Глава 19

На мгновение осталось только тепло губ Кассиана, давление его тела, напряженность в каждой его дрожащей мышце, когда Неста наклонилась к его губам, поднимаясь на цыпочки.

Она целовала его с открытыми глазами, чтобы точно видеть, как расширились его собственные.

Неста отстранилась через мгновение и обнаружила, что его глаза все еще широко раскрыты, а дыхание охрипло.

Она тихонько рассмеялась и, отцепив пальцы от его куртки, направилась по коридору.

Она едва успела опустить правую руку, как он наклонился, чтобы поцеловать ее в ответ.

Сила этого поцелуя отбросила их к стене, камень врезался в ее плечи, когда он весь прижался к ней, одна рука скользнула в ее волосы, а другая схватила ее за бедро.

В тот момент, когда Неста ударилась о стену, в тот момент, когда Кассиан обнял ее, это разрушило любую иллюзию сдержанности. Она открыла рот, и его язык скользнул внутрь, поцелуй был жестоким и диким.

И вкус его, как поцелованный снегом ветер и потрескивающие угли…

Она застонала, не в силах сдержаться.

Казалось, этот звук погубил его, потому что пальцы в ее волосах впились ей в голову, наклоняя голову так, чтобы он мог лучше ощутить ее вкус, завладеть ею.

Ее руки блуждали по его мускулистой груди, отчаянно желая любой кожи, чего-нибудь, к чему можно прикоснуться, когда их языки встретились и разошлись, когда он лизнул нёбо ее рта, когда скользнул языком по ее зубам.

Она встретила его удар за ударом, и всякое чувство собственного достоинства улетучилось из нее. Она запустила пальцы в его волосы, и они оказались такими же мягкими, как она себе и представляла, пряди, как шелк, касались ее кожи.

Каждая ненавистная мысль кружилась у нее в голове. Она отдалась отвлечению, приняла его с распростертыми объятиями, позволила поцелую прожечь все это. Был только его рот, его язык и его зубы, облизывающие, пробующие на вкус и кусающие; была только сила его тела, прижимающегося к ней, но недостаточно близко…

Он обхватил ее руками, обхватил за задницу и поднял в воздух. Она обхватила его ногами и снова застонала, когда он прижался к ней между бедер.

Ей нужна была эта временная передышка от ее мыслей, от того, что горело глубоко внутри нее, от воспоминаний, которые преследовали ее. Она нуждалась в этом. Нуждалась в нем.

Кассиан застонал ей в рот при первом же толчке бедер. Она выгнула спину при этом глубоком горловом звуке, обнажая ему шею. Он ухватился за нее, прервав поцелуй.

Его язык провел линию вверх по ее шее, увлекая за собой жар, и достиг того места чуть ниже ее уха, которое заставило ее сжаться, заставило ее застонать. Он рассмеялся ей в лицо.

— Нравится? — пробормотал он и снова лизнул ее.

Ее груди болели, и она двигалась навстречу ему, ища любой контакт с его грудью, любое легкое трение. Но Кассиан уткнулся лицом ей в шею, слегка сжав зубами ее трепещущий пульс. Легкая боль заставила ее затаить дыхание; царапанье его языка по этому месту заставило ее глаза закатиться.

Однако он оторвал голову от ее шеи. И Неста никогда еще не была так обнажена, как сейчас, когда он снова прижимался к ней бедрами и смотрел, как она извивается.

Мрачная улыбка украсила его рот.

— Такая чувствительная, — промурлыкал он голосом, которого она никогда не слышала, но знала, что приползет, чтобы услышать снова. Он вонзил свои бедра между ее, ленивый, основательный толчок твердости его тела в пульсирующую боль ее. Она изо всех сил пыталась вернуть себе хоть какое — то чувство контроля, здравомыслия-обнаружила, что хочет отдать все это ему, позволить ему касаться, касаться и касаться ее, лизать, сосать и наполнять ее.

Кассиан зарычал, словно прочитав это в ее взгляде, и снова поцеловал ее.

Их языки переплелись, их тела прижались так крепко, что она чувствовала биение его сердца у себя на груди. Он тщательно попробовал ее, отстранялся и снова попробовал. Как будто он изучал каждое место у нее во рту.

Она должна была почувствовать его кожу. Она должна была чувствовать, как твердость проникает в ее руки, рот, тело. Она сойдет с ума, если не сделает этого, сойдет с ума, если не сможет снять эту одежду, сойдет с ума, если он перестанет ее целовать.

Неста просунула руку между их телами, ища его. Кассиан снова застонал, долго и низко, когда ее рука обхватила его через кожу брюк. У нее перехватило дыхание. От его размера…

У нее потекли слюнки. Ее тело ныло, она была такой мокрой, что каждый шов в центре ее штанов был пыткой.

Его поцелуй стал глубже, неистовее, и она вцепилась в шнурки и пуговицы его брюк. Их было так много, что она не знала, как расстегнуть их, ее пальцы разрывали каждую петлю, почти царапая, чтобы освободить его.

Тяжело дыша, Кассиан ласкал ее кожу, покусывая нижнюю губу, ухо, подбородок. Ее собственное прерывистое дыхание вторило ему, огонь ревел в ее крови, и он снова завладел ее ртом, стонал в нее, когда она отказалась от шнурков и пуговиц и положила свою руку на него. Он вздрогнул, когда она провела ладонью по всей его длине, восхищаясь каждым дюймом.

