- Не шевелись.

- Ты собираешься...

- Я собираюсь что?

Марти не смогла расслышать ответ.

- Это правда? - Ден обрушил фонарь на лицо Вилли.

- Я собираюсь отрезать твой...

Дэн ударил концом фонаря Вилли под нос.

- Острый, правда? Если я тебя еще раз встречу, я засуну твой нос туда, вместо батареек, - услышав страдальческий визг, Марти подумала, что он уже это делает. - Ты понял?

Вилли буркнул что-то.

Потом заверещал.

Потом, всхлипывая, произнес:

- Я понял.

- Хорошо. Очень хорошо, - Дэн встал, вытирая рукоятку фонаря о брюки. - Просто помни, о’кей? - oн хорошенько раскрутил носок и обрушил его на голову Вилли.

- Ну, а теперь спокойной ночи, - произнес он. Вилли, похоже, валялся в отключке. - Пойдем Марти. Пора.

Девушка вышла из-за дерева, ее трясло.

- Это позволит ему кое-что переосмыслить, - сказал Дэн.

- Ты ублюдок, - выпалила Марти. –Ты не должен был... истязать его!

- Я хотел, чтобы до него дошло.

- Боже, Дэн...

- Думаешь, мне это понравилось?

Она взглянула ему в лицо. Оно было бледным в лунном свете. Потянувшись вверх, она убрала его растрепанные волосы с глаз. Лоб под ее пальцами был горячим и влажным.

- Да, - прошептала она. - Я думаю, тебе понравилось. И очень.

Дэн издал звук, почти похожий на смех.

Мерзкий смех.

Он развязал узел на носке и вытряхнул батарейки на руку. Засунул их в металлический цилиндр и привинтил крышку на место. Большим пальцем он нажал на выключатель. Ничего не произошло.

- Ты только взгляни, - пробормотал он. - Уебок мне фонарь сломал.

Марти шла за Дэном, глядя в землю, чтобы не споткнуться, хотя мысли ее сейчас занимали вовсе не ямы-канавы. Она не слышала, как вода ласкает берег, или как шумят в ночи маленькие зверьки. Она не видела плутающих между кустами светлячков, которые неярко вспыхивали и тут же молчаливо гасли. Марти осознавала их присутствие, но это совершенно ее не занимало.

Когда Дэн открыл дверцу машины, она пробормотала "спасибо", и залезла внутрь.

- Удивительно, - сказал Дэн, скользнув на водительское место. - Человека могли здесь убить, и никто даже не заметил.

- Они заняты, - буркнула Марти.

Дэн вставил ключ в зажигание, но не включил его. Вместо этого он уставился на приборную панель. Марти не могла понять, чего он ждет. Но ничего не говорила. Она чувствовала, что он сделался для нее чужим.

Отпустив ключ, Дэн подвинулся к центру сиденья и обнял ее за плечи. Когда она обернулась к нему, чтобы протестовать, он поцеловал ее.

Марти оттолкнула его.

- Прекрати это.

- Да что, черт подери, с тобой такое?

- Что со мной? Ты только что избил человека до бесчувствия.

- Ну и...?

- И наслаждался этим.

- Да?

- Да!

- Я вовсе не наслаждался. Скорее, это дало мне замечательное чувство удовлетворения. Понимаешь? Все равно как гол забил.

- Это тебе не футбол.

- Правильно. Может быть, мне лучше вернуться и прикончить его.

- Здорово. Чудесно. Почему бы тебе так и не поступить?

- Он никогда больше не напугает тебя до чертиков в кино.

- Отличный повод, чтобы убить парня.

- Что он сделал тебе?

Она ничего не сказала.

- Как он заставил тебя так его бояться?

- Это тебя не касается.

- Я только, что выбил дерьмо из парня ради тебя. Разве я не заслужил хотя бы знать, почему?

- Я тебя об этом не просила. Ты это сделал потому, что тебе так хотелось.

- Чушь. Чушь это всё. И не пытайся читать мои мысли. Этот тип что-то сделал с тобой. Я не знаю что, но ты моя девушка, и я не собираюсь позволять какому-нибудь говнюку крутиться вокруг и запугивать тебя. Ясно?

- Да, - сказала она тихо, потирая лицо. - Это ясно. Но Дэн, неужели ты не понимаешь, что это неправильно? Нельзя ходить и калечить людей.

- Ты можешь попробовать.

Она отвернулась от него.

- Отвези меня домой. Пожалуйста.

7

- Эта штука действительно шибает в голову, - сказала Тина.

- На то и предназначена, - Брэд заново наполнил оба стакана шампанским.

Он поставил бутылку на палубу, зажав ее между босыми ногами, чтобы она не каталась по всей палубе, и свободной рукой обнял Тину.

- Ты определенно умеешь устраивать вечеринки, - сказала она.

- Лучше, чем твои предки?

- Лучше чем та, которую они устроили для меня, это точно. Которая и не была вечеринкой вовсе, если хочешь знать правду.

- Мне очень жаль.

- Всё в порядке. У меня не было вечеринок с восьми лет. До этого момента.

- Готова к подарку? - спросил Брэд.

- Конечно.

Он взял сверток с сиденья и протянул девушке.

- С днем рожденья, Тина.

Она поставила свой стакан и принялась возиться с лентой. Сняв ее, она отклеила липкую ленту с каждой стороны свертка и убрала бумагу, не разорвав.

- Собираешься сохранить упаковку?

- Конечно.

- Чтобы еще когда-нибудь использовать?

- Нет! Я ее не буду использовать. Я ее сохраню на память.

- О, - сказал Брэд, почувствовав, как сжалось горло.

