– Я вам не верю. Вы хотите продать имение, чтобы рассчитаться со своими собственными долгами, и они не имеют никакого отношения к Приорату Эверсби.

У Девона так и чесались руки что-то разнести. Его всевозрастающую жажду крови мог утолить лишь звук разбивающихся вдребезги вещей. Он никогда не сталкивался с подобной ситуацией. У него не было никого, кто мог бы дать ему верный совет. Ни отзывчивых родственников среди аристократов, ни знающих друзей среди пэров. А эта женщина способна только на обвинения и оскорбления.

– У меня не было долгов, – прорычал он, – пока я не унаследовал эту кучу мусора. Блажь господня, разве ваш муж-идиот никогда не рассказывал вам о проблемах имения? Неужели вы пребывали в полном неведении того, как ужасно обстоят дела, когда вышли за него замуж? Не важно, кому-то придётся столкнуться с реальностью, и да поможет нам всем Христос, похоже, этим человеком буду я, – он повернулся к ней спиной и направился обратно к столу. – Ваше присутствие здесь не желанно, – проговорил Девон, не оборачиваясь. – Прошу вас прямо сейчас удалиться.

– Приорат Эверсби выстоял четыре сотни лет, пережив государственные перевороты и войны с иностранными державами, – презрительно бросила Кэтлин, – а теперь во власти всего лишь одного эгоистичного повесы его разрушить.

Как будто он один был виноват в сложившейся ситуации. И ему одному отвечать за гибель поместья. Провалиться ей в преисподнюю.

Девон с трудом проглотил свой гнев. С демонстративной медлительностью он лениво вытянул ноги и посмотрел на брата:

– Уэст, мы абсолютно уверены в том, что кузен Тео погиб при падении? – холодно спросил он. – Мне кажется более вероятным, что он насмерть замёрз на супружеском ложе.

Уэст издал смешок, не скрывая удовольствия от злобного сарказма.

Тотхилл и Фогг, в свою очередь, сидели, уперев взгляды в пол.

Кэтлин выскочила из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что та задрожала.

– Брат, – сказал Уэст с насмешливым упрёком, – это было ниже твоего достоинства.

– Уже нет ничего ниже моего достоинства, – ответил Девон с каменным лицом. – Ты это прекрасно знаешь.

Долгое время после ухода Тотхилла и Фогга, Девон оставался за столом и размышлял. Открыв счётную книгу и пролистав страницы, он так и не смог вникнуть в их содержание. Он едва заметил, когда Уэст, зевая и ворча, покинул кабинет. Почувствовав удушье, Девон несколькими нетерпеливыми рывками развязал шейный платок и расстегнул воротник.

Боже, как же ему хотелось вернуться в свой простецкий лондонский дом, где царили порядок и уют. Если бы Тео всё ещё оставался графом, а Девон лишь его кузеном, паршивой овцой семейства, он бы отправился на утреннюю прогулку верхом по Гайд-парку, а после насладился бы хорошей едой в своём клубе. Позже встретился бы с друзьями, чтобы посмотреть боксёрский поединок или скачки, посетил бы театр и приударил бы за доступными женщинами. Никакой ответственности, беспокоиться было бы не о чём.

Нечего терять.

В небе послышался гром, будто подчёркивая его мрачное душевное состояние. Девон бросил убийственный взгляд в окно. Дождевые тучи собирались над меловыми холмами, заволакивая небо тёмным одеянием. Намечалась сильная буря.

– Милорд.

Его внимание привлёк робкий стук по дверному косяку.

Увидев, что это Хелен, Девон поднялся на ноги, и постарался придать лицу добродушное выражение.

– Леди Хелен.

– Простите, что потревожила вас.

– Входите.

Хелен с опаской вошла в комнату. Её взгляд метнулся к окну, прежде чем снова обратиться к Девону:

– Благодарю, милорд. Я пришла сказать, что шторм приближается слишком быстро, и я бы хотела послать лакея на поиски Кэтлин.

Девон нахмурился. Он не знал, что Кэтлин покинула дом.

– Где она?

– Она уехала навестить арендаторов, чья ферма находится по ту сторону холма. Взяла с собой корзину с мясным бульоном и бузиновым вином для миссис Луфтон, которая восстанавливается после родовой горячки. Я спросила Кэтлин, могу ли я отправиться с ней, но она настояла на прогулке в одиночестве. Сказала, что ей нужно побыть одной. – Хелен стиснула бледные пальцы. – Она уже должна была вернуться, но погода портится так быстро. Я боюсь, что она может попасть в грозу.

Ничто на свете не порадовало бы Девона сильнее, чем вид промокшей под дождём и перепачканной в грязи Кэтлин. Он едва сдержался, чтобы не начать потирать руки в злодейском ликовании.

– Нет нужды посылать лакея, – сказал он беззаботно. – Я уверен, что леди Трени хватит здравого смысла переждать непогоду на ферме.

– Но земля превратится в сплошное месиво из грязи.

Всё лучше и лучше. Представляя Кэтлин, пробирающейся через болото, Девон прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение лица, хотя внутри ликовал и запускал римские свечи. Он подошёл к окну. Дождь ещё не начался, но тёмные тучи растекались по небу, как чернила на мокром пергаменте.

