Коллетт натягивает ткань на плечи.

— Спасибо тебе.

Когда она подтягивает лацкан к носу и вдыхает, как будто мой запах восхитителен — мой член оживает. Я хочу, чтобы она склонилась над капотом машины и кричала от удовольствия в ночь. Но сейчас не время.

Я развязываю галстук-бабочку и расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Девушка смотрит с интересом, её глаза сверкают, и мать вашу, если мой член не упирается в молнию брюк.

Я снова сажусь за руль.

— У нас есть час езды, прежде чем мы доберёмся до взлётно-посадочной полосы, которая выведет нас отсюда. Ты в порядке?

Она кивает и сильнее вжимается в мой пиджак.

— Теперь да.

Мы снова выезжаем на шоссе. Автомобиль уже издаёт какие-то скулящие звуки, пули не очень хорошо повлияли на его работу. Даже если всё пойдёт наперекосяк, я доставлю Коллетт на аэродром. Это был бы не первый раз, когда я застрял в пустыне.

— Так ты вроде как секретный агент? — её голос едва слышен сквозь рёв воздуха, проходящего через разбитое лобовое стекло.

— Я работаю на правительство США, и мне было поручено доставить тебя домой в целости и сохранности.

Она позволяет своим глазам блуждать по пустынным дюнам, а затем снова возвращает ко мне своё внимание. Я чувствую её взгляд, прослеживающий строгую линию моей челюсти, форму моего адамова яблока. Мой член остается поднятым, как флаг, отчаянно желая её.

— Я всё ещё не могу поверить, что я здесь. Последние два дня похожи на какой-то кошмар.

Я сворачиваю, чтобы избежать бегущей ящерицы и продолжаю ехать с барахлящим двигателем.

— Как тебя забрали?

— Я спала. Нет, позволь я начну сначала. Я начала общаться с этим парнем в интернете. Гейб. Он студент в моём колледже. У нас было много общего, и он хотел встретиться со мной. Я вообще ни с кем не встречалась. Но он казался таким милым, — она покачала головой и опустила глаза, — но никакого Гейба не было. Мне не следовало договариваться о встрече с ним у него дома. Это было так глупо.

Я тянусь к девушке и беру её за руку. На мгновение мне кажется, что она отшатнётся от меня, но она не делает этого. Она позволяет мне прикоснуться к ней, и я дышу глубже, чем если бы я выпрыгнул из самолёта.

— Ты не могла этого знать.

— Они забрали меня. Положили что-то, — Коллетт показывает на своё лицо, — я не знаю, хлороформ или что-то в этом роде? Я проснулась в самолёте, но они сделали мне укол, и я снова заснула. В следующий раз, когда я проснулась, я была в камере, голая. Они побрили мою… — румянец заливает её бледные щёки.

Я сжимаю её руку.

— Так действуют эти подонки. Пускают пыль в глаза. Но на этот раз они взяли не ту девушку.

— Я сказала им, что мой отец — важная персона. Что он заплатит выкуп. Но они не слушали. Они сказали, что я более ценна как рабыня, — она снова качает головой, словно пытаясь прояснить её. — Я имею в виду, это страшный сон? Я собираюсь проснуться? — по её лицу катится слеза, и я вытираю её большим пальцем.

— Теперь ты в безопасности. Я обещаю.

Она сжимает мою руку.

— Я знаю. Спасибо.

Я пытаюсь переключить мысли Коллетт на более лёгкие.

— Значит, ты учишься на врача?

Она усмехается:

— Откуда ты знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Это часть миссии. Мне нужно знать свою цель.

— Имеет смысл, — девушка покусывает свою нижнюю губу, и мне интересно, как её зубы будут ощущаться на моей коже.

— Ну, и кем ты хочешь стать?

Я хочу, чтобы она продолжала говорить, чтобы отвлечься от того, через что ей пришлось пройти.

Она зажимает мою руку между своими.

— Я хочу стать психиатром. По крайней мере, я думаю, что это то, чего я хочу. Может быть, хирург. Я не могу решить.

— Они кажутся совсем разными.

Я всё время оглядываюсь назад. Неожиданная компания была бы особенно нежелательна в этот момент, учитывая, что автомобиль начинает крениться и шум от двигателя становится всё громче.

— Так и есть. Думаю, мне просто нужно подумать об этом ещё немного. Как ты стал шпионом?

Я смеюсь.

— Я агент, а не шпион, — я определённо шпион. — А это старая история, которую лучше всего рассказывать за рюмкой.

— Не может же она быть такой старой, — девушка, слегка прищурившись, всматривается в моё лицо. — Сколько тебе лет?

Я смотрю на неё.

— Я старше тебя. Как этот допрос обернулся против меня? Ты можешь запятнать мои полномочия агента.

— Ну, этого мы допустить не можем, — она смеётся, и мне хочется услышать весь диапазон каждого звука, который она могла бы издать, включая произнесение моего имени, когда кончает. Я рад, что ей достаточно комфортно, чтобы смеяться вместе со мной, моя рука все ещё в её руке, пока мы сломя голову несёмся через остывшую к ночи пустыню.

После уютного молчания, во время которого она внимательно разглядывала меня, я вижу огни аэродрома. Самое трудное позади. Самолёт снабжения ждёт, чтобы доставить нас в Рим, а оттуда мы сядем на самолёт обратно в Соединённые Штаты.

Машина начинает дёргаться, шумя и хрипя, пока мы едем вниз по изрытой колеями дороге к посадочной полосе. У нас не получится доехать. Я стараюсь изо всех сил, направляясь к обещанной безопасности. После ещё нескольких визгливых звуков машина сдаётся и молча глохнет. Мы останавливаемся в пятидесяти ярдах от самолёта.

