И тут я чувствую поражение. Все. Все внутри у меня будто превращается в желе. И откуда-то из самой глубины поднимаются слезы.

— Что случилось? — спрашивает мама, появляясь в дверях.

Но я продолжаю плакать. Плачу, плачу, плачу, пока слез совсем не остается. А потом, клянусь, плачу воздухом. Пока и воздух не заканчивается. Почемупочемупочемупочмупочемупочемупочему?

Я НЕ в порядке.

Я не в порядке, черт подери.

Я.

Не.

В ПОРЯДКЕ.

— Кажется у меня не все хорошо.

— Все хорошо, — говорит Роза и проводит рукой по моим волосам.

Это не так. Я не в порядке. Моя мама здесь. С нами. Она обнимает меня. Слишком много рук, объятий, ртов и…

— Нет, правда, не могу дышать, словно что-то давит мне на грудь. Это сердце. Мое сердце.

— Приготовить тебе чай?

— Не уходи. Не уходи. Не оставляй меня.

— Я здесь, Джен. Я рядом.

— Мы не расстались.

Роза собирает мои волосы в хвост и убирает с моего лица.

— Мы не расстались. Люди не расстаются без разговора, верно? Ведь мы еще вместе, Роза? Это просто ссора или типа того?

— Что случилось, дорогая? — спрашивает мама.

— Это просто ссора, правда? Недоразумение?

Теперь я на ногах.

Роза по-прежнему не отвечает. Она встает передо мной. Мама стоит рядом.

— Я должна пойти к нему домой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Он нужен мне.

— Джен, он бросил тебя.

Мать дергает меня за ногу как маленькую девочку. Пытается вернуть обратно.

У меня снова звонит телефон.

— Почему моя мать звонит тебе?

— Мам, что ты все еще здесь делаешь? Почему ты выбираешь именно сегодняшний день, чтобы проявить заботу?

— Дженезис, то, что ты говоришь, ужасно, — произносит Роза.

Кому какое дело, если, несмотря на то, что он со мной сделал, я все еще хочу быть с ним? Наши отношения — это нечто большее. Мы выше этого. Я не могу держать это в себе. Не могу. Если я сейчас все не выплесну, то уверена, что взорвусь. Поэтому, когда все крошечные молекулы воды, составляющие мое тело, перемешиваются, нет, взбиваются вместе, даю себе волю. Я превращаюсь в сокрушительную волну прямо на полу своей спальни и все, о чем могу думать, это

бить

все

на

своем пути.

Я толкаю Розу.

Так сильно, как могу.

Она падает на пол.

— Господи, Дженезис!

Роза поднимается.

— Какого хрена ты это сделала?

И я не могу ей ответить. Я не знаю. В данную минуту действительно ничего не осознаю. Ничего. Ни комнату, в которой нахожусь. Ни подругу передо мной. Ни мать на полу. Ни человека в моем теле. Все вместе заворачивается в серые спиральные волны.

— Да что с тобой не так?

Я

Не

В порядке.

Где он?

— Алло?

Мама действительно отвечает на мой телефон?

— Мама!

— Я не уверена. Не знаю, где она была.

— Дженезис, тебе нужно успокоиться.

Затем ко мне тянутся руки, люди говорят, что мне делать. Все жужжит и воет. А я должна найти свой собственный путь. Должна найти свой путь обратно к нему. Мне необходимо поговорить с ним о том, о чем не хочется. Я должна пойти к нему.

Так я и делаю. Выбегаю из дома, оставив Розу и маму в этом непонятном вихре.

АКТ I

СЦЕНА 4

(Сцена происходит в больничной столовой. Очень яркий свет. Несколько посетителей сидят в одиночестве, потягивая кофе или ковыряют кусочки фруктов. ПИТЕР и ДЖЕНЕЗИС несут подносы).

ПИТЕР: Столик на двоих, миледи?

ДЖЕНЕЗИС: Как! Да, спасибо. Может быть, у окна?

(Они оглядываются и смеются).

ПИТЕР: Теперь смотрите сюда, мадам. Мы очень серьезно относимся к декору нашего ресторана, и для того, чтобы вы получили надлежащее впечатление от больничного кафе, мы построили ресторан под землей. Так что, боюсь, посадка около окна на данный момент невозможна. Но, может быть, я могу заинтересовать вас столиком с легким доступом к бару с овощными блюдами?

ДЖЕНЕЗИС: Как скажешь.

(ПИТЕР отодвигает стул для ДЖЕНЕЗИС. Она разыгрывает небольшое колебание).

