Уличная темнота скрадывала мой растрепанный и помятый вид. Спина саднила от каждого резкого движения, на губах ощущался привкус крови. Ноги заплетались, то и дело, подгибаясь от напряжения, но я уверенно шла в сторону дома. Когда до него оставалось пройти не более пятидесяти метров, я вспомнила что сумка осталась в машине, а вместе с ней ключи и все остальное. Одна надежда на то, что дверь откроет племянница.

На подъездной дороге к дому сверкали ксеноном фары машины. Я инстинктивно сжалась и нырнула на узкую дорожку, тянущуюся вдоль всего здания. Осторожно прошла, скрываясь за густой зеленью палисадника, где в детстве мы играли в прятки.

'Прятки! Теперь все реально, только будучи найденной, мне грозит нечто похуже, чем искать ватагу мальчишек!

Подойдя вплотную к подъезду, выглянула из-за веток. Так и есть, он здесь, но мне хватит пары секунд. Не давая себе времени на сомнения, я взлетела на крыльцо, пальцы судорожно искали на кодовом замке нужные четыре кнопки.

— Черт! — руки дрожали, отчего я никак не могла нажать нужную комбинацию.

Я оглянулась на машину, ожидая, что вот-вот дверь откроется и оттуда выйдет злой как черт Никольский. Пальцы нашли последнюю кнопку, раздался щелчок, и дверь с душераздирающим скрипом открылась. От досады я прокусила нижнюю губу. Заскочив внутрь, я потянула дверь на себя, но это недоделанную железку заклинило.

— Что за? — рыкнула я, бросившись вверх по лестнице.

Лифт.

— Не-ээт!!! Это заговор!

Я бежала пролет, за пролетом и чем выше поднималась, тем сильнее ощущался скрытый подвох.

Стоп!

Если он знает обо мне так много…тогда адрес уж точно! И в машине его нет!

А если это просто паранойя?

От таких мыслей захотелось разреветься. Остановившись посередине лестницы на шестом этаже, я села на ступеньку и с тоской посмотрела вверх. Почему-то вместо слез хотелось хохотать, словно сумасшедшая, а для верности побиться головой в стену.

— Никольский твою мать, если ты там, то я советую уйти и как можно быстрее! — крикнула я в пустоту лестничного проема.

— Цветочек, я знал, что найду тебя, — его слова, раскатились гулким эхом, заставив меня вздрогнуть.

— А если я тебе скажу, что еще не все потеряно?! — на меня накатила бесшабашная веселость. Я встала с холодного бетона и побежала вниз, а через секунду услышала торопливые шаги где-то вверху.

— Тебе не убежать от меня Александра, — насмешливый голос Никольского настиг меня на площадке второго этажа.

— Шанс есть всегда, и в моих интересах его использовать, — сказала я и надавила на звонок, протяжная трель огласила сонную тишину подъезда, — ну же Ксюха не подведи.

За дверью послышались шаркающие шаги, а мгновение спустя дверь распахнулась, явив мне злую заспанную физиономию подруги. Я не говоря ни слова, отпихнула ее от входа и кинулась внутрь спасительной квартиры. И вовремя на площадку вбежал Никольский.

— Стерва! — прорычал он закрывшейся перед его носом дверью.

Защелкнув все два замка, я устало сползла на пол и, наконец, разревелась.

— Что это было? — поинтересовалась офигевшая Ксюха.

— Это?! — я подняла зареванное лицо, — это мой ночной кошмар наяву!

— Ты не говорила мне, что общаешься с Никольским!

— А я и не общалась, он сам навязался со своей больной головой! Уууууууууу-у мразь! — сквозь слезы выкрикнула я в надежде быть услышанной.

— Он что псих?

— Да. Можно я у тебя переночую, а то сама понимаешь сегодня вход домой мне заказан! — сказала я, выразительно покосившись на дверь, за которой было подозрительно тихо.

— Конечно, что я садистка, какая? — возмутилась подруга, — только я настоятельно советую сначала посетить ванную комнату.

— Верно, видок у меня, наверное, тот еще, — невесело усмехнулась я, и побрела в ванную. Взгляд сразу же приковало отражение в зеркале. Светлые распущенные волосы спутались, от слез туш расплылась на лице грязными потеками, на щеке красная ссадина. Губы синие, нижняя разбита и прокушена, шея вся в следах от губ Никольского. Некогда светлый трикотажный сарафан перепачкан и местами порван. Запястья рук в синяках. Я стянула с себя грязную тряпку, застонав от боли в спине. Повернувшись спиной к зеркалу, посмотрела через плечо и ахнула.