Тина взяла плоскую прямоугольную коробку за крышку и трясла до тех пор, пока нижняя часть не упала ей на колени. После этого она развернула оберточную бумагу внутри.

- Брэд! О, оно прекрасно!

- Продавщица назвала это "пейсли". Полагаю, это такой узор. Очень красочный и всё такое, но ты не особенно разглядишь при таком свете.

Платье развернулось, когда Тина подняла его из коробки. Она вытянула руки вверх, держа его под лунным светом.

- Оно великолепно! Посмотри, как сияет! О, спасибо. Оно замечательное!

Тина обняла его крепко, неловко, сжав ему шею. Но объятие длилось всего лишь мгновенье. Потом Тина положила коробку и упаковку Брэду на колени.

- Я мигом, - сказала девушка и поспешила через палубу, платье плясало в ее руках, как призрачный партнер по танцу.

Один раз она оступилась и чуть не упала. Брэд вскочил, чтобы помочь, но она удержалась на ногах и скрылась внизу.

Он сел на корму и стал ждать.

Наконец, дверца кабины распахнулась, затем захлопнулась. Брэд смотрел, как темная фигура Тины поднялась и вышла на лунный свет.

- Что думаешь? - спросила она.

- Очень красиво.

- Оно прекрасно на свету. Всё золотое и красное, и синее. Хотя, думаю, ты и сам знаешь.

- Оно тебе хорошо подошло?

- Подошло? - oна приняла эффектную позу.

- По мне, выглядит здорово. Оно должно так облегать?

- Конечно.

Она двинулась к нему, для равновесия держась за планшир.

Ткань, блестящая в лунном свете, облегала все округлости и изгибы ее тела и заканчивалась на середине бедра.

- Оно заставляет меня чувствовать себя обнаженной, - сказала Тина. - Обнаженной и в чем-то вроде детского масла, будто я вся скользкая и блестящая.

Она провела рукой по ребрам.

- Попробуй, - сказала она и шагнула в объятья Брэда.

Ее спина была изгибающейся гладкостью под скользкостью одежды.

Она застонала.

- Это такое прекрасное ощущение, - oна обняла его еще крепче, замычав от усилия. - Это самый чудесный подарок, который мне когда-либо дарили.

- Понравился, а?

- Я люблю его. Вот, почувствуй.

Она стянула его футболку, обняла и легонько потерлась о его тело. Ткань была теплой от Тининой кожи, скользкая пленка между ее телом и его.

В это время Брэд заметил, что ткань собирается над его руками. Он провел руками по ее бокам, поднимая платье выше, и скользнул рукой вниз, пока шелковистая ткань не закончилась, и он не почувствовал обнаженную кожу ее ягодиц.

- Подними руки, - прошептал он.

Она подняла руки, и он снял платье через ее голову. Перекинув его через кормовое сиденье, Брэд взял ее за руки и посмотрел на нее.

Он сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле.

- Ты так прекрасна, - сказал он.

- Как же я тебя люблю, - сказала Тина. - Я люблю тебя больше всего на свете.

- Я тоже люблю тебя, - ответил он.

Она прижалась к нему и расстегнула его джинсы.

8

Когда Марти проснулась утром, шторы над ее кроватью пронизывал яркий солнечный свет. Шнур висел далеко, не дотянешься, поэтому она тихо встала и открыла шторы, позволяя солнцу залить лучами ее кровать.

Она легла, прикрыв глаза от яркого света, и наслаждалась чувством тепла, прислушиваясь к дому. Отец с матерью еще крепко спали. Она села и сняла ночную сорочку. Когда она стягивала ее через голову, солнечный свет прикоснулся к коже спины, согревая и успокаивая, отнимая всякое желание двигаться. Локти покоились на коленях скрещенных ног, она склонила голову и позволила себе впитывать солнце.

Всегда бы так, - подумала она.

И тут желудок словно завязался узлом; она почти ожидала услышать звонок в дверь - совсем как в то утро, солнечное утро, так похожее на это - когда ей было пятнадцать лет.

Теплый летний ветерок играл в комнате тем утром, трепля шторы над ее кроватью, заставляя легонько трепетать страницы "Джейн Эйр". Ветерок пах цветами и свежескошенной травой, предсказывая жаркий день.

Когда дверной звонок затрезвонил, ей не хотелось отвечать.

Но если она не подойдет к двери - никто не подойдет; а вдруг это что-нибудь очень важное?

Неохотно скатившись с кровати, она положила раскрытую книжку страницами вниз, чтобы сохранить место, где читала, поспешила по ковру к ванной и стянула с крючка свой халат. Когда она просунула руки в халат, рукава пижамы подтянулись почти до локтей.

В дверь позвонили снова.

Она застегнула верхнюю пуговицу пижамной рубашки, подцепила сползающие штаны и завязала халат.

Звонок прозвенел еще раз, когда она спускалась по лестнице.

Она открыла дверь. Увидеть совершенно незнакомого человека было для нее сюрпризом, но не было ничего угрожающего в его тощем теле, или его стрижке ежик, или в его черных бровях, сросшихся на переносице. Его большие уши делали его смешным.

- Доброе утро, - поприветствовал он ее, склонив свою узкую, с высоким лбом, голову. - Могу я поговорить с хозяином?

- Его сейчас нет дома, - сказала Марти.

- А когда вы его ожидаете?

- А что такое?

- Я делаю кое-какую работу по дому.

- Ну, я не знаю, будет ли он...

- Могу я поговорить с твоей мамой об этом?

- Ее нет...

Марти внезапно поняла, что ей не следует говорить таких вещей незнакомцу.

- Ее нет дома - сказал он. Это был не вопрос. - Я знаю, - eго тонкие губы искривились в ухмылке. - Не следовало им оставлять тебя одну.