– Подождём ещё немного. Возможно, совсем скоро она сама вернётся.

Три ярких зигзага пронзили небосвод под раскаты грома, напоминающие звуки разбивающегося стекла.

Хелен подошла ближе.

– Милорд, я в курсе, что вы и моя невестка ранее обменялись парой слов...

– Выражение «обменялись парой слов» подразумевает, что мы вели цивилизованную дискуссию, – сказал он. – Если бы мы провели вместе чуть больше времени, то разорвали бы друг друга в клочья.

Гладкий лоб девушки пересекли хмурые морщинки.

– Вы оба оказались в сложных жизненных обстоятельствах. Иногда это заставляет людей говорить вещи, которые они совсем не имеют в виду. Однако если вы с Кэтлин сумеете отодвинуть в сторону ваши разногласия...

– Леди Хелен...

– Зовите меня кузиной.

– Кузина, в будущем вы избавите себя от многих разочарований, если научитесь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими вам бы хотелось их видеть.

Хелен слабо улыбнулась.

– Я так и поступаю.

– Если бы это было правдой, вы бы понимали, что я и леди Трени абсолютно правы в нашей оценке друг друга. Я – негодяй, а она – бездушная стерва, которая вполне способна сама о себе позаботиться.

Глаза Хелен, серо-голубые, как лунный камень, расширились от беспокойства.

– Милорд, я успела очень хорошо узнать Кэтлин, пока мы делили наше общее горе от утраты...

– Сомневаюсь, что она сильно горевала, – бесцеремонно перебил её Девон. – Она сама призналась, что не пролила ни единой слезинки по вашему брату.

Хелен моргнула.

– Она вам так сказала? Но не объяснила почему?

Девон покачал головой.

Хелен смущённо проговорила:

– Тогда и я не вправе ничего рассказывать.

Пытаясь скрыть вспышку любопытства, Девон небрежно пожал плечами.

– Тогда, пусть вас это не беспокоит. Моё мнение о ней не изменится.

Как он и предполагал, его показное равнодушие подтолкнуло Хелен заговорить.

– Если это поможет вам немного лучше понять Кэтлин, – произнесла она неуверенно, – возможно, мне стоить вам кое-что пояснить. Вы поклянётесь честью сохранить наш разговор в тайне?

– Конечно, – с готовностью согласился Девон. Не имея чести, он никогда не колебался ею поклясться.

Хелен подошла к одному из окон. Извилистые молнии с треском пересекали небо, освещая её хрупкую фигурку бело-голубыми вспышками.

– Когда я заметила, что Кэтлин не плачет после несчастного случая с Тео, то подумала, что она предпочитает скрывать свои чувства. Все люди горюют по-разному. Но однажды вечером, когда мы с ней сидели в гостиной за рукоделием, я увидела, как она уколола палец, и... никак не отреагировала. Будто бы вообще не почувствовала укола. Она сидела и смотрела, как появляется капелька крови, и тут я не выдержала. Обмотала её палец платком, и попросила объяснить, в чём дело. Она была смущена и растеряна... сказала, что никогда не плачет, но думала, что будет способна пролить хоть несколько слезинок по Тео.

Хелен замолчала, сосредоточив внимание на чешуйках отставшей краски, которые она отколупывала от стены.

– Продолжайте, – пробормотал Девон.

Хелен аккуратно положила сколок на подоконник и взялась за другой, как будто снимала струп с поджившей раны.

– Я спросила Кэтлин, может ли она вспомнить хоть один случай, когда она плакала. Она ответила, что в последний раз, она была ещё маленькой девочкой. В тот день Кэтлин покинула Ирландию. Её родители сказали ей, что они все вместе отправляются в путешествие в Англию на трёхмачтовом пароходе. Они пришли к пирсу и сделали вид, что садятся на борт корабля. Но как только Кэтлин с няней ступили на трап, она поняла, что родители не следуют за ними. Её мать сказала ей, что Кэтлин поживёт у одних очень хороших людей в Англии, и в один прекрасный день, когда родителям не нужно будет так часто путешествовать за границу, за ней пришлют. Кэтлин совершенно обезумела, но родители развернулись и пошли прочь, пока няня тащила её на борт корабля. – Хелен искоса взглянула на него. – Ей было только пять.

Девон тихо выругался. Он положил ладони на поверхность стола, и уставился на невидимую точку, пока Хелен продолжала говорить:

– На протяжении нескольких часов после того, как Кэтлин отвели в каюту, она кричала и захлёбывалась слезами, пока няня не рассердилась и не сказала: «Если ты намерена продолжать в том же духе, я уйду, и ты останешься одна в целом мире, за тобой будет некому присматривать. Твои родители отослали тебя, потому что ты – обуза».– Хелен сделала паузу. – Кэтлин сразу же затихла. Она очень серьёзно восприняла угрозу няни и решила, что больше никогда не должна плакать, такова её плата за выживание.

– Родители когда-нибудь за ней посылали?

Хелен покачала головой.

– В тот день Кэтлин видела мать в последний раз. Через несколько лет леди Карбери стала жертвой малярии, которую подхватила на обратной дороге из Египта. Когда Кэтлин сообщили о смерти матери, она почувствовала острую боль, но не смогла найти утешение в слезах. Также было после смерти Тео.