Шарля же начинало трясти, когда он видел эти фотографии. Он скрежетал зубами от невозможности контролировать происходящее и впадал в безудержную ярость, сотрясая гулкую тишину квартиры площадной бранью. И вот на этот раз, получив фотографию дочери на электронную почту, заорал: «Merde!»

— Прошу тебя, Шарль, — Лиза сжала пальцами виски. — Прекрати кричать. У меня мигрень начинается от твоего крика.

— Сколько еще мы будем сидеть сложа руки и ждать? — прорычал он. — Как ты можешь быть так спокойна?

— Это я спокойна? — Лиза сглотнула ком в горле.

— Ты, ты! Кошка больше беспокоится о своих котятах, чем ты о своем ребенке. Когда слышу, как ты рассказываешь Ланским о том, что их внучка уехала в Штаты учить английский — меня дрожь пробирает от твоего циничного вранья!

Его оскорбления Лизу не задевали — такой пустяк не мог причинить ей большую боль, чем та, которую она испытывала с момента исчезновения Тони — ежечасно, ежеминутно.

— Nique ta mère![259] — он схватил ее за плечи и встряхнул изо всех сил. — Да очнись ты, наконец!

Он сунул ей под нос телефон: — Вот, смотри, смотри! Твоя дочь! Наша дочь! Посмотри на ее глаза!

— Я смотрю.

— Они безжизненные Ты уверена, что ее не…

— Ну, что ж ты замолчал? — прошептала Лиза. — Продолжай.

— Ты уверена, что ее не насилует какой-нибудь педофил?

— Я не уверена. Но я надеюсь.

— На кого ты надеешься?! — прошипел Шарль.

— На Бога, — уронила Лиза.

— Это поэтому ты каждый день таскаешься в cette Église orthodoxe?[260]

— Да, — еле слышно ответила Лиза. — Я ставлю свечу Казанской божьей матери и молюсь за Тони. Что еще мне остается?

— Обратиться в полицию, — выпалил Эвра. — Больше ждать нельзя. Сегодня мне звонила директриса Бежар из лицея. Интересовалась, почему Тони не ходит на занятия.

— Что она сказала? — спросила Лиза с тревогой.

— Ничего конкретного, но уже прозвучали слова «le service de l'aide sociale à l'enfance»[261].

— Анна… — испуганно начала Лиза, но он не дал ей закончить:

— Твоя Анна о себе позаботиться не может, что там говорить о нашей дочери! Ты слышала о взрыве в Пале Гарнье? Это именно ее машину взорвали! И вместо мадам Королевой, между прочим, погибла совершенно другая женщина. И нашу девочку принесли в жертву амбициям этой русской танцорки! Сколько еще людей погибнет из-за нее?

— Умоляю тебя, Шарль, не говори глупости…

— Я говорю глупости… — он устало опустился на стул, свесив бессильно руки. — Я говорю глупости. Пусть. Но больше я ждать не намерен.

Лиза встревоженно подняла голову.

— Я еду в полицию, — выдохнул он. — И ты меня не остановишь.

— Нет! — воскликнула Лиза. — Ты не поступишь так!

— Не сомневайся, поступлю. Ты поедешь со мной или останешься дома, чтобы и дальше ждать неизвестно чего? — Шарль поднялся.

Лиза рухнула на колени и обхватила его ноги, пытаясь удержать на месте: — Подожди! Давай поговорим!

— Нет. Все, хватит! Ты не сможешь мне помешать. Если жизнь дочери тебе небезразлична, то иди, одевайся и едем со мной, — резким движением он освободился от ее рук, да так, что она упала на спину, и стремительно вышел из комнаты. Лиза отчаянно зарыдала. Когда же на столе завибрировал телефон, она точно знала, кто это.

— Ваш муж собирается совершить большую ошибку. Помешайте ему, иначе девочка погибнет.

— Я ничего не могу сделать! Он меня не слушает! — исступленно закричала Лиза.

— Мне это неинтересно. Сейчас все зависит от вас. Мсье Эвра не должен обращаться в полицию, иначе…

— Умоляю вас, — хрипло шептала в трубку Лиза. — Умоляю вас, сжальтесь!

— Я готов, — услышала она. — Но и вы должны постараться. Остановите его.

— Умоляю вас…

— Достаточно. Не люблю пустые разговоры. Я вас предупредил.