— Держись поближе ко мне. Как только мы окажемся в воздухе, всё будет хорошо, — я вылезаю и осматриваю окрестности. Ничто не выскакивает на меня, но я чувствую что-то — кто-то наблюдает за нами. — Поспешим.

Мы направляемся к самолёту, когда до моего слуха доносится урчание мотора.

— Встань позади меня, — я поворачиваюсь и отслеживаю чёрный внедорожник с выключенными фарами, несущийся по пустыне. Я делаю два выстрела, и передние шины сдуваются, но он продолжает ехать. До него всего двадцать ярдов, когда я выпускаю пять пуль в лобовое стекло. Это замедляет его, пока он полностью не останавливается.

Мужчина открывает водительскую дверцу и со стоном вываливается наружу.

— Останься здесь, — я подхожу к мужчине и выбиваю у него пистолет. Он изрешечен пулями, но я не хочу рисковать. Быстрый выстрел в лоб, за ним присмотрят. В машине больше никого нет.

— Кэш, — кричит Коллетт.

Пули отскакивают от внедорожника, и я ныряю за него.

— Ты, американская дрянь! — раздаётся в ночи голос Арнана. — Выходи, или я пристрелю её!

Должно быть, он крался вокруг машины, пока я проверял внедорожник. Подонок. Я выхожу из-за машины и направляю пистолет на Арнана.

— Брось его, или я выстрелю! — слюна слетает с его губ, и он прижимает дуло к уху Коллетт.

— Кэш, — всхлипывает она и сжимает предплечье Арнана у своего горла.

Он крепче сжимает её и пристально смотрит на меня.

— Я тут не в игры играю, — произносит Арнан.

— Хорошо. Только не стреляй в неё, — я измеряю расстояние, лёгкий ветер, положение головы Арнана по отношению к голове Коллетт — выше и левее.

Я демонстративно опускаю оружие. Мои движения медленные, спокойные. Я опускаюсь на одно колено, затем вскидываю пистолет и стреляю. Арнан пошатывается, а затем падает прямо назад, в то время как Коллетт кричит. Я поднимаюсь на ноги и иду к ним. Коллетт хватает меня за руку. Я выпускаю ещё одну пулю в сердце Арнана прежде, чем повернуться к ней.

— Ты застрелил его! Но ты мог попасть в меня! — её голос дрожит.

— Ни единого шанса, — я беру её за локоть и подталкиваю к самолёту. — Я никогда не промахиваюсь.

Оказавшись внутри, я сажаю девушку на одно из немногих мест вдоль стены перед сетчатым грузовым отсеком.

— Пристегни ремень безопасности. Мы скоро окажемся в воздухе.

Я закрываю входную дверь и запечатываю её, прежде чем подойти к кабине.

— Фарджу, — я хлопаю пилота самолёта снабжения по спине.

Агентство заплатило ему хорошие деньги, чтобы он забрал нас и вывез из страны, и он не разочаровал. Он заводит двигатели и поворачивается, чтобы улыбнуться мне, щель в его передних зубах достаточно велика, чтобы просунуть мой мизинец.

— Сэр, — он кивает.

— Полетели. Нет второго пилота? — я бросаю взгляд на пустое место. — Я думал, твой сын обычно летает с тобой.

— Только не в эту поездку. Новый внук. Только что родился, — он говорит с сильным индийским акцентом, и его улыбка становится ещё шире.

— Хорошо. Давай выбираться отсюда.

— Да, сэр, — мужчина включает двигатели, и мы начинаем катиться вперёд. Воздушная полоса — это не более чем хорошо уплотнённый песок, но он делает свою работу, когда мы набираем скорость.

Я возвращаюсь к Коллетт. Она сидит, подтянув колени и обхватив руками ноги. Я сажусь рядом с ней и обнимаю её за плечи, пока самолёт набирает скорость. Запах её волос возвращает меня в её комнату в общежитии — фотографии её кошки, приколотые за монитором компьютера, и милые рисунки, которые она делала на своих заметках из колледжа.

Ускорение вдавливает её в меня, а двигатели ревут. Она снова дрожит. Я обхватываю девушку руками. Мы взлетаем, грубая взлётно-посадочная полоса осталась позади, когда мы скользим по ночному небу к свободе. Двигатели продолжают свою громкую песню, пока мы поднимаемся и поднимаемся. Я держу её до тех пор, пока мы не выравниваемся и двигатели не стихают до фонового шума.

Я вытягиваю ноги, боль тупым стуком отдаётся в моих венах.

Она ахает.

— В тебя стреляли! — Коллетт отстёгивает ремень безопасности и сползает на пол, разрывая мою штанину. — Ничего себе, — её маленькие пальчики касаются пулевого ранения.

— Всё в порядке, правда. Она прошла насквозь, — лёгкое жжение от её прикосновения заставляет меня хотеть большего.

Девушка смотрит на меня снизу вверх. Её большие голубые глаза останутся яркими на всю оставшуюся жизнь — всегда заинтересованными, любопытными и соблазнительными.

— Как ты думаешь, здесь есть аптечка?

На этом ржавом ведре? Ни за что. Я поднимаю бровь и качаю головой.

— Тебе нужно что-то, чтобы остановить кровотечение, — она оглядывается и хватается за мешок. Встав на ноги, она подходит к нему на нетвёрдых ногах и отрывает кусок, зерно рассыпается по полу.