Охота, чтобы прокормить их, научила Фейру этому навыку. Охотиться, в то время как Неста оставалась дома, в безопасности и тепле, и позволяла Фейре отправиться в этот лес одной. Эти навыки, отточенные Фейрой, позволили ей выжить против Высших фейри и всех их ужасов, но … Фейра получила их только из-за того, что была вынуждена делать. Потому что Неста была не той, кто это сделал. Не сделала шаг вперед.

Она обнаружила, что Кассиан внимательно наблюдает за ней. Как будто он слышал эти мысли, чувствовал их тяжесть на ней.

— Фейра научила меня пользоваться луком, — всего несколько уроков, и очень давно, но Неста помнила. Это был один из немногих случаев, когда она и Фейра были союзниками.

— Не иллирийский лук, — Кассиан указал на стойку с массивными луками и колчанами рядом с зеркалом. Луки были огромными, для крепких женщин.

— Мне понадобилось время, пока я не стал взрослым, чтобы набраться сил хотя бы для одного из них.

Неста скрестила руки на груди, барабаня пальцами по бицепсам.

— Значит, я собираюсь провести здесь целый час, шевеля пальцами ног?

Улыбка Кассиана снова расцвела.

— Да.

В какой-то момент Несте стало жарко. Ноги болели и превратились в желе.

Она сняла ботинки и несколько раз встала с Кассианом, сосредоточившись на том, чтобы сжать пальцы ног, найти равновесие и вообще выглядеть глупо. По крайней мере, никто не видел, как она стояла на одной ноге, держась за бедро, а другая нога поднималась позади нее. Или использовала два деревянных шеста, чтобы удержаться на ногах, пока она перебрасывала ногу с шеста на шест, поднимаясь по каждой палке. Или делать основной присед — что, как оказалось, было все неправильно, ее вес неуместен и спина была слишком выгнута.

Все элементарные, глупые вещи. И все, в чем она потерпела полное фиаско.

Кассиан, казалось, даже отдаленно не впечатлился, когда она поднялась с корточек, которые он заставил ее держать, поддерживая деревянную палку над головой.

— Встань прямо, головой вперед.

Неста повиновалась.

— Нет, — Он жестом велел ей снова опуститься. — Головой вперед. Не сгибай спину и не наклоняйся вперед. Спина прямая.

— Я так и делаю.

— Ты горбишься. Упрись ногами в землю. Хватайся пальцами ног, когда ты поворачиваешь голову вправо… Да. — Она сердито посмотрела на него, вставая. Кассиан просто сказал:

— Сделай еще одну хорошую вещь, тогда наш час истечет.

Она так и сделала, тяжело дыша, с дрожащими коленями и жгучей болью в бедрах. Закончив, она приподнялась с помощью шеста, который поднимала над головой.

— И это все?

— Если только ты не хочешь поторговаться со мной еще на один час.

— Ты действительно хочешь сделать мне два одолжения?

— Если это задержит тебя здесь до конца урока, конечно.

— Я не уверена, что смогу выдержать еще одну такую растяжку.

— Тогда мы немного поработаем с дыханием, а потом восстановим силы.

— А что такое перезарядка?

— Больше растяжки. — Он ухмыльнулся. Когда она открыла рот, он объяснил: — Она предназначена для того, чтобы помочь вернуться твоему телу в нормальное состояние и оградить от боли, которая может появиться.

В его тоне не было снисходительности. Поэтому она спросила:

— А что за работа с дыханием?

— Именно так это и звучит. — Он положил руку на живот, прямо на эти пульсирующие мышцы, и сделал большой, глубокий вдох, прежде чем медленно отпустить его. — Твоя сила, когда ты сражаешься, исходит из многих мест, но твое дыхание-одно из самых важных. — Он кивнул на палку в ее руках. — Толкни ее вперед, как будто пронзаешь кого-то копьем.

Приподняв брови, она сделала это неуклюжее и неэлегантное движение.

Он только кивнул.

— А теперь сделай это снова, и вдохни.

Она так и сделала, движение заметно ослабло.

— А теперь сделай это снова, но выдохни с толчком.

Ей потребовалась секунда или две, чтобы выровнять дыхание, но она повиновалась, толкая палку вперед, когда выдохнула. Сила струилась по ее рукам, телу.

Неста моргнула, глядя на палку.

— Я ощутила разницу.

— Все это взаимосвязано. Дыхание, равновесие и движение. Такие громоздкие мышцы, — он постучал по своему нелепо очерченному животу, — являются ерундой, когда ты не знаешь, как ими пользоваться.

Он снова улыбнулся, его карие глаза блестели на солнце.

— Вот так.

Так началась еще одна серия движений, все, казалось, чертовски просто, когда он демонстрировал, но почти невозможным, когда она хотела повторить. Но она сосредоточилась на своем дыхании, на его силе, как будто ее легкие были механизмами какой-то огромной кузницы.

Солнце поднялось выше, пересекая тренировочное пространство, увлекая за собой тени.

Вдох. Выдох. Дыхание акцентируется глубоким выпадом, или приседанием, или балансированием на одной ноге. Все упражнения, которые она делала в первый час, теперь открылись заново с добавлением упражнений на дыхание.

Вдыхая и выдыхая, выдыхая и вдыхая, тело и ум текли вместе, ее концентрация была непоколебима.