ДЖЕНЕЗИС: Прости, что не смогла взять тебя с собой.

ПИТЕР: Не извиняйся. В зоне ожидания довольно внушительная коллекция журналов.

ДЖЕНЕЗИС: Прости, что так долго.

ПИТЕР: Все нормально.

ДЖЕНЕЗИС: Прости, что тебе пришлось прийти сюда.

ПИТЕР: Хватит. Ты не заставляла меня приходить сюда. Ты не заставляла меня делать ничего из того, чего бы я не хотел.

ДЖЕНЕЗИС: Зачем ты это делаешь?

ПИТЕР: Что? Пригласил тебя на свидание в этот прекрасный ресторан?

ДЖЕНЕЗИС: Свидание?

ПИТЕР: Признаю, что это не самое обычное первое свидание, но да, это наше первое свидание.

ДЖЕНЕЗИС: Я никогда раньше не была на свидании.

ПИТЕР: Никогда?

ДЖЕНЕЗИС: Нет. Конечно, я тусовалась в компаниях и все такое, но никогда не ходила в кино, ресторан или что-то в этом роде. С парнем.

ПИТЕР: Хорошо, тогда давай проведем его как надо.

ДЖЕНЕЗИС: Как надо?

ПИТЕР: Да. Знаешь, цель первого свидания — узнать человека поближе и посмотреть, подходят ли они друг другу.

ДЖЕНЕЗИС: Откуда ты такой эксперт по свиданиям?

ПИТЕР: Я же говорил тебе. В приемной лежит куча журналов как раз для такого молодого человека вроде меня, чтобы изучить все тонкости свиданий.

ДЖЕНЕЗИС: Думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы стать экспертом.

ПИТЕР: На самом деле я не эксперт.

ДЖЕНЕЗИС: О.

ПИТЕР: Давай поиграем в игру «Двадцать вопросов».

ДЖЕНЕЗИС: Например, это больше, чем хлебница? Такие двадцать вопросов?

ПИТЕР: Давай сделаем версию «первое свидание».

ДЖЕНЕЗИС: Ты придумал это.

ПИТЕР: Конечно. Что такое хлебница?

ДЖЕНЕЗИС: Понятия не имею.

ПИТЕР: Сколько тебе лет?

ДЖЕНЕЗИС: Ладно, что за вариант «Первое свидание»?

ПИТЕР: Ты спрашиваешь меня что угодно, и я должен ответить. Потом я спрашиваю тебя. И так далее, до двадцати вопросов.

ДЖЕНЕЗИС: Не знаю, хорошая ли это идея.

ПИТЕР: Почему нет?

ДЖЕНЕЗИС: Не знаю.

ПИТЕР: Гарантирую конфиденциальность.

ДЖЕНЕЗИС: Ты адвокат или типа того?

ПИТЕР: Мой отец — адвокат. Но ты не волнуйся. Мы не станем глубоко копать. Позже у нас будет достаточно времени для более откровенного разговора.

ДЖЕНЕЗИС: Что ты хочешь знать обо мне?

ПИТЕР: Подожди, ты готова начать?

ДЖЕНЕЗИС: Думаю, да.

ПИТЕР: Ладно, тогда давай начнем с простого. Если бы прямо сейчас можно было бы съесть что угодно, а не этот увядший салат «Айсберг», к которому ты не притронулась с того момента, как мы сели, что бы это было?

(ДЖЕНЕЗИС задумывается).

ПИТЕР: Говори первое, что приходит тебе в голову.

ДЖЕНЕЗИС: Ладно. Индийская еда из Карри в городе.

ПИТЕР: Хорошо.

ДЖЕНЕЗИС: С моим папой.

(ПИТЕР кивает. Они сидят мгновение).

ДЖЕНЕЗИС: На Манхэттене целая улица индийских ресторанов. С рождественскими огнями и хозяевами, стоящими на тротуаре даже зимой и пытающимися заманить вас внутрь. Отец возил нас туда. Он позволил нам с сестрой выбрать ресторан. Мой выбор исходил из того, у кого на вывеске был наиболее острый перец. Мы с Элли смеялись, когда официант предлагал нам вино. И еда, ну, как мне кажется, самая вкусная, какую я когда-либо пробовала.

ПИТЕР: Твой ответ гораздо лучше, чем я ожидал.

ДЖЕНЕЗИС: Ожидал худшего?

ПИТЕР: Это и есть прелесть двадцати вопросов. Ладно, твоя очередь спрашивать.

ДЖЕНЕЗИС: Я могу задать тот же вопрос?

