– Может, это даже хорошо…

Уже смеркалось. На фоне окна, дождливого вечернего неба застыли, прижавшись друг к другу два силуэта: мужчины и женщины. Рита увидела себя и Макса как бы со стороны, и тут в ее голове зазвучала любимая мелодия: «та-та-та-та-та» из «Мужчины и женщины». На сей раз она звучала для них, а не для Трентиньяна и Анук Эме. Рита зажмурилась от счастья. «Как давно этого не было!» - подумала она.

Алена гнала машину так, словно они куда-то опаздывали. Роман молча сидел рядом. После ее признания он замолчал и с тех пор рта не открывал. Но в его глазах Алена заметила радостное удивление и надежду. На что? Ясно: на перемену в жизни! Пусть пока так, ничего! Потом он ее обязательно полюбит. Она все сделает для этого!

Сердце Алены пело и ликовало. «Вы спрашивали меня, Татьяна Николаевна, могу ли я все бросить ради него? Да, могу. Только зачем, если можно просто разделить с ним мою жизнь? Ничего не лишаясь, а исключительно обретая. И зачем шалаш?.. Я имею право, я столько лет ждала! Оказывается - ждала… Да простит меня Сашка…»

Как удачна эта Сашкина командировка в Тверь, как все здорово складывается!

– Ведь мы поженимся? - выпалила Алена, бросая на Ромку нежный взгляд.

– Да! - твердо ответил тот, и это было первое, что он сказал за последние полчаса.

Юлька сидела в засаде. Засадой была заброшенная детская площадка напротив Ритиного подъезда, точнее, качели, расположенные точно перпендикулярно дверям. Сейчас Юлька на них тихонечко покачивалась, а в случае опасности (открывалась подъездная дверь) замирала, спрятавшись за толстым столбом, к которому крепилась правая часть качелей, и осторожно из-за него выглядывала. Дождик был довольно сильный и холодный, Юлька уже давно вся промокла и замерзла… Сколько она тут сидит, с тех пор как по-шпионски «довела» брата до этого дома? «Я дождусь! - упрямо подумала Юлька. - Не останется же он ночевать?»

Вчера, разговаривая с Максом по телефону, Юлька просекла, что сегодня этот щенок опять будет встречаться с Риткой.

– У меня завтра встреча одна, извини, я не смогу к тебе забежать.

– Мне надо поговорить с тобой, Максик! Во сколько у тебя кончаются лекции?

– Знаю я твои разговоры, - проворчал брат. - А на лекции я завтра не иду.

– Почему?

– Говорю же - деловая встреча! С ланчем. Надолго.

Тут до Юльки и дошло. Ха, встреча! Деловая, ой! С утра пораньше - это в постель к Ритке, пока мужа нет!

– Рома! Завтра ты заберешь Аську из сада.

– Почему я? А ты где будешь?

– Могут у меня раз в сто лет быть свои дела? - зло вскинулась Юлька. - Можешь ты раз в жизни забрать дочь из сада?

– Ладно, хорошо, заберу, - Ромка предпочел согласиться и не вникать, чем влипнуть в очередной тягучий, тяжелый разговор с Юлькой. В конце концов, это не так уж и невозможно. К шести тридцати он точно успеет, в любом случае…

В любом… Но не в случае появления Алены. Впрочем, этого Роман никак не мог предусмотреть.

Дверь подъезда распахнулась, и Юлька резко тормознула качели, упершись подошвами кроссовок в мокрую землю. Уже вполне натренировано, одним глазом она выглянула из-за столба. Макс! С досадой взглянув на дождливое небо, тот поднял воротник своего кожана и был таков. Сестра проводила брата выразительным взглядом. Спасибо тебе, Максик, за то, что дал мне святую цель, должна же быть в жизни цель? А что может быть прекраснее, чем спасение родного, любимого человека от неминуемой беды?

Юлька даже замурлыкала от сладкого чувства собственной правоты и преданности, переполнивших все ее существо. И не стоило, право, рефлексировать по поводу ее бесед на эту тему с мамой…

– Ты офонарела, дочь? - кричала Людмила Сергеевна в трубку. - Что ты творишь? Я - мать и то не смею так вторгаться…

– А я посмею, - твердо и спокойно отвечала Юля, ставя себе «пятерку» за выдержку. - Ты оправдываешь все это потому, наверное, что сама старше Володи.

– Как же тебе не совестно! И что я должна «оправдывать»? Любовь?

– Ой, не могу - любовь! - Юлька постаралась произнести это слово с как можно большим сарказмом. - Любовь или секс? Секс или порнуха?

– Прекрати. Я тебя просто не узнаю! Неужели ты забыла, что такое душевный вандализм?

– Я очень хорошо помню, вернее, знаю, что такое материнское равнодушие!

Людмила Сергеевна оторопела:

– Что? Мое равнодушие? Что ты хочешь сказать?

– Если бы тебе тогда, мамочка, было не все равно, если бы ты хоть попыталась остановить свихнувшуюся дочь, - ах, как давно ей хотелось это высказать матери, с каким смаком теперь произносятся слова, - если бы ты сообразила, что тебе надо действовать вместе с Верой Георгиевной, только не топором, как эта дура, а по-умному…

– Как - по-умному? - ошеломленная Людмила Сергеевна еще не совсем поняла, в чем ее обвиняет дочка, только почувствовала какой-то неизъяснимый ужас.

– А не знаю! Ну хотя бы не пускать меня в этот Ленинград, это точно. А ты такая была добрая, что денег дала! Хотя на самом деле, тебе было просто наплевать, ты жила только своим молодым мужем, прямо Элизабет Тэйлор в натуре. Точно так же тебе сейчас плевать на Макса. А его мадам ты просто очень хорошо понимаешь…

Людмила Сергеевна положила трубку. Ее руки тряслись, сердце сбивалось с ритма, на лбу проступили капли пота. Или Юлька сошла с ума, или ей все это показалось и не было никакого телефонного разговора с дочерью… Нет, с каким-то чудовищем…

«Что и требовалось доказать!» - думала Юлька после телефонного разговора. Конечно, матери нечего было ответить на совершенно справедливые упреки. Пусть хоть теперь не мешает, если не хочет помочь! Юлька сама все уладит, слава Богу, она уже большая девочка. «Но я - не Вера. Я сначала попробую мирными средствами. Бомбардировки - на крайний случай».

Ага! Минуты через три после Макса из подъезда выплыла Ритка. «Конспираторы! - усмехнулась Юлька. - Куда это она? А, наверное, за ребенком. Не будешь же, действительно, трахаться при малыше, а то может папе стукнуть!» Весьма кстати!

Юлька резко встала с качелей и аж зашаталась: она отсидела себе все на свете, и от резкого подъема у нее закружилась голова. Тоже уже не девочка. Хотя со стороны в этом своем неизменном джинсовом наряде Юлька по-прежнему смотрелась подростком.