Глава 5

«Пыльная Любовница» отнюдь не являлась пыльно. Они только вошли внутрь, и глаза Мойры поведали ей, что главный зал был очень чистым. Клиенты тихо сидели за расставленными по помещению столами, с любопытством следя за вновь прибывшими. Бар выглядел относительно новым, по сравнению с деревянной обшивкой остальной части зала.

Чад кашлянул, прежде чем пробормотать:

— Выглядит нехорошо. Давайте поищем дальше.

Грэм пожал плечами, и посмотрел на Мойру.

— Тут мило, — отважилась сказать она. — Почему тебе здесь не нравится?

Охотник поморщился:

— Как можно расслабиться в таком месте? Тут слишком чисто. У меня от этого места мурашки. Не могу доверять бару, который выглядит как женский будуар.

— Здравствуйте, — произнёс новый голос. К ним приближалась привлекательная женщина среднего возраста. Её волосы были тёмно-рыжего цвета, но в них было много седых прядей. У неё была властная внешность, которая скорее улучшала, а не умаляла её радушную улыбку. Она производила впечатление женщины, привыкшей иметь дело с мужчинами, некую дружелюбную уверенность — и её крупный бюст нисколько этому впечатлению не мешал.

— Здравствуйте, — с готовностью ответила Мойра, улыбаясь в ответ. — Здесь можно поужинать? — Краем глаза она увидела, что Грэм застыл, прилипнув взглядом к гордо выпяченной груди хозяйки заведения. «Ох, вот же досада!».

— Чуть погодя, если наберётесь терпения, — сказала хозяйка. — Повар только-только пришёл, но ужин будет у него готов примерно через час. Вы, похоже, пришли издалека. — Она оглядела каждого из них, замечая их одежду.

— Ага, это моя д… — начал Чад, но Мойра перебила его.

— Я — Мойра, а это — мои слуги. Мы прибыли из южного Гододдина, — быстро сказала она, твёрдо вознамерившись больше не становиться пленницей одной из баек охотника. Хотя чрезмерно открытая грудь хозяйки, и реакция на неё Грэма, раздражали её, она всё же ощущала некую шедшую от этой женщины теплоту. Наблюдая за её эйсаром, Мойра могла видеть, что та была добродушной и честной, по сравнению с большинством людей.

Рыжеволосая женщина улыбнулась:

— Я — Тамара. Приятно познакомиться, Мойра. Вы будете сидеть у стойки или, быт может, предпочтёте отдельный столик?

Мойра определённо предпочла бы отдельный столик. Взгляды посетителей всё ещё наблюдали за ними, заставляя её чувствовать себя некомфортно, но Чад заговорил первым:

— Стойка вполне сойдёт, — вставил он. Видя тёмный взгляд, которым в него стрельнула Мойра, он подался вперёд, и прошептал ей: — Мы ничего не узнаем, сидя одни.

Взгляд Тамары с любопытством упал на него — она несомненно удивилась слуге, столь самоуверенно принимавшему решения. Секунду спустя она посмотрела на Грэма, и улыбнулась:

— Где же ты, юноша, был двадцать лет назад, когда я ещё не ушла на покой? — Она указала на стойку бара, предлагая им сесть.

Они прошли туда, пока Грэм с трудом отвечал на её вопрос:

— Я тогда ещё не родился.

Тамара засмеялась, наслаждаясь его дискомфортом.

Грэм и Чад сели по бокам Мойры, защищая её с обеих сторон. Чуть погодя Тамара села рядом с Грэмом. Подавшись вперёд, она небрежно положила ладонь ему на плеча, обращаясь к Мойре:

— Не хотите ли вы чего-нибудь выпить, пока ждёте?

— Я бы не отказалась от чая, пожалуйста, — ответила она, скрывая раздражение, вызванное крайне фамильярным отношением этой женщины к Грэму. Не помогало и то, что она легко могла видеть, какой эффект Тамара на него оказывала. Молодой воин дико краснел.

— Мне — эля, — объявил Чад. — Чего-то со вкусом получше собачьей мочи, если можно.

— М…мне тоже, — согласился Грэм, слегка заикаясь.

— Возможно, тебе следовало бы попросить разбавленное пиво, не так ли? — предложила Мойра. Разбавленное пиво было обладало в два раза меньшей крепостью по сравнению с обычным, и предназначалось в основном для утоления жажды, а не для опьянения.

Он зыркнул на неё:

— Я бы предпочёл эль.

Тамара махнула мужчине за стойкой. Тот слушал, позволяя ей говорить, и не встревая. Он поставил на печку чайник, а затем принялся наливать эль.

— Тамара, если мне позволено будет спросить — ты работаешь здесь управляющей? — спросила Мойра.

— О, нет, управляющий — Ларс, это он вам эль наливает. Я просто провожу здесь время, потому что мне нравится встречаться с людьми, и чтобы его позлить. Я — владелица этого заведения, — объяснила женщина.

Чад с профессиональным интересом следил за тем, как Ларс наливает эль. По мере того, как тяжёлые кружки наполнялись напитком, охотник, похоже, одобрил его технику.

— Откуда пошло название этого места? — праздно спросил он у Тамары.

Владелица заведения улыбнулась:

— Я переименовала его после того, как перестала работать, и выкупила его у Мадам Брэ́нгир. Раньше это заведение называлось «Красная Леди».

— А, тогда ясно, почему тут всё так выглядит, — сказал он, аккуратно отпивая эля. — Готов поспорить, ты была здесь одной из самых дорогих леди, если смогла себе это позволить.

