На размышление даётся 20 минут.

Весть о полученном ультиматуме разнеслась по Зимнему. Измученные бессонницей и напряжённым ожиданием юнкера столпились у дверей зала, где заседали министры.

Вышел министр Кишкин.

— Временное правительство, — сказал он, — решило не давать большевикам никакого ответа. На их стороне только ничтожная кучка солдат.

— А почему же, господин министр, во дворце так мало войск? — задал вопрос один из юнкеров.

Кишкин пожал плечами.

— Во дворце мало места. Негде поместить всех защитников Временного правительства.

Юнкера разошлись недовольные.

А новый главнокомандующий, генерал Багратуни, подошёл к Кишкину и сказал:

— Я отказываюсь нести обязанности главнокомандующего.

Кишкин подскочил к столу и быстро написал приказ о том, что Багратуни смещается с поста главнокомандующего «как недостойный». Разжалованному главнокомандующему приказали покинуть дворец.

Через час юнкера Ораниенбаумской школы послали к большевикам делегацию.

— Мы желаем сдаться, — заявили они.

Член Военно-революционного комитета Чудновский отправился во дворец для переговоров с юнкерами. Министры распорядились арестовать его. Но юнкера-ораниенбаумцы пригрозили:

— Отпустите и его, и нас, а то будем драться!

И Временное правительство согласилось.

Чудновский был освобождён, а ораниенбаумцы один за другим стали покидать дворец.

В девять часов вечера грянул долгожданный пушечный выстрел с Петропавловской крепости. Это был сигнал начинать штурм дворца.

Крейсер «Аврора» отозвался холостым выстрелом.

На площади затрещали пулемёты. Юнкера из-за штабелей дров отвечали ружейными выстрелами и пулемётным огнём.

А министры заседали. Под треск пулемётов они писали обращение к населению:

Первое нападение на Зимний дворец отбито.

Перестрелка длилась несколько часов. Палили уже не из винтовок и пулемётов, а из орудий.

А министры всё сидели за столом и выпускали обращение за обращением.

Правительство в полном составе на посту. Положение признаётся благоприятным.

Положение было в самом деле благоприятным, но только не для Временного правительства.

Несчастные юнкера ещё держались за штабелями дров и беспорядочно стреляли из окон и дверей дворца. Но никто не знал толком, что делать и кого слушаться.

На помощь во дворец никто не приходил. Зато из дворца одна за другой уходили части, защищавшие Временное правительство.

Первыми ушли юнкера Михайловского артиллерийского училища и прихватили с собой четыре орудия. Потом собралась домой школа прапорщиков Северного флота. За ними распрощались с Временным правительством и казаки.

С одиннадцати часов вечера во дворец стали проникать красногвардейцы.

Сначала они заскакивали по одному, по два. Их сейчас же окружали юнкера, отнимали винтовки и отводили в задние комнаты как военнопленных.

Но часа через полтора пленных оказалось так много, что они сами стали разоружать юнкеров.

Во дворце началась неразбериха.

Дворец брали не только с площади, но и изнутри, комнату за комнатой.

В 2 часа 10 минут войска Военно-революционного комитета хлынули в Зимний.

Гулкие выстрелы сотрясали стены и потолки. Сводчатые коридоры и комнаты заволоклись синим пороховым дымом. Одни юнкера бросали винтовки и сдавались, другие отступали в глубь дворца.

Только в комнате Временного правительства было всё по прежнему. Министры торопливо дописывали приказы и обращения.

Коновалов только что начал сочинять новое воззвание:

Временное правительство обращается ко всем классам населения с просьбой поддержать Временное правит…

Он не успел написать «ельство», как дверь с шумом отворилась, и министры увидели за спинами юнкеров матросские бескозырки и красногвардейские шапки.

Зимний был взят.

А за несколько часов до этого на заседании Петроградского Совета рабочие и солдаты услышали:

— Здесь присутствует Ленин.

Под крики и рукоплескания на трибуну вышел Ленин.

Вот что сказал Ленин.

«Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, совершилась».

Какое значение имеет эта революция?

Во-первых, у нас будет не буржуазное, а Советское правительство. У нас будет власть, которую создадут сами трудящиеся. Старый государственный аппарат будет разбит вдребезги. Теперь страной будут управлять Советы.

Эта революция приведёт нас к победе социализма.

Сейчас прежде всего нам надо кончить войну. Но для того, чтобы кончить войну во всём мире, надо покончить с капиталистами. Нам помогут это сделать рабочие всего мира.

Мы предложим рабочим всех воюющих стран справедливый мир. Мы опубликуем все тайные договоры.

В России большинство крестьян ясно сказало: довольно игры с капиталистами, мы пойдём с рабочими. Крестьяне теперь ещё больше начнут доверять рабочим, так как мы отберём у помещиков землю и отдадим её крестьянам.

Главное спасение сейчас — это союз рабочих с крестьянами. А работать в союзе рабочие и крестьяне уже начали. Об этом говорит только что происшедшая революция.

Мы победим и доведём пролетариат до мировой революции.

«Да здравствует всемирная социалистическая революция!»

Уже двенадцать часов боролись рабочие, солдаты и матросы.

Они готовились вырвать власть из рук буржуазии и передать её открывавшемуся в тот день Второму съезду Советов.

Съезд открылся 25 октября, в 10 часов 45 минут вечера.

Из-за председательского стола поднялся сумрачный лысый человек в форме военного врача и сказал негромко и уныло:

— Итак, съезд собрался.

Он печально произнёс эти слова.

Это был меньшевик Дан.

Он открывал съезд по обязанности члена прежнего Исполнительного комитета Советов, ещё не переизбранного.

Всем и ему самому было ясно, что этот Центральный Исполнительный комитет, состоявший из меньшевиков и эсеров, доживает последние минуты. Но ничего не поделаешь. Меньшевик Дан обязан был сказать вступительное слово съезду, состоявшему из большевиков.

Тем же замогильным голосом он продолжал:

— Сейчас не место политическим речам. Мои товарищи находятся под обстрелом в Зимнем дворце…

— …и охраняются женщинами, — тихо проговорил кто-то.

Лёгкий смешок пробежал по рядам.

Делегаты ясно представили себе, как там, в Зимнем, сидят на позолоченных диванах и ждут своей участи товарищи лысого человека. И охраняют их юнкера и женщины, переодетые в солдатскую форму.

— Объявляю Второй съезд Советов рабочих и солдатских депутатов открытым, — почти прошептал печальный человек.

Товарищи его, сидевшие с ним рядом, угрюмо молчали.

После вступительного слова был выбран новый президиум, почти сплошь из большевиков. За председательским столом появились бодрые, живые лица.

Скоро меньшевики и эсеры покинули не только кресла президиума, но и совсем ушли из зала заседаний.

— Мы протестуем против восстания, — заявили они и маленькой кучкой двинулись к выходу под свист и смех остальных делегатов.

Съезд продолжался.

Каждые пять минут кто-нибудь входил на трибуну с новостями:

— Взят Главный штаб.

— Идёт штурм Зимнего дворца.

— Юнкера сдаются.

— Временное правительство арестовано.

Итак, Петроград в руках восставших. Но поднимется ли вместе с Петроградом и вся Россия? А главное: что скажут солдаты на фронте? Что скажет армия?

Было ровно 5 часов 17 минут, когда на трибуну поднялся бледный человек.