Что, если Фостер не был одиноким?

Что, если у него был парень?

Муж? Жена?

О, Боже. Возможно, он был вежлив, только потому что я был его частным клиентом, и я вдруг почувствовал себя невероятно неловко. Может быть, он пытался найти способ отказать мне, не обидев.

Потому что, в то время как у Фостера были свои правила, у меня также имелись свои.

Мое золотое правило: я никогда не трогал то, что принадлежало другим людям.

Я никогда не играл вторую скрипку. И я не скрывался и не обманывал. Для начала, я никогда не ввязывался в грязные отношения. Или сложные.

В любом случае, у меня не было времени на такие трудности, но я соблюдал определенную честность, когда приглашал мужчин в свою постель. Если они были одиноки и вольны делать то, что хотят, то да, черт возьми, чем больше, тем лучше. Если они были во взаимно открытых отношениях, то да, черт возьми, чем больше, тем лучше. Если они были парой, которой нравилось наслаждаться третьим, еще раз да, черт возьми.

Но если мужчина хотел изменить своему парню или мужу, то абсолютно нет. Мне встречались парни, которые говорили, что мы все равно можем переспать, потому что моя совесть останется чиста, но дело было не в этом. Отношения – это крупная долбаная сделка; вопрос сердца и доверия. И если парень никогда не задумывался об этом, то ему, конечно, ничего не обламывалось со мной.

Секс на одну ночь, случайные партнеры для перепиха, минеты в туалетах ночных клубов – все это было частью любого выдавшегося уик-энда для меня. Но в клубах, в которые я ходил, и в барах, которые посещал, я знал, кто был холост, и по одному только взгляду я определял, кто лгал.

Я поплыл к лестнице и поднялся наверх, вытерся, прежде чем завязать полотенце вокруг талии, как раз в тот момент Фостер возвращался из кабины с подносом.

— Уже вернулись? — спросил он, проскользнув на сиденье. — Позвольте мне только выпить кофе.

Я сел, вода стекала с волос, струилась по моей шее. Это было приятное ощущение на ветру. Было уже больше шести утра, становилось тепло. Я позволил полотенцу слегка раскрыться, не слишком, чтобы не выглядеть грубым, но достаточно, чтобы Фостер заметил.

Он снова появился с френч-прессом, полным кофе, и двумя чашками. Я взял одну, и Фостер сначала налил кофе мне, а потом наполнил свою и сел по другую сторону от подноса. И да, он таки заметил, как именно мое полотенце было раскрыто. Он провел языком по губам и посмотрел мне в лицо.

— Как вода?

— Прекрасная.

Он встретился со мной взглядом, его щеки стали розовыми от осознания, что его поймали. Затем он слегка потряс головой, словно пытаясь прояснить ее, и кивнул на поднос.

— Йогурт, мюсли, фрукты. Угощайтесь. Я получаю органические мюсли от местных производителей.

— Выглядит полезно, — сказал я. Таким и являлось. Даже красиво. — С таким питанием неудивительно, что вы так хорошо выглядите.

Он отпил кофе и покраснел еще сильнее, прежде чем поставить чашку на поднос и взять миску с йогуртом.

— Это потому, что довольно много физической нагрузки. Не трудно оставаться в форме. Я могу приготовить вам яичницу на тосте, если хотите?

Я смотрел, как он накладывает мюсли и ягоды.

— Нет, это отлично подойдет, — ответил я. — Плавание и восход солнца… Эффектный способ начать день. Вы никогда не устаете от этого?

Фостер фыркнул:

— Никогда.

Мне не нравилось приставать с личными вопросами, но я должен был спросить об этом, прежде чем зайду дальше, продолжая флиртовать и заигрывать.

— Значит это, так сказать, ваш дом. И нет порта, который вы зовете домом? Нет особого человека, который ожидает, что вы пришвартуете свою яхту рядом с его? Или с ее?

Он задумчиво пожевал губы и улыбнулся, сглотнув.

— Нет порта, как такового. У меня есть почтовый ящик в Кэрнсе и зарегистрированный причал. Делает ли это Кэрнс домом, я не уверен. Наверное, так и есть.

Он оставил другой мой вопрос без ответа. Или, возможно, это был его способ ответить на него. Я не мог отрицать, что был немного разочарован; Фостер великолепен, и определенно у него золотые руки, и я был уверен, что и в постели все выглядело бы так же. Но, видно, не судьба. Я поставил кофе и поправил полотенце, полностью закрывшись.

— Да, я думаю, что так и есть.

Фостер казался удивленным моей реакцией и любопытным. Он съел йогурт, пока я накладывал немного себе, и мы молча наблюдали за восходом солнца. Он продолжал смотреть на меня, его улыбка ширилась, и, в конце концов, я взглянул на него, вопросительно подняв бровь.

— Что смешного?

Он поставил пустую миску на поднос.

— Вы пытались спросить, есть ли в моей жизни кто-нибудь, кто бы возражал против того, что я плаваю по тропикам наедине с горячим одиноким парнем, который носит крошечные белые плавки?

— Возможно. — Я облизал ложку под его взглядом. — Я не прикасаюсь к тому, что принадлежит другому.

Его взгляд встретился с моим, и Фостер слегка склонил голову.

— Правда?

