— Надеюсь, ты понимаешь, что должен делиться, — говорю я, хватая горсть его попкорна и запихивая в рот.

Девушка ведь должна есть, верно? Кроме того, он тогда давно выпил у меня текилу, тогда в новогоднюю ночь, так что мы можем быть квиты.

— У меня имелось предчувствие, — сухо замечает он, запихивая горсть попкорна в рот, мы молча жуем. Ну не совсем молча, а чертовски шумно хрустим, словно хрустим пенопластом. Показывают трейлеры, но я чувствую на себе взгляд Джейка, поэтому поворачиваю к нему голову.

— Что?

— Ничего. — Улыбается он. — Просто интересно, что случилось с мистером Голливудом? Он тебя бортонул?

— Нет, — отвечаю я. — Он встретил меня на самом верху Эмпайр-Стейт-Билдинг, если хочешь знать. Он даже принес цветы!

— Тогда что ты здесь делаешь?

Я вздыхаю.

— Оказывается, он просто хотел потрахаться.

Джейк смеется.

— Ну и ну, спасибо за сочувствие.

— Я не буду тебе напоминать, что говорил именно об этом.

— Вот именно, не стоит, — огрызаюсь я. Свет гаснет, и начинается фильм, но я не могу сосредоточиться на действие, происходящем на экране.

Я не могу отделаться от мысли, что в последний раз, когда мы так мирно сидели близко, потом целовались у меня в квартире, и вдруг у меня в мозгу начинает прокручиваться повтор, как в киноленте. Кроме того, он пользуется каким-то цитрусовым одеколоном, который вызывает мысли о голом пляжном отпуске, отчего я совершенно не могу сосредоточиться на Брюсе Уиллисе и его впечатляющих бицепсах.

«Остынь, сексуальная маньячка», — говорю я себе, стараясь не обращать внимания на тепло, исходящее от Джейка рядом со мной. Но это бесполезно. Как бы я ни старалась и как бы сильно не хотела остыть, я не могу понять, что происходит на экране, как было раньше. Его присутствие рядом меня сильно отвлекает… и я уже знаю, какой огромный отвлекающий маневр он приготовил.

Его летние брюки ничего не могут скрыть.

Как только зажигается верхний свет, я почти уверена, что все еще красная от всех фантазий, которыми развлекала сама себя, а Джейк кажется таким расслабленным и абсолютно беспечным. Мы выходим на улицу и останавливаемся на тротуаре.

— Мы могли бы выпить, — как бы между прочим предлагает Джейк. — Если только тебе не нужно домой.

— Конечно, — соглашаюсь я.

— Я знаю одно местечко неподалеку. — Джейк кивает на юг, и мы двигаемся в ту сторону по тротуару. Одна из вещей, которые я люблю в этом городе — это бродить по нему поздним вечером, когда все стихает, заглядывать в витрины магазинов и нырять в ночные закусочные за пирогом и кофе, когда проголодаюсь. И воздух ранней весны пахнет цветами, я на секунду закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Я люблю весну, — замечаю я. — Я люблю эти мгновения, когда кажется, что весь город расцветает, наполняется запахом цветов, выглядит таким чистым.

— Согласен. — Джейк ухмыляется. — Ты, наверное, так же любишь кошечек, щенков и радугу! И единорогов! — Он указывает на темный переулок, и я закатываю глаза, хотя он и не смотрит на меня.

— Я и забыла, какой ты на самом деле, Мистер Циник. По крайней мере, ты должен признать, что это был отличный фильм, — говорю я. — Я смотрю его каждый год. Ничто так не пробуждает во мне рождественский дух, как Брюс Уиллис, ходящий по битому стеклу, почти не вздрагивая!

— Это напоминает мне Рождество в доме моей мамы, — фыркает он. — За вычетом взрывов.

— Все так плохо? — Спрашиваю я. — Мой дом тоже не был обычной картиной Рокуэлла до того, как мои родители окончательно развелись, они ссорились круглосуточно, — вздыхаю я. — А когда они не ссорились, то просто игнорировали друг друга. Когда мы вместе садились за стол, они использовали меня и сестру, чтобы передать другому, например: «Лиззи, пожалуйста, скажи своему отцу, чтобы он передал масло». Теперь, когда я вспоминаю эти моменты, мне кажется, очень странно. — Я пожимаю плечами, хотя воспоминания немного жжет. — Наверное, именно тогда, я познакомилась с классическим кино, и меня немного успокоил тот факт, что люди действительно могут любить друг друга и не все браки обречены на неудачу.

— Наверное, я вырос с недоверием ко всему, что связано с подобными вещами, — задумчиво произносит Джейк. — Моя мама была так не уверена в себе, хотя была и сногсшибательной, великолепной, как любая кинозвезда. Но мой отец был настоящим бабником, вечно разъезжал по городу или торчал на «деловых встречах» до рассвета. Во всяком случае, она всегда считала, что вот-вот потеряет его, поэтому, чтобы ее как-то успокоить, он покупал ей подарки — огромные букеты цветов, украшения, автомобили, дизайнерскую одежду и меха, в общем все что угодно. Но это не помогло. Я хочу сказать, что бриллиантовое ожерелье не способно компенсировать то, что он мог ей дать — свое время и внимание. Как такое могло случиться? Все эти вещи были дорогой заменой, которая казалась такой дешевой, потому что она ожидала от него гораздо большего.