— Тварь! — прошипела я.

Спина представляла собой живописную коллекцию глубоких царапин, ссадин, фоном которым являлся сплошной бордовый синяк.

— Если все же придется столкнуться с этим уродом, скажу спасибо! — мрачно пошутила я.

Из ванны я буквально выползла. Ксюха хмурым изваянием дожидалась меня в зале, где на диване мне предстояло провести ночь.

— Ну что бедолага, рассказывай, что у вас там случилось? И почему Никольский как зеленый подросток преследовал тебя?

— Умеешь ты задавать вопросы, — съязвила я, укладываясь на диван, — случилось….много чего случилось. Начать с того, что он наблюдает за мной уже семь лет, как тебя это а?

— Псих!

— Вот и я о том же! — я легла на живот, обняла подушку руками и уткнулась в нее лицом, — а то, что произошло, это не тема, которую я бы хотела обсуждать…сейчас.

— Ладно, не хочешь твое право, ты лучше скажи, что со всем этим делать будешь?

— Не знаю-уууу, — вещала я в подушку.

— Все, время пол третьего спи. И я пошла, а то мне завтра вообще-то на работу, — пробурчала Ксюха.

— Иди, а завтра разбудишь меня, когда встанешь.

— Хорошо.

— Аль.

— Ммм?

— Вставай, там тебе сюрприз, — я открыла один о-о-очень сердитый глаз и посмотрела на стоящую около окна Ксюху.

— Ксюх, а какого черта ты еще не на работе?

— Так я сегодня во вторую, сама об этом как-то забыла, — пожала плечами подруга.

— А что за сюрприз?

— Нууу-у, если это так можно назвать. Около нашего подъезда часов с восьми утра стоит машина Никольского, — мрачно сказала Ксюха.

— А знаешь, — я села на диване и сложила ноги по-турецки, — для меня это совсем не новость, а для него будет новостью то, что из дома я уйду в любое удобное для меня время.

— У тебя что, остался ключ от крыши? — в глазах Ксюхи загорелись смешинки.

— Нет, оригинал я отдала, но прежде сделала дубликат, никогда не знаешь, что в жизни может пригодиться.

После завтрака Ксюха принесла из своей комнаты джинсы и майку.

— Спасибо, — сказала я, натягивая предложенные вещи, — а теперь мне нужна косметика.

— Зачем? — удивилась Ксюха.

— Знаешь, нужно чтобы хоть лицо и шея выглядели нормальными, все остальное скроет одежда. Мама…она не поймет, понимаешь? А я не хочу, чтобы она знала.

Косметика помогла замаскировать ссадину на щеке и отвратительное пятно на шее.

— Пожелай мне удачи.

— Удачи, — подруга бережно обняла меня, — будь осторожна.

— Я постараюсь, — пообещала я и покинула гостеприимный дом.

Девятый этаж, как впрочем, и весь подъезд встретил меня тишиной.

Потоптавшись у двери своей квартиры пару минут, я нерешительно позвонила в звонок.

— Кто? — раздался из-за двери голос племяшки.

— Стюша, это я, — лязгнул дверной замок, и дверь распахнулась.

— Мать моя женщина, кто тебя так? — ахнула она, показывая на щеку.

— Глазастая ты наша, бабушка дома?

— Нет, она с Левкой поехала нянчиться, вызвали с утра пораньше.

— Хорошо, что ее нет, а то бы…лучше не думать, что было бы! — я прошла в свою комнату, вытащила из шкафа брюки и тонкую водолазку с длинным рукавом.

— И охота тебе, в такую жарищу укутанной ходить, — фыркнула Стюша.

— Ты тут? А ну брысь отсюда! — шикнула я на нее.

Переодеться мне спокойно не дали, по квартире разнесся протяжный телефонный звонок.

— Аля, это тебя! — крикнула Стюша из коридора.

Меня всю затрясло от плохо предчувствия, но я нашла в себе силы дойти до аппарата.

— Слушаю.

— Доброго утра Александра, как спалось, а главное с кем? — голос Никольского был до омерзения спокоен и участлив.