— Разумное деловое решение. Несмотря на то, что ты решила, что это хороший выбор для тебя, это должно быть очень трудное решение. Но, к счастью, ты нашла новую работу. Чем именно ты будешь заниматься на новой работе?

Мозг Серенити не догонял. Что? Её новая работа? О, эта работа. Её ненастоящая работа. Можно застрелиться. Думай, Серенити, думай очень быстро.

— Я, эм, ой! — она ударилась коленом под столом.

— Ты в порядке?

— Да, у меня все хорошо. Спасибо, — она рассеянно потёрла коленную чашечку.

— Итак, ты рассказывала мне о своей новой работе.

— О, да. Я нашла работу, на которой я буду заниматься… ум, управлением недвижимостью, вот и всё! — да, управлением недвижимостью. О боже, впервые в своей жизни она оказалась в списке непослушных детей Санты.

Макс приподнял брови, глядя на неё, и выпил свой напиток.

— Управление недвижимостью? Это будет хорошей, стабильной работой для тебя. На какую компанию ты собираешься работать?

В это время пришла официантка, принеся их ужин. Слава Богу, она не хотела закапываться глубже и глубже в эту яму. Как только официантка ушла, Серенити сделала всё возможное, чтобы перевести разговор, в надежде, что он больше не будет спрашивать её о новой работе.

— Ты никогда не говорил мне, что у тебя за бизнес здесь, в Маунтейн-Фолс.

— Я инвестирую. Я вкладываю деньги в вещи, которые, как я думаю, будут успешными и получат хороший доход. Я в городе для работы над этим. Есть несколько зданий, которые я рассматриваю для приобретения, если цена будет подходящей.

— Почему Маунтейн-Фолс?

— Ну, родители моего отца переехали сюда, когда вышли на пенсию, и так или иначе, мой папа купил здесь некоторую недвижимость. Когда мой отец умер, он оставил её мне. Это было для меня началом. Когда ты начнешь работать на новом месте?

О, возвращаемся к старому? Зачем он это сделал? Она была таким ужасным лжецом, и поэтому она никогда не лгала, но всё же, каким-то образом оказалась в этой ситуации. Что он подумает о ней, если она сейчас поговорит с ним на чистоту и расскажет правду? Она была бы противна ему? Он отвезёт её домой и простится, не желая больше иметь с ней дел?

Серенити хотелось компании этого мужчины. Это было так давно, когда она была в компании другого человека, просто разговаривала и хорошо проводила время. В прошлом году она погрузилась в свой магазин, пытаясь удержать его на плаву, и время прошло так быстро, что она не обратила внимания на то, что она не была с мужчиной почти два года.

И как будто волею судьбы, появился этот увлекательный человек, который, казалось, искренне интересовался ею и хотел провести с ней время. Было бы глупо отказаться от этого. Мало того, он купил картину её бабушки, которой никто не интересовался в прошлом году с тех пор, как она повесила её там. Когда она заглядывала в его глубокие карие глаза, которые всегда улыбались, то чувствовала, что это была её рождественская надежда.

Простая истина заключалась в том, что она боялась раскрыть свой обман. Боясь, что он уйдёт и никогда не оглянется.

Он выгнул одну бровь.

— Ну? Когда ты начинаешь?

— Через несколько недель, — чем больше неопределённости, тем лучше. — Когда тебе нужно вернуться в Даллас?

— Мне нужно вернуться двадцать третьего.

В день её выселения.

Макс едва мог сохранять невозмутимость в течение всей ночи в присутствии Серенити. В тот миг, когда она произнесла первую ложь о том, что она охотно закрыла свой магазин, он знал, что ему конец. Девушка выглядела такой милой и невинной, старалась изо всех сил солгать ему, выдумывая всё на ходу. У неё явно не было намерения лгать ему — это, очевидно, было решено в последний момент. Но то, как румянец окрасил её скулы, а пот увлажнил её лоб — настоящий пот! — ему потребовалась вся своя выдержка, чтобы не схватить и не прижать её к себе тут же на месте. Он чуть не подавился своим напитком, когда она сказала ему, что собирается закрыть свой магазин — всё по собственной воле, не говоря ни слова о выселении.