Он оторвался от ее губ.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, я…

Неста повторила то же самое, проведя ладонью вверх, к кончику, который, как она знала, прижимался к нижней части его живота. Его бедра изогнулись в ее сторону, и он откинул голову назад, обнажив сильную шею. Она узнала его очертания через брюки и сильнее сжала руку, работая с ним. Он стиснул зубы, тяжело дыша, и при виде того, как он кончает, она подалась вперед. Она вцепилась зубами ему в шею. Как раз в тот момент, когда она снова потерла его, сильнее и грубее.

Он прошипел. С ее именем на губах, его бедра вонзились в ее руку с силой, которая заставила ее сердце пульсировать до боли, представляя эту силу, этот размер и тепло, похороненные глубоко в ней. Еще одно мучительное прикосновение ее ладони, скрежет зубов по его шее, и Кассиан взорвался.

Его крылья плотно сжались, когда он кончил, и каждый толчок его члена дрожал через штаны, эхом отдаваясь в ее руке, когда она гладила и гладила его.

Когда Кассиан успокоился, когда его перестало трясти — только тогда Неста оторвала губы от его шеи. Его карие глаза были настолько широко раскрыты, что белки сияли вокруг них. Румянец окрасил его золотистые щеки, такой соблазнительный, что она чуть не наклонилась, чтобы лизнуть и его.

Но он продолжал изумленно смотреть. Как будто понял, что сделал, и пожалел об этом.

Каждая частичка желания, благословенного отвлечения внутри нее погасла.

Неста толкнула его в грудь, и он тут же отпустил ее, едва не рухнув на пол, когда их тела разорвались.

Она не стала ждать, чтобы услышать его слова сожаления, что это была ошибка. Она не позволит ему иметь над собой такую власть. Поэтому Неста скривила губы в холодной, жестокой улыбке и сказала, уходя:

— Кто-то быстро реагирует.

***

Кассиан не мог смотреть Азриэлю в лицо за завтраком на следующее утро.

Его брат вернулся вчера поздно вечером, отказался говорить что-либо о том, что он узнал о Бриаллин, и только настоял, чтобы сегодня они все встретились в речном доме и узнали об этом вместе. Кассиану было все равно. Он едва слушал Азриэля, спрашивающего о тренировках.

Он кончил в штаны после нескольких прикосновений Несты, так быстро, словно был юнцом.

Но в тот момент, когда она поцеловала его в холле, он потерял всякое подобие рассудка. Он превратился во что-то вроде животного, облизывающего и кусающего ее за шею, неспособного ясно мыслить за пределами низменного инстинкта.

Ее вкус был подобен огню, стали и зимнему восходу солнца. Это был всего лишь ее рот, ее шея. Если бы он просунул свой язык ей между ног … Он поерзал на стуле.

— Случилось что-то, о чем я, как ваш компаньон, должен знать? — Сухой вопрос Азриэля вывел Кассиана из состояния нарастающего возбуждения. По веселому выражению лица брата он понял, что Аз не только чувствует это возбуждение, но и видит его на его лице.

— Нет, — проворчал Кассиан. Он никогда не услышит конца, если признается в том, что сделал.

Он нашел свое удовольствие, а Неста-нет. Он никогда не позволял этому случиться.

Но он достиг пика и только тогда понял, что она нет. Что он опозорил себя, что оставил ее неудовлетворенной, и если это был единственный раз, который он когда-либо получил, он послал все это к черту.

А потом был ее прощальный выстрел, разнесший в щепки то, что осталось от его гордости.

— Быстро реагируешь, — промурлыкала она, как будто то, что они сделали, ничего не значило.

Он знал, что это чушь собачья. Он чувствовал ее неистовую потребность, слышал ее стоны и хотел поглотить их целиком. Но это зерно сомнения пустило корни.

Он должен был как-то свести счеты. Нужно было снова взять верх.

Азриэль откашлялся, и Кассиан моргнул.

— Что?

— Я спрашиваю, вы двое готовы отправиться в речной домик?

— Двое? — Он моргнул сквозь облако возбуждения.

Азриэль хмыкнул, тени заметались.

— Ты вообще слушал вчера вечером?

— Нет.

— По крайней мере, ты честен. — Азриэль улыбнулся. — Вы с Нестой нужны там, внизу.

— Из-за дерьма с Элейн?

Азриэль замер.

— Что случилось с Элейн?

Кассиан махнул рукой.

— Ссора с Нестой. Не поднимай эту тему, — предупредил он, когда глаза Азриэля потемнели.

Кассиан шумно выдохнул.

— Тогда я расцениваю это как «нет» в отношении темы встречи. Дело в том, что я обнаружил. Рис сказал, что вы оба нужны ему там.

— Значит, все плохо, — Кассиан обвел взглядом тени, сгрудившиеся вокруг Аза. — Ты в порядке?

Его брат кивнул.

— Прекрасно. — Но тени по-прежнему окружали его.

Кассиан знал, что это ложь, но не стал настаивать. Аз заговорит, когда будет готов, и Кассиану будет легче убедить гору сдвинуться с места, чем заставить Аза открыться.

Поэтому он сказал:

— Хорошо. Встретимся там.