Он пошёл по саду самыми тёмными дорожками, как можно дальше от светящегося огнями замка, как можно дальше от посторонних глаз. Он быстро добрался до восточной башни, даже не считая обходные пути, и спустился вниз, в подземную лабораторию. К его удивлению, Коэн был здесь вместе с Асмуном. Это даже к лучшему, оба человека, которым он доверял, находились здесь, не придётся повторять всё дважды. Коэн потянулся за кружкой эля, и только сейчас увидел стоящего в дверях принца.

— Ты что тут делаешь, бал уже надоел? — спросил он.

— А сам-то когда успел слинять? — усмехнулся юноша.

— Пока ты танцевал.

Асмун чуть поклонился, не вставая со своего места.

— Мой принц, присоединитесь? — он провёл рукой над столом.— Коэн принёс много закусок, а вот из выпивки у нас лишь крепкое вино и эль.

Гнес сел рядом с телохранителем, и, взяв у него кружку, чуть отпил.

— Асмун, ты ведь можешь убить человека так, чтобы никто и никогда не узнал?

— Меня уже просили о подобном, а потом решили избавиться, если вы не забыли.

— Нет, Асмун, — улыбнулся принц, — во-первых, ты нужен мне живым. А во-вторых, никто и никогда – это значит никто и никогда. Я не собираюсь сваливать это на кого-то. А ты тем более не можешь быть под подозрением, ведь тебя привёз в замок я! Не должно возникнуть ни единого подозрения. Этот человек должен умереть от болезни, достаточно долгой и неизлечимой.

— Вы всё же решились, мой принц? Вы хотите убить короля? Он всё-таки ваш отец.

— Трон должен стать моим, — Гнес перевёл взгляд на Коэна, тот отстранённо смотрел в одну точку,— а ты ничего не скажешь?

— А что ты хочешь от меня услышать? Ты наконец-то сказал об этом вслух. Как давно ты об этом думал, Гнес? Или лучше спросить, что случилось, раз ты сказал это?

— Думал… не знаю. Я никогда не думал всерьёз, но теперь… Он никогда не посмотрит на меня, Коэн, никогда не будет гордиться. Мы ведь знали об этом ещё три года назад. Я просто ждал чего-то, надеялся… А сегодня я получил ещё одно доказательство, что он уже всё решил, значит и мне пришло время решить. Ты… ты ведь будешь со мной, что бы я ни сделал?

— Я тебе уже однажды говорил – да, — Коэн сжал ладонь юноши в своей.

— А что вы планируете делать с королевой? — спросил Асмун.

— От неё тоже нужно будет избавиться, но позже.

— А ваш брат?

— Нео будет рядом со мной.

— Но…

— Никаких «но». Нео навсегда останется рядом! Он мой! — Гнес замолчал на несколько минут, и никто не решался заговорить. — Асмун, так как мы сделаем это?

— Есть одно зелье. Против него нет лекарства. Принимая его постоянно, король будет медленно терять разум. Сначала редкие провалы в памяти, потом всё чаще, затем он начнёт забывать очень многое, и со временем перестанет узнавать людей вокруг себя. Он начнёт слабеть не только умственно, но и физически, пока не станет полностью недееспособным. От вашего отца останется пустая оболочка.

— И как долго…

— Я экспериментировал только на обычных людях, это занимало около полугода. Но король является колдуном, он сильнее и выносливее, и его сила первое время будет сопротивляться зелью, так что я бы предположил – год, может чуть больше.

— Хорошо, это подходит, — тихо ответил Гнес.

— Мой принц, я должен предупредить: если вы передумаете, и решите прекратить… эффект необратим. Вашему отцу не будет становиться хуже, но он никогда не поправится, и останется в той стадии, на которой прервётся употребление зелья.

— Я не передумаю, — Гнес поднялся, и направился к выходу.

— Куда ты? — спросил Коэн. — Я думал, ты устал от бала.

— Меня ждёт Нео. Мы с ним идём в город.

— Вы слишком зависимы от него, мой принц, — сказал Асмун, — ваш брат имеет над вами власть.

— Пускай, ему можно, — бросил юноша, покидая комнату.

Когда не станет отца и Кармины, никто не будет стоять между ним и Нео, не будет никакой морали или правил… Его брат наивен и доверчив, он примет всё, что скажет Гнес, он любит Гнеса, и Гнес любит его. И даже если вначале ему придётся обмануть мальчика и причинить ему боль, то потом он компенсирует ему всё это своей любовью и заботой. Он станет для Нео всем, сделает для него всё, и брат никогда не узнает правды.

Гнес подошёл к высокому забору, Нео уже стоял там, переодетый в простую одежду и со спрятанными под повязку волосами, они делали так всегда, убегая из замка. Мальчик подбежал к нему.

— Где ты был? Ты не возвращался в зал, и я подумал, что уже пора, потихоньку удрал, переоделся, и уже давно жду здесь!

Гнес обнял мальчика и поцеловал в висок.

— Прости, что задержался. С днём рождения, Нео!

— Ты меня уже поздравлял, утром.

— А теперь поздравляю наедине. Только ты и я, и в нашем распоряжении вся ночь и целый город, — юноша стянул повязку и зарылся лицом в волосы брата, одной рукой обнимая, а другой поглаживая по спине.

— Только ты и я – это здорово, — мальчик потёрся об него щекой, а затем обнял крепче, — я люблю тебя, братик!

— И я тебя!

«Прости меня, Нео. За то, что собираюсь сделать, прости. Но по-другому не получится. Только ты и я».