Тамара подумала, что, возможно, неправильно оценила сурового лесничего — он определённо был более проницательным, чем она осознавала. Широко улыбаясь, она ответила:

— Я был очень популярна, и распоряжалась деньгами с умом. К счастью, Мадам Брэнгир была не из тех, кто крадёт у своих собственных девочек.

Теперь покраснела уже Мойра. «Это место было борделем?». Она обнаружила, что смущается ещё больше, когда женщина смело посмотрела ей в глаза. Выражение лица Тамары сказало ей, что та точно знала, о чём именно Мойра думала. Опустив взгляд, она в итоге стала смотреть на пышную грудь Тамары, что заставило её чувствовать себя ещё неудобнее. «Она…»

— Я была жрицей любви, — сказала Тамара, ни капли не стыдясь. — В некотором роде, я назвала это место в свою честь.

— А по мне, так ты не очень-то и «пыльная» на вид, — засмеялся Чад.

— Благодарю, — ответила она, принимая комплимент. — Мне показалось, что «пыльная» звучало лучше, чем «серая» или «дряхлая».

— Я считаю, ты бы заработала больше, если бы продолжала использовать это заведение как бордель, — без малейших колебаний прокомментировал охотник.

— Это так, — согласилась Тамара, — но я хотела однажды оставить своей дочери что-то респектабельное. К тому же, я беспокоилась, что она сама может выбрать ту же профессию.

Язык Мойры выбрал этот момент, чтобы вернуть себе подвижность:

— Дочери?

— Да, дорогая, моей дочери, — сказала Тамара. — Среди прочих вещей, дети были одним из возможных последствий моей прежней профессии. Какой бы осторожной ты ни была, рано или поздно допускаешь ошибку. Конечно, я об этом и не сожалею. Э́ми — лучшее из всего, что случалось со мной в жизни.

— Примерно как мой папа, — тихо сказал себе под нос Грэм.

— Что-что? — спросила хозяйка.

— Долго рассказывать, — сказал Чад, отмахиваясь, — но его отец — шлюхин сын.

Лицо Грэма напряглось, а Тамара зыркнула на лесника:

— А вот это делать было совсем не нужно, — сказала она ему, — да и грубо к тому же. — Она повернулась к остальным: — Он всегда такой неприятный?

Мойра смущённо пожала плечами, но Чад ответил первым:

— Ты застала меня в хороший день, дорогуша. Это был комплимент. Мои любимые люди — ублюдки и шлюхины дети. — Он поднял свою кружку, будто делая тост, а затем сделал большой глоток.

— А кто были твои родители, явившие на свет столь раздражительную личность? — подивилась хозяйка.

Чад ухмыльнулся:

— Вообще-то — удивительно заурядные. Батя был фермером, мамка — доброй душой. Я на самом деле не могу ни в чём их укорить. Я просто родился мудаком.

Грэм покачал головой. Он уже был хорошо знаком со странными шутками охотника, но Мойра засмеялась. Накопившийся стресс держал её на взводе уже не один день, но ремарка Чада почему-то довела её до крайности, и она стала посмеиваться, вопреки себе.

— Он хотя бы честный, — заметила Мойра, отсмеявшись.

— Кстати говоря, — начала Тамара, — что привело тебя и твоих друзей в Хэйлэм?

Мойра была готова к этому вопросу:

— Мы надеялись найти Графа Бэрлэйгена. Он знал моего отца, и у меня была надежда на то, что он примет нас к себе на службу…

Тамара подняла ладонь:

— Позволь мне тебя остановить. Если не хочешь об этом говорить — не говори, но я обслуживала людей слишком долго, чтобы слушать небылицы.

Рот Мойры всё ещё был открыт, но её разум работал сверхурочно. Она видела на лице женщины искреннюю заботу, и её магический взор подтверждал её истинность в разуме Тамары. Она решила рискнуть:

— Ты права. Что меня выдало?

— Я хорошо распознаю ложь, — сказала Тамара. — К тому же, я с самого начала видела в вашей истории слишком много дыр. Эти двое — не слуги, и не фермеры. У старого на ладонях мозоли от целой жизни, проведённой с луком, а вот этот твой молодой джентльмен ведёт себя как прирождённый воин. Я бы сочла его наёмником, но его гладкая кожа и робкая вежливость указывают на дворянское происхождение. Или я ошибаюсь, миледи?

Мойра вздохнула:

— Мне нечего возразить.

— Так что привело вас сюда из Лосайона?

— Что, настолько очевидно? — спросила Мойра.

— Акцент твой не слишком отличается от южного Гододдина, но я была с мужчинами из обеих стран. Отличить их я могу, — сказала рыжеволосая женщина. — Но не волнуйтесь. Сомневаюсь, что здесь есть много людей, способных это заметить. Итак, вернёмся к моему вопросу… — добавила она.

Мойра помедлила, пытаясь решить, чем она может поделиться:

— Я не могу сказать всю правду, но я ищу своего отца. Думаю, Бэрлэйген может обладать какими-то сведениями о том, где он сейчас находится.

Брови Тамары удивлённо взметнулись:

— Дворянин из Лосайона пропал, и ты подозреваешь Графа в злом умысле? Как это диковинно, и необычно!

— Я не говорила именно… — промямлила Мойра.

— Но это же единственный разумный вывод, миледи, — спокойно сказала Мойра. — Я не вмешиваюсь в политике, поэтому боюсь, что не смогу быть особо полезной. Да я и не уверена, что мне следует таковой быть, поскольку это может оказаться изменой. Не думаю, что наш добрый Король Дарогэн как-то разжигал вражду между нашими нациями, но Граф — странный человек. Кто знает, что он может сделать, или уже сделал?