Приказы Кассиана были твердыми, но мягкими, ободряющими, но не раздражающими. Держи, держи, держи… и отпусти. Хорошо. Снова. Снова. Снова.

Не было ни одной части ее тела, которая бы не вспотела, не было ни одной части, которая не дрожала бы, когда он велел ей лечь на черный коврик в дальнем конце ринга.

— Перезарядка, — сказал он, опускаясь на колени и похлопывая по коврику.

Она слишком устала, чтобы возражать, и практически бросилась на него и уставилась в небо.

Голубая чаша выгнулась дугой в вечность, солнце обжигало ее вспотевшее лицо. Клочья облаков плыли сквозь ослепительную синеву, совершенно не заботясь о ней.

Ее разум стал таким же ясным, как это небо, туман и давящие тени исчезли.

— Тебе нравится летать? — Она не знала, откуда взялся этот вопрос.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Нравится, — в этих словах звучала правда. — Это свобода, радость и вызов.

— Я встретила в Пристанище Ветра хозяйку магазина, которой подрезали крылья. — Она оторвала взгляд от неба и посмотрела на него. Его лицо напряглось. — Почему Иллирийцы так поступают?

— Чтобы контролировать своих женщин, — сказал Кассиан с тихим гневом. — Это старая традиция. Мы с Рисом пытались искоренить ее, сделать незаконной, но среди Высших фейри перемены требуют времени. Для таких упрямых ослов, как Иллирийцы, это занимает еще больше времени. Эмери — я предполагаю, что это та, с кем ты познакомилась, поскольку она единственная женщина — владелец магазина-была одной из тех, кому удалось вырваться. Это было во времена правления Амаранты, и… много дерьма просочилось сквозь трещины.

Его взгляд стал отстраненным, не только от того, что сделал с Эмери ее отец, но и от воспоминаний о тех пятидесяти годах. Чувство вины.

И, возможно, чтобы спасти его от этих воспоминаний, чтобы прогнать неоправданную вину в его глазах, она прижалась к коврику и сказала:

— Передохни.

— Похоже, ты очень хочешь.

Она встретила его пристальный взгляд.

— Я… — Она сглотнула. Ненавидя себя за то, что упиралась, она заставила себя сказать:

— Дыхание заставило мои мысли перестать… — Ужасной. Несчастной. — гудеть.

— А… — Понимание промелькнуло на его лице. — И меня.

Какое-то мгновение она смотрела ему в глаза, наблюдая, как ветер треплет пряди его волос до плеч. Инстинктивное желание прикоснуться к соболиным локонам заставило ее прижать ладони к коврику, словно физически сдерживая себя.

— Правильно. — Кассиан откашлялся. — Передышка.

***

Она хорошо справилась. Действительно чертовски хорошо.

Неста закончила упражнение и растянулась на черном коврике, словно собираясь с мыслями. Собераясь с силами.

Кассиан оставил ее, поднялся на ноги и направился к водонапорной станции справа от арки.

— Тебе нужно выпить как можно больше воды, — сказал он, беря два стакана и наполняя их из кувшина на маленьком столике. Он вернулся к ней, отпивая из своего.

Неста лежала ничком, расслабив руки и ноги, закрыв глаза, от солнечного света ее волосы и потная кожа блестели. Он не мог остановить этот образ: она лежала в его постели вот так, насытившись, ее тело обмякло от удовольствия.

Он с трудом сглотнул. Она приоткрыла один глаз, медленно села и взяла протянутую им воду. Выпив, она поняла, как сильно хотела пить, и поднялась на ноги. Он наблюдал, как она нацелилась на кувшин, наполнила свой стакан и осушила его еще дважды, прежде чем, наконец, поставила.

— Ты так и не сказала мне, чего хочешь за второй час тренировки, — наконец сказал он.

Она оглянулась через плечо. Ее кожа была такой розовой, какой он не видел уже очень давно, а глаза блестели. Дыхание, сказала она, помогло ей. Успокоило ее. Глядя на легкую перемену в ее лице, он поверил.

Что произойдет, когда кайф исчезнет, оставалось только гадать. Маленькими шажками, уверял он себя. Маленькими, маленькими шажками.

— Второй час был за счет заведения, — сказала Неста.

Она не улыбнулась, даже не подмигнула, но Кассиан ухмыльнулся.

— Великодушно с твоей стороны.

Она закатила глаза, но без обычной язвительности.

— Мне нужно переодеться, прежде чем пойду в библиотеку.

Когда Неста вошла в арку, в полумрак лестничного колодца, Кассиан выпалил:

— Я не имел в виду то, что сказал прошлой ночью-о том, что все ненавидят тебя.

— Это правда.

— Это не так. — Он осмелился сделать еще один шаг. — Ты здесь, потому что мы не ненавидим тебя, — он прочистил горло, проводя рукой по волосам. — Я хотел, чтобы ты это знала. Что мы не… что я не ненавижу тебя…

Она взвесила то, что, черт возьми, лежало в его взгляде. Вероятно, более чем разумно было позволить ей увидеть.

— И я никогда не испытывала к тебе ненависти, Кассиан.

С этими словами она вошла в Дом, как будто не ударила его прямо в живот, сначала словами, а потом и именем.

Он не дышал, пока она спускалась вниз по лестнице.