И он объезжал меня. Рив врывался в мое тело, одной рукой удерживая с помощью веревки голову, а второй вцепившись в бедро. И все время что-то мне говорил. Грязные, пошлые слова, которые заставляли меня извиваться под ним еще сильнее. Слова, вроде: «Ты хочешь этого, потому что ты шлюшка». Или: «Распутница». И: «Пошлая девочка, мечтающая, чтобы ее трахнули, как грязную шлюшку».

Второй оргазм наступил еще быстрее. Тут же последовал и третий, сотрясший меня граничащим с болью удовольствием. Он выбил весь воздух из легких, и ноги меня больше не держали, даже несмотря на поддержку сена подо мной.

Рив бросил веревку, вышел из меня и перевернул на спину. И снова толкнулся внутрь, прорываясь сквозь сокращающиеся от оргазма мышцы. Бюстгальтер развязался, и мои руки теперь были свободны. Рив лег на меня, прижимая к земле, и трахал с такой яростью и неистовством, как никогда раньше.

Он поймал мой взгляд.

― А я извращенец. Больной засранец, которому нравится говорить тебе все это, ― низко и хрипло произнес Рив. ― Которому нравится вот так тебя трахать. Что это говорит обо мне?

Последние слова прозвучали натянуто и на тон выше, когда оргазм накрыл Рива мощной волной. Он до упора погрузился в меня, ткань его джинсов коснулась горящей, чувствительной кожи ягодиц. Рив стонал и рычал, мертвой хваткой вцепившись в мои запястья. Его глаза были плотно закрыты.

Когда он пришел в себя достаточно, чтобы отпустить мои руки, я села, достала изо рта кружевную ткань и повернула к себе его лицо.

― Может, это просто значит, что ты создан для меня.

Я поцеловала его, крепко и требовательно. Поцеловала его с сильной, глубокой преданностью. И вскоре Рив ответил, обхватив ладонями мое лицо. Разорвав поцелуй, мы обнялись, прижавшись лбами друг к другу, и пытались перевести дыхание.

Наконец, Рив начал что-то бормотать. Бессвязные звуки стали складываться в мое имя.

― Эмили, Эмили, Эмили. ― Он водил ладонями по моей спине. ― Ты замерзла. Нужно согреть тебя.

Я этого не замечала, пока Рив не сказал об этом. На улице было пятнадцать градусов, примерно столько же и в этом помещении.

― Думаю, что рубашка мне уже не поможет.

― Зато немного прикроет. Вот. ― Рив снял куртку и накинул ее на мои плечи. ― Надень все, что сможешь. Я приберусь, и мы пойдем, устроим тебе горячую ванну. А позже, если захочешь, разожжем костер.

― Я за.

Рив отошел, но тут же вернулся ко мне.

― Еще один, ― сказал он, обрушив на меня губы.

«И еще один, и еще, и еще», ― подумала я. ― «Всегда будет хотеться еще». Я бы приняла их все. И даже больше.

Рив вышел в коридор. Я натянула бриджи и застегнула куртку, прикрыв грудь. Нашла лифчик и майку и завернула их в свою курточку. Спрятав этот сверток под мышку, я сунула ледяные руки в карманы. В карманы куртки Рива. Правая рука коснулась чего-то металлического. Ключи. Сердце заколотилось в груди, когда я достала их и начала рассматривать.

Связка состояла из девяти ключей, как позолоченных, так и серебряных. Я понятия не имела, от чего они, но один точно должен был открывать дверь в кабинет.

Прежде чем успела передумать, усомниться или отговорить себя, сунула ключи в сверток с одеждой. «Никакого чувства вины», ― сказала я про себя. ― «Дело сделано». Позже надо решить, что с ними делать.

― Готова? ― спросил Рив из коридора.

― Более чем. ― Я крепко схватилась за вещи и поспешила к Риву, думая о том, как смогла бы оправдать свой поступок. Рив, на самом деле, не оставил мне выбора. Он все еще не рассказал мне ничего об Эмбер. Видимо, мне нужно разобраться с этим самой ― все справедливо.

И неважно, что я не сказала Риву про Эмбер. Может, наши отношения и менялись постепенно, но у нас обоих все еще были припрятаны скелеты в шкафу.