хэштегами и читаю его статусы, так что я вполне в курсе того, что происходит в его жизни.

Нэт замечает мое выражение лица и принимает смущенный вид.

— Знаю, знаю. Я вроде шпиона. Но, поверь мне, все это делают. Кстати, мы с тобой не подружились на фейсбуке. А должны бы, учитывая, что мы живем вместе и все такое.

— У меня нет фейсбука, — признаюсь я. Однажды почти завела аккаунт, но поняла, что мне ни с кем не хочется общаться. Я никого не знала за пределами того круга, который выстроила вокруг меня бабуля.

— Да ты, мать твою, прикалываешься?

Никогда не слышала, чтобы она так много выражалась. Смотрю на нее, внезапно понимая, как мало я о ней знаю.

— Нам нужно завести тебе аккаунт, — сообщает она. — Потом пойдем на вечеринку, где ты сможешь сделать подходящую вызывающую фотографию и разместить ее на своей странице.