Глава 16 Прощай, королева…

Подливать отцу зелье оказалось на удивление легко. Гнес добавлял его за ужином, в еду или вино. Прошло уже больше трёх месяцев, и пока не было видно никаких изменений, но Асмун уверял, что всё так, как и должно быть, и скоро зелье даст о себе знать. И в один из вечеров это случилось…

Вся семья собралась в гостиной: Гнес, как обычно, сидел, уткнувшись в книгу, порой отвлекаясь на Нео, который с восторгом изучал новые магические часы, подаренные отцу каким-то колдуном, а Эрвейн и Кармина обсуждали план постройки нового водохранилища. Король поднялся с дивана и потянулся за водой, и тут ему стало плохо: он пошатнулся, и, побледнев, рухнул обратно, теряя сознание. Все тут же бросились к нему. Девушка и Нео схватили его руку, а Гнес, присев на корточки, заглядывал отцу в лицо. Через пару минут Вейн открыл глаза.

— Милый, что с тобой? — тут же спросила королева.

Мужчина потёр рукой висок и чуть приподнялся, облокачиваясь на спинку дивана.

— Вы чего? Почему вы все так на меня смотрите?

— Папа, ты потерял сознание, — Нео бросился на грудь отцу, — я испугался… ты всех нас напугал!

— Правда? — он удивлённо посмотрел на Кармину, и по её лицу понял, что так и было. Вейн погладил младшего сына по голове. — Прости, дорогой, наверное, я устал. Видишь, со мной уже всё в порядке. Пойдёмте-ка лучше ужинать!

— Но… отец, мы уже ели, полтора часа назад, — сказал Гнес, и теперь уже он заслужил удивлённый взгляд короля.

В комнате воцарилась тишина, а потом Кармина взяла Нео за руку, и оттащила от отца.

— Так, ты идёшь спать, — сказала она, строго смотря на мужа, а затем потянула его на себя, — видимо, ты и правда устал. И завтра никаких дел, уж я прослежу!

— Как скажешь, моя королева, — улыбнулся мужчина, и без возражений пошёл за ней.

— Гнес, папа… он правда просто устал? — Нео всё так же взволнованно смотрел на закрывшуюся за родителями дверь.

— А что ещё это может быть? Он же сказал, что всё в порядке, немного поспит и отдохнёт, и всё будет в порядке, — обнял юноша обеспокоенного брата.

С того дня король больше не терял сознание, но периодически стал о чём-то забывать. Он мог не вспомнить, что назначил кому-то встречу, а потом удивлялся, когда этот человек приходил. Мог целый день провести, разбирая бумаги, а на следующий день взять их и просматривать снова, совершенно позабыв, что уже закончил с ними вчера. Однажды он забыл про их с Нео занятие, и мальчик, три часа прождав отца в тренировочном зале, отправился его искать, и нашёл в саду: король стоял посреди опавших листьев и голых веток и не помнил, как он здесь оказался. И именно в тот момент, когда младший сын заплакал, и кинулся к нему, Эрвейн понял, что пора поставить в известность советника Длона, а по совместительству королевского лекаря.

Длон изучал состояние короля больше месяца: утром, днём, вечером и даже по ночам, но, как и говорил Асмун, ничего найти так и не смог. Советник даже провёл тесты на всевозможные яды, хотя никто и не верил, что кто-то мог отравить короля. Но и тут не было никаких результатов, и тогда он пришёл к единственному выводу: такое расстройство и проблемы с памятью встречаются у пожилых людей, и хоть король для этого был ещё слишком молод, других болезней Длон не видел.

Больше всех болезнь короля опечалила Кармину: всегда жизнерадостная и весёлая женщина изменилась на глазах, став мрачной и замкнутой. Единственные, кому она время от времени продолжала дарить искреннюю улыбку, были её муж и сын. Ещё Гнес заметил, что она стала придирчивей, строже и как будто старше. И самым неприятным для принца оказалось то, что когда король «плохо себя чувствовал», все ждали решений именно от неё.

Эрвейну становилось хуже, уж Гнес-то замечал любые изменения. В начале весны, ясным, но ещё холодным днём, Нео примчался к нему в библиотеку, и, бросившись на пол перед креслом, обнял колени брата.

— Гнес… Гнес, он не узнал меня… — мальчик рыдал и сильнее сжимал ноги юноши,— он смотрел прямо на меня и не узнавал!

Гнес потянул его на себя, но Нео лишь сильнее вцепился в него, и тогда ему пришлось сползти на пол к мальчику.

— Нео, ну что ты? Посмотри на меня, — он взял лицо брата в ладони, — расскажи мне, что случилось?

— Мы… мы занимались. Папа читал, а потом вдруг резко замолчал и стал смотреть в одну точку. Я подошёл к нему, а он… он как будто не видел меня. И его глаза… знаешь, они были не такие синие, как обычно, они были тусклыми! Я коснулся его плеча, и он, наконец, посмотрел на меня, и спросил: «Кто ты?» — Нео опять всхлипнул. — Я… я так удивился, и смог сказать только «Нео». А он в ответ: «Кто такой Нео?». Гнес… Гнес!

— Но потом? Нео, потом он узнал тебя? — Гнес слегка встряхнул мальчика, заставляя взять себя в руки.

— Да… да, потом узнал. Но он даже не понял, что несколько минут смотрел на меня, не понимая, кто перед ним! Гнес, что с ним? Почему все вокруг молчат и не говорят мне? Ни мама, ни советник Длон, ни сам папа! А ты? Ты знаешь? Или ты тоже будешь молчать?