— Неста.

В его голосе прозвучала мольба. Он дрожал — дверь позади него дребезжала от силы его ослабевшего самоконтроля.

Тогда она посмотрела. Ниже пояса. На то, что натянуло его штаны.

Ее голова опустела, и остались только он, она и пространство между ними.

Кассиан издал рычание, в котором звучала мольба.

Она заставила себя сказать:

— Это не относится к тренировкам… и ко всему остальному. Это просто секс.

Что-то изменилось в выражении его лица, но он сказал:

— Просто секс.

Это наверняка будет ошибкой, за которую она заплатит, за которую пострадает. Но она не могла заставить себя отказать ему. Отказать себе. Только сегодя вечером она позволит ему это.

Поэтому Неста снова встретилась с ним взглядом, оценила каждый дрожащий, сдержанный дюйм и сказала:

— Да.

Кассиан рванулся к ней, как зверь, вырвавшийся из клетки, и она едва успела повернуться к краю кровати, когда его губы оказались на ее губах, пожирая и требуя.

Глубокие мурлыкающие звуки вырывались из его груди сквозь ее пальцы, когда она царапала его куртку, рубашку, разрывая ткань. Он оторвал свои губы от ее только на то время, чтобы стянуть рубашку, ткань зацепилась за его крылья, прежде чем упасть на пол. Затем он снова оказался на ней, забравшись на кровать, и она раздвинула для него ноги, позволяя его телу упасть в колыбель между ее бедер.

Она не смогла сдержать стона, когда он прижался к ней бедрами, кожа его брюк скользнула по ней. Он погрузил свой язык в ее рот, поцелуй был как клеймо, одна рука скользнула вверх по ее обнаженному бедру, стягивая с нее ночную рубашку. Когда он добрался до ее бедра и не нашел нижнего белья, он зашипел. Посмотрел туда, где он прижимался к ней своей твердостью, и понял, что только кожа его штанов отделяла его от ее влаги.

Она дрожала, и не от страха, когда он взял ее дрожащую руку и задрал ее ночную рубашку выше. Натянул ее до пупка, а потом уставилась на нее, голую и мокрую, прижатую к выпуклости в его штанах. Его грудь вздымалась, и она ждала этого грубого, требовательного прикосновения, но он только наклонился и поцеловал ее в шею.

Нежный, уговаривающий. Кассиан коснулся губами ее плеча, и она вздрогнула. Дрожь усилилась, когда он провел языком по этому месту. Он поцеловал впадинку на ее шее. Лизнул.

Он спустил бретельки ее ночной рубашки вниз по рукам. Поцеловал ее ключицы. С каждым поцелуем он все больше стягивал ее ночную рубашку. Пока его дыхание не согрело ее обнаженную грудь.

Кассиан издал звук, вырвавшийся из глубины его горла, из его внутренностей. Словно какое-то изголодавшееся, измученное существо. Он смотрел на ее грудь, и она не могла дышать под этим горящим взглядом. Не могла дышать, когда его голова опустилась, и он обхватил губами ее сосок.

Неста выгнулась дугой на кровати, и из нее вырвался задыхающийся звук.

Кассиан лишь повторил действие с другой ее грудью.

А затем провел зубами по чувствительному пику, прежде чем слегка сжать зубами.

Затем она застонала, откинув голову назад и выпятив грудь в безмолвной мольбе.

Кассиан издал этот мрачный смешок и вернулся к другой ее груди, царапая зубами, дразня, кусая.

Она протянула руки к нему, туда, где он все еще был между ее ног. Она нуждалась в нем — сейчас. В руке или в теле-ей было все равно.

Но Кассиан только отстранился. Подтянулся и опустился перед ней на колени. Оглядел ее, распростертую под ним, ее ночную рубашку с кучей шелка вокруг талии, все остальное было обнажено для него. Его собственный пир.

— Я у тебя в долгу, — сказал он тем гортанным голосом, от которого ее передернуло. Он смотрел, как колышутся ее бедра, и положил свои большие, сильные руки на них. Он ждал, что она даст понять, что поняла его намерения. То, о чем она мечтала так долго, в самые темные часы ночи.

Сдавленным шепотом она сказала:

— Да.

