— Удивляюсь, Гарри, как при таких взглядах ты можешь оставаться таким безнадежным повесой? — эмоционально проговорила она.

— Я не безнадежен! — поспешно возразил Гарри. — Это просто такая фаза роста. Я сознательно избавил свои сексуальные отношения от флера романтики. Не хочу влюбляться в каждую свою партнершу, мучить ее и себя всяческими неконструктивными переживаниями, затем ссориться, расставаться, чтобы влюбиться в другую, и так до бесконечности. Зачем? Мне не нужны души всех этих женщин, не нужны их сердца. Мне необходимо их тело и хорошее настроение.

— Сексуальный опыт — это всего лишь сексуальный опыт, — вставила Джина.

— Вот именно! — подхватил Гарри. — Я был влюблен, как дурак. Анна, так звали девушку, с которой я встречался. Мы надавали друг другу столько обещаний, ты и представить себе не можешь. Мы держались друг за друга, ну, просто не разорвать… Прошел год. Отличный, скажу я тебе, год. Все! Где тот пыл, где те чувства? Даже вспоминать смешно. Пресытился. Понимаешь?

— И Анна? — с сомнением спросила Джина.

— С Анной все было сложнее. Она уверяла, что продолжает любить. А через некоторое время сказала, что у нее рак, жить ей осталось немного и прожить это время она хочет с любимым. Мы поженились.

— Я и не знала, — растроганно прошептала Джина.

— А после свадьбы я узнал от ее подружки, что все это туфта. Подружка любила выпить и поболтать. Так все и выяснилось.

— И что ты сделал? — сочувственно спросила Джина.

— Вещи собрал… Она пошла в ванную и перерезала себе запястья… Снова месяцы слез и уговоров, эмоционального шантажа, угроз новых попыток самоубийства, обвинений, — бурно ответил Гарри.

— А ты?

— Ушел, развелся, поставил точку. Дураку ясно, что с таким человеком жить невозможно.

— Да, но как на это отреагировала она?

— В своей манере. Когда развод был официально оформлен, она демонстративно передала мне все ценности, деньги, до последнего пенни, а потом стала поливать грязью мое имя, сочиняя всяческие небылицы и потчуя ими любителей сплетен.

— А вдруг Анна была просто психически больна? — предположила Джина.

— Психически неуравновешенна — может быть, но не больна — это точно. Я и жениться-то на ней быстро раздумал потому, что заметил, как виртуозно она использует свои женские слабости, чтобы манипулировать людьми. Я принципиально не позволяю собой манипулировать, но она изобрела эту историю с раком, и я сдался. Никак не мог предположить, что красивая молодая женщина может быть таким циничным чудовищем, — категорически объявил Гарри.

— Мне все-таки кажется, что это болезнь, — тихо повторила свое предположение Джина. — Я, конечно, не специалист по психическим отклонениям, но думаю, ею двигали не цинизм или расчетливость, и не желание подчинить себе человека. Что-то у нее в душе было, видно, не ладно, — задумчиво произнесла она.

Гарри не стал спорить, а лишь предложил, непритворно тяжело вздохнув:

— Давай по чашечке кофе.

Джина согласилась и в задумчивости опустилась обратно на диван.

— Ты, наверное, сидишь там сейчас и думаешь, что из-за случая с Анной я и сам скатился до циника и огульно считаю всех женщин недостойными любви и уважительного отношения? — крикнул он из кухни.

— Вовсе я так не думаю, — солгала Джина.

— Это не так. Я понимаю, что тогда сам был отчасти виноват, поторопившись с выводами. Я был молод, в людях совершенно не разбирался, за что и поплатился. Зато теперь стал более разборчив, когда дело касается доверительных отношений. Поверь, историю своей жизни я рассказываю не каждой своей гостье. Знают о той стародавней истории от силы два-три человека, теперь еще и ты.

Джина молча слушала его откровения. Гарри появился с кофе, поставил поднос на журнальный столик.

— Верю ли я теперь в любовь? — спросил он сам себя. — Так, как верил тогда, нет. Чтобы ответить на этот вопрос положительно, мне нужно, прежде всего, определить для себя, что такое любовь. А пока я этого не сделаю, мне достаточно приятного физического заменителя, то есть секса.