ПИТЕР: Конечно, если хочешь.

ДЖЕНЕЗИС: Ладно, что бы ты сейчас съел? Или тебя устраивает это блюдо с куриными палочками?

ПИТЕР: Ты уже задала свой вопрос.

ДЖЕНЕЗИС: Что?

ПИТЕР: Ты сказала: «Могу ли я спросить то же самое?» Это вопрос.

ДЖЕНЕЗИС: Так не честно.

ПИТЕР: Я шучу. Мой ответ не столь прекрасен, как твой.

ДЖЕНЕЗИС: Ну и что?

ПИТЕР: Я бы предпочел пиццу.

ДЖЕНЕЗИС: Это так по-мальчишески.

ПИТЕР: Виновен по всем пунктам обвинения.

ДЖЕНЕЗИС: Я тоже люблю пиццу.

ПИТЕР: Хорошо, тогда у тебя есть работа.

ДЖЕНЕЗИС: Какая работа?

ПИТЕР: Пока мы болтаем, твои должностные обязанности прорабатываются.

ДЖЕНЕЗИС: Мне не нужна работа.

ПИТЕР: О.

ДЖЕНЕЗИС: Нет. Извини. Не так. Я не могу забыть, где сейчас нахожусь. Просто был наплыв реальности.

ПИТЕР: Я знаю. Мне жаль.

ДЖЕНЕЗИС: Давай продолжим игру.

ПИТЕР: Ты уверена? (Она кивает) Ладно, тогда у нас третий вопрос.

ДЖЕНЕЗИС: Да.

ПИТЕР: Это лучшее свидание, на котором ты была?

ДЖЕНЕЗИС (Улыбаясь): Да. Это твое первое свидание?

ПИТЕР: Второе. Первое было в 6 классе, когда я блеванул на Лидию Пинкетт во время катания на карусели.

ДЖЕНЕЗИС: Я помню Лидию Пинкет.

ПИТЕР: После этого она бросила меня.

ДЖЕНЕЗИС: Как быстро. Мы с тобой учились в одном классе, а я даже не знала, что вы были вместе.

ПИТЕР: Быстро и яростно.

ДЖЕНЕЗИС: Ого.

ПИТЕР: Не суждено. Какая твоя любимая книга?

ДЖЕНЕЗИС: «Бойня номер пять». Какой твой любимый цвет?

ПИТЕР: Синий.

ДЖЕНЕЗИС: Мальчик, который любит пиццу и синий цвет.

ПИТЕР: Я полный стереотип.

ДЖЕНЕЗИС: Сомневаюсь в этом.

ПИТЕР: Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

ДЖЕНЕЗИС: Понятия не имею.

ПИТЕР: Серьезно?

ДЖЕНЕЗИС: Абсолютно.

ПИТЕР: Ну, что ты любишь делать?

ДЖЕНЕЗИС: Теперь моя очередь задавать вопрос.

ПИТЕР: Справедливо. Валяй.

ДЖЕНЕЗИС: Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

ПИТЕР: Ты так и будешь повторять мои вопросы?

ДЖЕНЕЗИС: Возможно. Если они мне понравятся.

ПИТЕР: Придется принять это во внимание, когда я задам свой следующий вопрос.

ДЖЕНЕЗИС: Мне стоит бояться?

ПИТЕР: О, да, бойся. Журналист, вот кем я хочу быть, когда вырасту.

ДЖЕНЕЗИС: В газете?

ПИТЕР: Что за газета? Как в былые времена, когда люди привыкли читать новости, напечатанные на бумаге?

ДЖЕНЕЗИС: Не уверена, что что-то выйдет.

ПИТЕР: Так быстро? Ну, по крайней мере, это длилось дольше, чем мое свидание с Лидией Пинкетт.

ДЖЕНЕЗИС: У нас так всегда будет.

ПИТЕР: Назови три вещи, которые ты любишь делать.

ДЖЕНЕЗИС: Это три вопроса.

ПИТЕР: Нет, только один.

ДЖЕНЕЗИС: Ну…

ПИТЕР: Думаю, ты любишь читать.

ДЖЕНЕЗИС: Почему?

ПИТЕР: Я видел, как ты читала в школе.

ДЖЕНЕЗИС: Это хороший способ ни с кем не общаться.

ПИТЕР: Ясно. Так тебе нравится чтение или это просто побег?

ДЖЕНЕЗИС: Это слишком много вопросов.

ПИТЕР: Знаю. Вернемся к первоначальному вопросу. Три вещи, которые ты любишь делать.