Кассиан одарил ее дикой, чисто мужской улыбкой. А потом его руки сжались на ее обнаженных бедрах, раздвигая их еще шире. Он опустил голову, и все, что она могла видеть, были его темные волосы, позолоченные лампами, и его изящные крылья, поднимающиеся над ними обоими.

Он не тратил время на нежные прикосновения и вкусы.

Раздвинув ее одной рукой, он провел языком по ее центру.

Мир раскололся, перестроился и снова раскололся. Он выругался против ее влажности и потянулся вниз другой рукой, чтобы поправить штаны.

Он снова лизнул ее, задержавшись на месте на вершине ее ног. Втягивая ее в рот, покусывая зубами, прежде чем он отодвинулся.

Она выгнулась, не в силах сдержать стон, вырвавшийся из ее горла.

Язык Кассиана неторопливо скользнул вниз, и он прижал руку к ее животу, успокаивая ее, когда скользнул языком прямо в ее сердцевину. Он вонзился в нее глубже, чем она ожидала, и она не могла думать, не могла ничего делать, кроме как наслаждаться им…

— Ты на вкус, — прорычал он, снова пробираясь к клубку нервов короткими, дразнящими облизываниями, — даже вкуснее, чем я мог представить.

Неста заскулила, и он щелкнул языком. Ее хныканье перешло в крик, и он засмеялся, снова щелкнув языком.

Освобождение превратилось в мерцающую завесу, прямо за пределами ее досягаемости, но приближающуюся.

— Такая мокрая, — выдохнул он и лизнул ее вход, словно намереваясь поглотить каждую каплю. — Ты всегда такая мокрая для меня, Неста?

Она не позволит ему получить удовлетворение от правды. Но она не могла думать о лжи, не с его языком, входящим и выходящим из нее, уговаривающим ее, но все еще отказывающим ей в давлении и безжалостном ударе, в котором она так остро нуждалась.

Кассиан хихикнул, как будто и так знал ответ. Он лизнул ее, его шелковистые волосы коснулись ее живота, и поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

Когда их глаза встретились, он скользнул в нее пальцем.

Она вскрикнула, и он убрал руку с ее бедра, и облизнул его, в то время как его палец входил и выходил из нее в дразнящем медленном ритме.

Больше — она хотела большего. Она двигала бедрами, прижимаясь к нему, достаточно сильно, чтобы его палец вошел глубже.

— Ненасытная, — прошептал он ей и убрал палец почти до кончика. Только чтобы добавить второй палец.

Тогда Неста полностью отпустила себя. Отпустила здравомыслие и всякую гордость, когда он наполнил ее этими двумя пальцами. Он сосал и покусывал, и освобождение собиралось вокруг нее, как радужный туман.

Кассиан снова зарычал, отдавшись тому, что двигало им, и отзвуки этого звука эхом отдались в тех местах ее тела, к которым она никогда не прикасалась. Его пальцы скользили внутрь и наружу, растягивая и наполняя, пока он пробовал и смаковал.

Неста оседлала его руку, его лицо, вжимаясь в него с самозабвением.

— Святые боги, — зубы Кассиана задели ее. — Неста.

Звук ее имени на его губах против ее самого чувствительного места заставил ее разум рассеяться в вечность.

Она выгнулась над кроватью от силы своего оргазма, и он стал ненасытным, пальцы двигались и двигались, язык и губы, как будто он поглощал ее удовольствие целиком. Он не останавливался, пока она не рухнула на матрас, пока не обмякла, не пошатнулась и не попыталась собраться с мыслями.

Скольжение его пальцев оставило ее опустошенной и болезненной, отсутствие его языка и рта между ее ног было похоже на холодный поцелуй.

Кассиан тяжело дышал, все еще тяжело, когда поднялся и уставился на нее.

Она не могла пошевелиться — не могла вспомнить, как двигаться. Никто никогда так с ней не поступал. Не заставлял ее почувствовать себя именно так.

Это выбило из нее дыхание, всю полноту наслаждения. Как будто мир можно переделать силой того, что вырвалось из нее.

Она просто смотрела на резные, вздымающиеся мышцы его груди, его крылья, его красивое лицо.

Неста потянулась к члену, который ей до смерти хотелось почувствовать, попробовать, но он попятился от кровати.

Кассиан схватил рубашку и направился к двери.

— Теперь мы квиты.