Руки Даниэла не отпускали её.

— Что не так? Почему ты плачешь? — спросил он.

— Я тоскую по тебе, Даниэл, — тихо сказала она, — и я не знаю, найду ли я тебя когда-нибудь снова.

— Э?

Она посмотрела в его льдисто-голубые глаза. Когда-то она верила в него. Когда-то она его знала лучше, чем себя саму. Она наблюдала за его взрослением, она видела его доброту в детстве, когда он был мальчишкой, и даже когда стал мужчиной. Она всегда знала, что он на самом деле имел ввиду, что бы он ни говорил. Правда или ложь, он был для неё открытой книгой. Теперь же он был чужаком, носившим лицо её возлюбленного.

— Ты безумен, — наконец сказала она.

Тирион осклабился:

— Так в этом всё дело? Я и сам некоторое время считал тебя чокнутой.

Кэйт моргнула:

— Когда?

— Когда мы убили того надзирателя, и ты выдала мне речь об убийстве цыплят и собак, или что-то в этом роде, — прямо сказал он. — Я никогда прежде не видел эту твою сторону, и, если честно, я гадал, все ли у тебя дома.

— Наверное, я и впрямь была тогда немного спятившей, — признала она. — Я была молода и полна страсти, и только о тебе и думала. Мир казался пустым, если в нём не было тебя. Сейчас мне как-то стыдно об этом думать.

— Ты была пугающей. Ты знаешь, что я тогда сделал, когда осознал, что не понимаю тебя? Когда я думал, что ты можешь быть сумасшедшей? — спросил он.

Кэйт едва не засмеялась:

— Ага, ты украл лошадь, и сбежал, оставив меня прибирать кровавый бардак.

Подавшись вперёд, он поцеловал её в ухо:

— Это так, но я имел ввиду — потом. Я провёл остаток жизни, любя тебя. Я любил тебя, когда ты была сумасшедшей, а позже, когда я обнаружил, что ты определённо была гораздо вменяемее меня самого, я продолжал тебя любить.

Вопреки себе Кэйт ощутила, что покрывается жарким румянцем, когда его губы и слова коснулись её ушей.

— И когда же ты решил, что я была вменяемее тебя?

Его зубы царапнули её шею, и по её спине пробежала дрожь, но между покусыванием Тирион ответил:

— Когда я вернулся, а ты сказала мне, что стала матерью, и что твоя ответственность перед семьёй была важнее, чем твои чувства ко мне. Это был самый печальный миг в моей жизни, но я тобой восхищался, и полюбил тебя за это ещё больше.

Кэйт ахнула, прежде чем повернуть свои губы к его собственным. Её тело отзывалось, и она чувствовала нарастающее возбуждение. «Чёрт его дери! Мы же должны были говорить». Она проигнорировала эту мысль, и провела ладонью по его спине, позволяя ногтям слегка царапать его кожу.

— Потом я всё равно буду злиться. — Её ладонь сместилась, схватив центр его наслаждения.

Тирион ахнул:

— Я не просто пытался тебя отвлечь. Я хотел, чтобы ты знала: мои приоритеты изменились.

Она остановилась:

— Что это значит?

— Что моя любовь к тебе, к Инаре, к моим детям, что мой долг перед моей семьёй важнее моей ненависти к Ши'Хар.

Она всё ещё могла видеть безумие, которое крылось в глубине его глаз, но также чувствовала правду в его голосе. «Если всё остальное — ложь, то пусть одной этой правды хватит». Сильные руки Даниэла прижали её к кровати, и она обхватила ногами его торс. «Её должно хватить».