— Да, — ответил я без колебаний. Медленная улыбка появилась на его губах. — Это смешно?

— Нет, вовсе нет. Просто у меня создалось впечатление, что вы были… — он поморщился, — ...открыты для всего, что может встретиться вам на пути.

— Вы думали, что я какой-то крутой корпоративный финансист, у которого в постели оказывается любой, кого бы он ни захотел и когда бы ни захотел? Быстрые сделки, быстрые машины, быстрый секс, не заботясь о побочном ущербе?

— Я жил в вашем мире, помните? — сказал он, неуклонно глядя. — Я знаю, каково оно. Быстро и по полной. У вас есть власть в определенных кругах, и люди тянутся к этому.

Я слышал, что он говорил, и одна вещь, которую я отлично уяснил за время своей карьеры, это то, что критика довольно часто была жесточайшей, когда била по самому больному. Я также научился позволять этому отскакивать от меня, не задевая. Я поставил миску и пожал плечами.

— Верно. Конечно, мне встречались парни, которые предлагали отсосать под моим столом, предполагая, что это улучшит условия их сделки. Но если вы действительно понимаете, каково это в моем мире, и каково быть лучшим, то должны знать, что я проверяю личность каждого человека, который встречается мне на пути, и знаю, встречаются ли они с кем то, обручены ли, женаты ли, или в разводе, натуралы, би или геи. И если они не одиноки, их не будет на моем радаре.

Я закинул чернику в рот.

— Плюс в моей постели не бывает никого из корпоративного мира. Мне нравится, когда меня втрахивают в матрас, и последнее, что мне нужно – это встретить знакомого в конференц-зале, если вы понимаете, о чем я. Они могут иметь всю власть надо мной, которую захотят, в спальне, но я никогда не позволю никому получить такую власть над собой в работе.

Фостер покусывал внутреннюю сторону щеки и некоторое время изучал береговую линию, на его лице мелькали десятки различных эмоций. Был ли мой комментарий о том, что меня втрахивают в матрас, чересчур? Заставило ли это его почувствовать себя некомфортно? Или ему это понравилось? Он уставился на океан, чтобы не выдавать слишком многого.

Спустя некоторое время он заговорил:

— Я ни с кем не встречаюсь. Никто не швартуется рядом с моей яхтой, как вы выразились, и, конечно, никого не волнует, что я проведу две недели с парнем в крошечных белых плавках.

— С горячим парнем, — поправил я, стараясь не улыбаться.

Он бросил на меня скептический взгляд.

— Простите?

— Раньше вы говорили «с горячим парнем в крошечных белых плавках». Я лишь поправил вас.

Он ухмыльнулся, прищурившись, и удерживая мой взгляд.

— Вот я балда. Я уже и забыл, какое самомнение требуется, чтобы участвовать в сделках по слиянию и поглощению компаний.

Я ухмыльнулся и подтянул полотенце вверх к бедрам так, что ткань сбилась в кучу вокруг моего члена.

— Не путайте самомнение с честностью.

Он посмотрел вниз на мою кожу, выставленную напоказ, его взгляд скользил по мне, как прикосновение. Я приспустил узел полотенца на талии чуть ниже пупка, обнажая больше кожи и дорожку волос, спускающуюся к паху, и поправил рукой член, когда вытянул ноги. Капли воды на моей коже сменились по́том.

— Хотя, вы были правы в одном, — сказал я. — Восход солнца такой же красивый, как закат, но, Боже, как же тут горячо.

Фостер сдержал стон, вскочил на ноги и метнулся на корму, на ходу стягивая с себя рубашку.

— Я просто освежусь, — сказал он, прежде чем я услышал всплеск позади себя.

Я засмеялся и сжал член. Так, Фостер был холост и заинтересован. Дело было лишь в правиле «никакого секса с клиентами», которое сдерживало его, и с которым, я был уверен, он прямо сейчас и боролся. Но я знал, что выиграю, всегда выигрывал. В конце концов он сдастся. Это было похоже на ловлю рыбы; вам нужно сначала немного отпустить леску, прежде чем подсечь. Таким образом, я мог изображать скромность, показывая немного кожи, быть прямолинейным и откровенно развратным. Фостер умный мужчина, близок к экономическому миру, и я мог сравниться с ним в интеллектуальном разговоре, стимулируя его разум, и одновременно не надевая ничего, кроме белых плавок, стимулируя его в другом месте. О да, игривый флирт – мой любимый вид «брачных игр».

Я встал на колени и посмотрел за корму. Фостер был в нескольких метрах, держался на воде и улыбался.

— Вам лучше? — спросил я.

Он засмеялся и покачал головой, но подплыл к лестнице и поднялся на борт. Фостер был мокрым, волосы зачесаны назад, шорты облепили тело, образуя сборки во всех нужных местах. Понимая, что в попытке охладиться как можно быстрее, он забыл полотенце, я встал, развязал свое и бросил ему. Он поймал его и провел им по волосам и лицу, затем поднес к груди, но остановился, понимая, что теперь я стою там, одетый только в свои плавки. Крошечные белые плавки, которые едва скрывали наполовину вставший член. Все эти мысли о том, чтобы поймать Фостера на крючок себе в спальню, заводили меня. Я стоял там довольный и гордый, пока он пялился на меня, давая ему понять, что он может иметь, если захочет.