— И что произошло с твоими родителями? — Спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— В конце концов ей надоело, что он бегает по женщинам, и они расстались. Он потом несколько раз женился, но все его последующие браки быстро заканчивались. У меня есть сводная сестра Руби от его второго брака, мы отлично с ней ладим, и сводный брат от его третьей жены, который является дьявольским отродьем Сатаны.

— Кто из них — жена или брат? — Смеюсь я.

— Оба. — Джейк ухмыляется. — Сейчас отец помолвлен с какой-то польской моделью, с которой познакомился в прошлом году. Это полная катастрофа, но что тут можно поделать?

Я поворачиваюсь и смотрю на него, его профиль четко вырисовывается на фоне ночного неба. Впервые я осознаю, что вся его анти-романтическая чушь на самом деле имеет вполне реальные корни. Теперь вполне логично, что любой, выросший в такой семье, как он, примерно также относился бы к романтике, предполагая, что это всего лишь серия бессмысленных жестов, ловушек.

А это значит, что для женщин он останется всегда таким, и в этом совсем нет его вины. Но все же. Он выглядит так, как самая горячая железнодорожная катастрофа, которую я когда-либо видела, и вдобавок ко всему, совсем не такой придурок, каким себя выставляет.

Я чувствую укол сочувствия к нему, за которым тут же следует волна желания.

— Не слушай меня. — Он смущенно пожимает плечами. — Всю эту чушь я должен говорить своему психотерапевту, а не тебе.

— Нет, все нормально. — Я пожимаю плечами. — Ты и так уже знаешь большинство моих самых сокровенных романтических секретов. Ты и четырнадцать миллионов человек.

Он смеется.

— Думаю, да.

Мы останавливаемся на углу, ожидая, когда светофор поменяет свет, он легонько кладет руку мне на поясницу. Это самый незначительный жест, почти ничтожный, но мне приходится бороться с желанием придвинуться к нему поближе и слегка наклониться к его плечу. Хочется притянуть его к себе, поцеловать прямо на тротуаре, на этом пустынном углу улицы, целовать до беспамятства, затем упасть на заднее сиденье такси и остановится у его дома, и продолжить то, на чем мы остановились прошлой ночью — его твердым членом у меня в руках и его пальцами, скользящими к моей киски.

Я отрицательно качаю головой, словно очнувшись от дурного сна. Теперь уже я ни за что не буду с ним выпивать, потому что одним коктейлем не кончиться, будут два, а может быть и три, и не успеешь оглянуться, как я окажусь в его постели.

«Ну, и что в этом плохого?» — спрашивает раздражающий внутренний голосок, когда я нервно смотрю на Джейка.

«Да, — отвечаю я так твердо про себя, как только могу, учитывая, что мои бедра практически пылают в огне. — Да, это не очень хорошо.»

— Знаешь что? Уже поздно, а мне завтра рано вставать, — говорю я, ступая на проезжую часть и поднимая руку, чтобы поймать такси. Каким-то чудом такси, сворачивает за угол и останавливается прямо передо мной. — Предложение остается в силе по поводу выпивки?

— Конечно, — тут же соглашается он, теперь уже по-деловому, когда я открываю дверь и забираюсь внутрь.

— Хорошо провели время, — говорю я, прежде чем закрыть дверь. Он открывает рот, чтобы ответить, но машина отъезжает. И все же, даже если он не согласен, что мы хорошо провели сегодняшний вечер, я знаю, что это будет ложь. Было здорово. И в этом вся проблема. Я не могу хорошо проводить время с Джейком Уэстоном.

В любом виде.

Вернувшись домой, я все еще не могу успокоиться, думая о его руке, скользящей по моей в темноте кинотеатра, о лимонно-соленом запахе его одеколона. Я иду в комнату и достаю Волшебную Палочку от фирмы «Хитачи». Я всегда немного стеснялась игрушек, которые подключаются прямо к розетке, почему-то электричество + моя вагина никогда не казались мне лучшим уравнением, но я так возбуждена, что отбрасываю всяческую осторожность, растянувшись на кровати, зажав Волшебную Палочку между ног.

Я задираю юбку к бедрам и включаю игрушку, прижимая головку к киске, низкий стон вырывается из горла. Боже, это так чертовски хорошо, что я едва могу это вынести. Я не кончала уже несколько недель, мои мокрые трусики прилипли к киске, дыхание становится неровным и быстрым.

Я останавливаюсь на минуту, чтобы снять трусики, прежде чем сомкнуть опять бедра вокруг Палочки, голова двигается взад-вперед по подушке, когда я думаю о Джейке, его длинных пальцах и сильных руках. И, как его губы ощущались на моих губах, когда он стал двигаться вниз, дотронувшись до клитора, пальцы водили медленные, продуманные круги по моей мокрой киске, его горячее дыхание чувствовалось на шее. С трудом переводя дыхание, я включаю игрушку на самую высокую скорость. Потянувшись к лифчику, сжимаю сосок, и море чувств заставляет меня переступить через край.

Я кончаю, свесив голову с кровати, безудержно стону, пока все тело сотрясают судороги. Я уже говорила это раньше и повторю еще раз — кому нужны мужчины, когда есть такая вещь, как Волшебная Палочка?