— А я верю в любовь, — чистосердечно призналась Джина.

— Тогда скажи мне, что такое любовь? Ответь конкретно: любовь между мужчиной и женщиной — что это?

— Желание быть вместе до конца жизни, — робко произнесла она.

— В этом есть какая-то обреченность, ты не находишь? — поморщившись, спросил он.

— Любовь — это когда не замечаешь досадных мелочей и всегда помнишь, почему ты с этим человеком.

— Ты говорила, что дружба проверяется обстоятельствами и временем, — напомнил ей Гарри. — А известен тебе непосредственный и безошибочный признак любви? Как не спутать это чувство со страстью, с дружбой, с уважением, с простым интересом?

— Нет, — честно призналась девушка.

— И как же ты сама будешь ориентироваться?

— Сердце подскажет, — пробормотала Джина.

— О, на сердце рассчитывать не советую, — авторитетно заявил Гарри. — Оно подскажет, а потом само же и будет мучиться.

— И что же делать? — растерянно спросила она.

— Жить! — коротко ответил ей Гарри, попивая кофе.

— Вот поэтому я и еду в Лондон! — резюмировала Джина.

— Оставь мне свой адрес, бедняжка.

— Дай блокнот.

Гарри прошелся до кабинета и вернулся с блокнотом и ручкой.

— С виновником своего отъезда ты уже попрощалась? — поинтересовался он, когда Джина принялась записывать адрес. — Не забудь телефон записать.

— У тебя есть номер моего мобильного, — отозвалась она.

— Да, верно… Так что с тем парнем? — напомнил он ей свой вопрос.

Джина подняла на него блестящие глаза и тотчас опустила.

— Беспокойно мне что-то за тебя, Джина, — проговорил Гарри. — Лондон не лечит разбитые сердца. Ты должна это понимать. А усугубить боль может. Такой резкий скачок из тихой провинции в средоточие жизни…

— Гарри, я взрослый человек. Мне тридцать два года. Это у подростка может снести крышу от таких перемен. Не у меня, — возразила Джина, посмотрев на свои новые часики.

— Я понял… Ты намекаешь на то, что тебе давно пора быть дома, — сказал он, принимая у нее из рук блокнот.

— Я собиралась вызвать такси, — смущенно проговорила женщина.

— Да, я помню, ты говорила, — невзначай заметил он и улыбнулся.

Джина испытывала странную неловкость.

— Хотя я вполне мог бы подбросить тебя, — предложил Гарри, помедлив.

— Мы оба немало выпили, — напомнила ему гостья.

— Да что там. Всего лишь легкое вино.

Джина ощущала тяжесть насыщения и как-то вдруг накатившую усталость. Без лишних обсуждений она приняла его предложение.

Гарри вывел из гаража свой спортивный автомобиль и усадил в него гостью.

Они выехали на освещенную фонарями дорогу. Преодолели несколько поворотов. Ничто не предвещало неожиданности, как вдруг до их слуха донесся отчаянный писк. Странные, необъяснимые звуки заставили обоих насторожиться. Гарри припарковался на обочине и заглушил двигатель.

Быстро сообразив, откуда доносятся звуки, оба выбрались из машины. Недалеко от обочины в высокой весенней травке они склонились, чтобы получше разглядеть в скупых сумерках содержимое большой картонной коробки, которая оказалась полнехонька слепыми беспомощными щенками.

Поблизости никого не было, даже домов.

Видимо, кто-то решил избавиться от обременительного приплода, предав щеняток на волю случая.

— Что делать? — озабоченно спросила Джина.

— Делать нечего, — отозвался Гарри и наклонился за коробкой. — Воняют, — объявил он.

— Ты хочешь их взять? — удивилась девушка.

— А какой у нас выбор? — пожал плечами бывший коллега. — До завтра побудут у меня, а утром свезу в приют… Вряд ли миссис Ротман обрадуется такому прибавлению, но не оставлять же их здесь. Наверняка околеют, — рассудил Гарри.

— Они миленькие, — сказала Джина, вглядываясь в силуэты копошащихся малюток.

— Придется вернуться, — предупредил Гарри.

— Конечно, — согласилась она. — Они, наверное, голодны. Только послушай, как пищат.