Если бы он заранее не утаил от неё правду о том, что именно он был тем, кто фактически выселял её, то ему было бы не так больно знать, что она не может сказать ему правду о своем положении. Может быть, она была слишком смущена. Может быть, она не доверяла ему, и он не нравился ей так же сильно, как она ему. Макс продолжал говорить себе, что всё, что бы он не чувствовал к ней, даже учитывая такое быстрое развитие отношений, в конце концов, ничего не изменит. Серенити заинтриговала его, заставила смеяться и почти не воспринимала его так же серьезно, как большинство женщин, когда они видели его в костюме.

Как бы то ни было, он тоже утаил от неё довольно важную информацию. Он чувствовал себя довольно виноватым из-за этого, особенно наблюдая, как она мучается во время обеда, придумывая ложь. Если бы он сказал ей правду с самого начала, она бы не солгала ему. Хотя, если бы он сказал ей правду с самого начала, они, вероятно, не наслаждались бы компанией друг друга.

В этот момент не было ничего, чего бы он хотел больше, чем её компании. Что не было его обычным стилем. Обычно Макс настолько был занят работой, что идея найти женщину-подругу казалась слишком сложной. Вместо этого он предпочитал в одиночку посещать благотворительные мероприятия, и только иногда ему приходилось искать необходимую спутницу. В ту ночь, когда он встретил Серенити в баре, впервые за последнее время он вспомнил, что хотел большего.

Будучи человеком, который привык анализировать ситуацию до того, как действовать, он ещё до конца не определился насчёт Серенити. Да, он жил в Далласе и приехал сюда только на несколько дней, но это не помешало ему пригласить её на свидание. Особенно, после сегодняшнего вечера он хотел большего. Больше её времени. Больше узнать о ней и попытаться понять, почему она так заинтриговала его. Больше о ней.

Ему понадобился весь его самоконтроль, который у него был, чтобы не нагнуться во время ужина и не поцеловать её. Или, ещё лучше, подняться из-за стола и насладиться её телом и ртом, пока она не сможет больше этого выносить.

Он был в командировке, поэтому никто не помешает Максвеллу Квинси Уэстмору, когда он был на задании.

Даже то, что он сказал не всю правду.

Приехав на стоянку, он быстро нашел свободное место и выключил двигатель. Прежде чем она успела заговорить, он наклонился, положил ладони на её лицо и поцеловал пухлые губы. Девушка мгновенно ответила ему, открыв рот и позволив ему углубить поцелуй. Он проник языком в её рот. Наконец. Макс ощутил на своем языке нотки вина, которое она пила за ужином. Затем он медленно закончил поцелуй, кусая её нижнюю губу, но когда её рука поднялась, чтобы удержать его, он снова начал целовать её. Макс нежно целовал её, пока не почувствовал нужду в том, чтобы она оказалась в его постели.

Он отстранился.

— Я весь вечер хотел сделать это. На самом деле, с того момента, как твой сладкий рот смело сообщил мне, что я не окажусь в твоей постели в первую ночь.

Она тихо рассмеялась над его словами.

— Я тоже этого хотела.

Он проводил её до дверей и снова поцеловал.

Серенити отстранилась от поцелуя, румянец на её щеках был едва заметен в свете на крыльце.

— Хочешь зайти в дом? — спросила она.

Когда угодно! Это была единственная вещь, о которой он мог думать всю ночь; ублажать и угождать ей. Ни разу он не думал о себе — только о ней. Только так он мог сделать её счастливой и чувствовать себя хорошо. Не то, чтобы она была средством достижения его цели — его обычным средством работы. Фактически, он пытался выяснить, как продлить свое пребывание в Маунтейн-Фолс. Он думал, как он мог бы проводить с ней больше времени. И ответ на её вопрос был определенно «да»!

Только Макс знал, что если сегодня вечером он войдет в её квартиру, ему придётся признаться насчёт её выселения. Он бы поставил все свое состояние на то, что она выставила бы его за двери, а он не был готов к этому. Он хотел её, но не хотел быть с ней обманным путём.