— Нет, не кладите трубку, ради всего святого.

— Помешайте ему, — и Лиза услышала короткие гудки.

— Ты идешь? — на пороге возник Шарль. — Кто звонил? Это они?

— Да, — Лиза устало поднялась с пола. — Сказали, чтобы я тебя остановила.

— Тебе не удастся. Ты можешь поехать со мной и тогда мы все еще семья. А можешь остаться и продолжать ходить из угла в угол, без толку рыдая. Но тогда из полиции я отправлюсь прямиком к адвокату и начну процедуру развода и лишения тебя родительских прав.

— Я поеду с тобой, — Лиза старалась не смотреть на мужа, чтобы он не прочел на ее лице внезапно вспыхнувшую к нему ненависть. — Дай мне пять минут. Я быстро оденусь.

— Буду ждать тебя на стоянке, — Шарль сгреб ключи от машины с комода. Водитель оставлял их там в выходной день. — Поторопись. Если через десять минут тебя не будет, я уезжаю.

— Жди меня. Я обязательно приду. — Она поедет с ним. Другого выхода нет.

Случилось небывалое — агент имел наглость пригласить командора на встречу. Хорошо еще, не приказал явиться с отчетом. Мадам Перейра еле сдерживала гнев — она даже не успела спросить у него, в чем дело — Десмонд коротко рявкнул: «Не по телефону», и отключился. Он назначил ей встречу в небольшом бистро «Fontaine Sully» на Сент-Антуан. Даже в прохладный день парижане предпочитали обедать за столиками на улице, и поэтому зал был практически пуст — лишь влюбленная парочка распивала бутылку красного вина в углу, под старинными часами.

Десмонда еще не было, и поэтому, приказав охране ждать снаружи, мадам Перейра оглянулась вокруг, выбирая наиболее удобное место для такой, мягко говоря, сомнительной встречи. Ей инстинктивно не хотелось, чтобы ее видели с этим ужасным человеком наедине. Она выбрала столик подальше от входа и опустилась на стул — на самый краешек. Долго ждать она не собиралась, у него пять минут — пока она не выпьет чашку кофе. Жики махнула официанту «Et moi, un jus». «Oui madame»[262].

— Здравствуйте, — Десмонд опустился напротив, на красный кожаный диван. На стол он небрежно бросил лэптоп. — Простите, что опоздал. Проверял, нет ли за мной хвоста.

— Чего это ради? — сухо поинтересовалась Жики. — Что вы о себе возомнили? В шпионов играете? Смотрите, не заиграйтесь. — От злости на наглеца она вновь перешла на «вы».

— Учитывая, что факт несанкционированной прослушки был нами установлен, меня удивляет ваш тон, — он враждебно нахмурился.

— А меня удивляет ваше нахальство, — отрезала она. — Что вы затеяли? Какого черта вы втравливаете Себастьяна в ваши дела?

— Я втравливаю? — светлые брови Десмонда взметнулись. — Да о чем вы говорите, мадам?

— Мой внук без умолку трещит только о вас, когда приходит меня навестить, — поджала она губы. — Что вы ему наплели?

— Он просто глупый мальчишка, — ухмыльнулся Десмонд. — Глупый и любопытный.

— Себастьян очень хороший мальчик, — отчеканила Жики, глядя ему в глаза. — Умный и преданный. Но он еще очень молод. Если только вы, мсье Гарретт, или как вас там…

— Джош, — проронил он. — Прошу вас, мадам. Я хочу, чтобы меня называли — Джош.

Ошарашенная Жики несколько мгновений молчала. Потом, нервно вздохнув, заявила:

— Человек, которого я знала, как Джоша Нантвича, не был подонком, убивавшим женщин ради примитивной мести другому подонку.

— Именно поэтому, — в голубых глазах запрыгали веселые искорки. — Быть может, вместе с именем я хочу вернуть светлую сторону моей личности?

— А может, вы хотите, чтобы вас так называли, потому, что некая особа произносила это имя без презрения и ненависти? — подозрительно спросила мадам Перейра.

— Вероятно, вы правы… Отчасти, — казалось, он смутился. — Но я давно забыл ту особу — по вашему приказу.

— Ой ли? — хмыкнула Жики. — Итак, мсье Га… Джош, зачем вы меня позвали? Да еще в такой безапелляционной манере? Вы что-то узнали про девочку?