Глава 6

Его ладонь на моем затылке была постоянным источником комфорта с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк. В аэропорту Джона Кеннеди, в самолете через Хитроу, были использованы все возможности, чтобы меня сдержать. Это было необходимо и приветствовалось. Я совершенно не обращал внимания на то, что нас окружает, даже не нервничала каждый раз, когда проверяли наши паспорта. Между нежными прикосновениями к затылку мой разум позволял мне думать только о Нэн.

Успели даже чемоданы купить. Слишком много времени. Я сказала Миллеру самому пойти и купить их, но мой приказ полностью проигнорировали. Он был прав. Если бы я осталась одна, я бы только на мопеде обошла весь номер, взбираясь на стену. Мы вместе ходили по магазинам, и я не могла не оценить попытки Миллера отвлечь меня. Он спросил мое мнение о том, какой цвет, размер и стиль чемодана мы должны купить, но мой ответ ничего не значил. Сказав ему, что мне нравится красный тканевый ассортимент, я наполовину прислушался к причинам, по которым мы должны покупать графитовый кожаный ассортимент Samsonite.

Когда мы забрали наши новые чемоданы из зоны прибытия багажа и я смутно заметила раздражение Миллера из-за нескольких потертостей на коже, мы вышли из зоны прибытия в прохладный вечерний воздух Хитроу. Я замечаю водителя Уильяма раньше Миллера и быстро прохожу мимо, прыгая сзади после вежливого кивки. Он присоединяется к Миллеру в задней части машины, чтобы помочь загрузить сумки.

Затем Миллер подкрадывается ко мне и кладет руку мне на колено. «Мое место, Тед, — инструктирует он.

Я наклоняюсь вперед. «Спасибо, Тед, но ты можешь отвезти меня прямо в больницу?» Я задаю это как вопрос, но это не вопрос, и мой тон говорит об этом Теду.

Взгляд Миллера смотрит на мой профиль, но я не позволяю себе противостоять ему. «Оливия, ты только что перенесла шестичасовой полет. Разница во времени…

«Я собираюсь увидеться с моей Нэн», — сквозь сжатые челюсти выдавливаю я, зная, что моя усталость не имеет ничего общего с протестами Миллера. «Я найду своим путем туда, тебе лучше поехать домой». Я вижу глаза Теда в зеркале, которые метаются между мной и дорогой. У него улыбающиеся глаза. Приятные глаза.

Миллер показывает свое разочарование долгим, чрезмерным вздохом. «Больница, пожалуйста, Тед».

— Сэр, — кивает Тед. Он знал, что это никогда не обсуждалось.

Когда мы вырываемся за пределы аэропорта, мое нетерпение растет, когда водитель Уильяма пробирается сквозь пробки на трассе M25 в час пик. Мы не раз оказываемся в застое, и каждый раз мне приходится бороться с желанием выпрыгнуть и пробежать остаток пути.

К тому времени, как Тед подъезжает к больнице, уже темно, и я вне себя. Я выхожу из машины, прежде чем она останавливается, игнорируя крик Миллера мне вслед. Я запыхалась, когда приземлилась на главной стойке регистрации. — Жозефина Тейлор, — шепчу я секретарю.

Она смотрит на меня с легкой тревогой. «Друг или родственник?»

'Внучка.' Я нетерпеливо переминаюсь, когда она начинает нажимать на клавиатуру, то и дело хмурясь на экране. 'Есть проблема?'

«Похоже, ее нет в нашей системе. Не волнуйтесь, мы попробуем другой способ. Дата ее рождения?

«Да, это…» Меня останавливают на полуслове, когда у меня ведут за затылок, и меня уводят от стойки регистрации.

«Ты доберешься до своей бабушки намного быстрее, если послушаетесь меня, Оливия. Подробности у меня есть. Я знаю, в каком она отделении, номер комнаты и как нас туда доставить. Его терпение явно истощается.

Я молчу, пока он ведет меня по нескончаемому белому туннелю, мое трепет нарастает с каждым шагом. Это жутко, эхо наших шагов вечно длится в пустоте. Миллер тоже молчит, и я ненавижу себя за то, что не могу и не желаю облегчить его очевидную заботу обо мне. Ничто не заставит меня почувствовать себя лучше, пока я не увижу Нэн живой и здоровой, бросающей в мою сторону немного мужества.

'Вот.' Его ладонь на моей шее мягко поворачивается, побуждая меня свернуть налево, где пара дверей автоматически открывается и нас приветствует вывеска «Добро пожаловать в Седар Уорд». «Комната три». Миллер опускает руки, оставляя меня чувствовать себя нестабильной и слабой, и указывает на вторую дверь слева. Мои шаги дрогнули, мое сердце не успокоилось с устойчивыми стуками. Жара палаты бьет меня, как кувалдой, а запах антисептика попадает в нос. Легкий толчок в спину побуждает меня взять ручку, и, наполнив мои легкие столь необходимым воздухом, я поворачиваю ручку и проталкиваюсь в комнату.

Но там пусто.

Кровать застелена идеально, все машины аккуратно спрятаны в углу. Никаких признаков жизни. У меня кружится голова. 'Где она?'

Миллер не отвечает, вместо этого проходит мимо меня и резко останавливается, осматривая пустую комнату. Я просто тупо смотрю на пустую кровать, все остальное вокруг меня размывается, включая мой слух, который лишь смутно замечает, что Миллер настаивает, что это правильная комната.

'Я могу вам помочь?' — спрашивает молодая медсестра.

Миллер выходит вперед. «Леди, которая была здесь, где она?»

— Джозефин Тейлор? она спрашивает. Ее глаза опущены, и я не думаю, что выдержу все, что будет дальше.

Комок забивает мне горло. Я протягиваю руку и хватаю Миллера за руку, впиваясь в нее ногтями. Он отвечает только тем, что отрывает мои когтистые пальцы от своей плоти и сжимает мою руку, прежде чем поднести ее ко рту.

«Ты ее внучка? Оливия?'

Я киваю, не в силах говорить, но прежде чем она успевает ответить, я слышу знакомый смех, доносящийся из коридора. 'Это она!' — выпаливаю я, выдергивая руку у Миллера и чуть не сбивая медсестру с ног, когда прохожу мимо. Я слежу за знакомым звуком, вибрации пробегают по мне с каждым фунтом моих ног на земле. Я дохожу до перекрестка и резко останавливаюсь, когда звук стихает. Я смотрю налево и вижу четыре кровати, все со спящими стариками.

Вот оно снова.

Смех.

Смех Нэн.

Я поворачиваю голову вправо и вижу, что еще четыре кровати заняты.

И вот она сидит в кресле сбоку от больничной койки и смотрит телевизор. Ее волосы идеально уложены, и на ней ночная рубашка с рюшами. Я подхожу к ней, наслаждаясь прекрасным видом, пока не стою у изножья кровати. Ее сапфировые глаза отрываются от телевизора и останавливаются на мне. Я чувствую, что электрические зонды вернули меня к жизни.

«Моя дорогая девочка». Ее рука тянется ко мне, и мои глаза заливаются слезами.

«О Боже, Нэн!» Я хватаюсь за занавеску, отодвинутую у ее кровати, и чуть не проваливаюсь через эту чертову штуку.

'Оливия!' Миллер ловит мое шатающееся тело и быстро ставит меня на ноги. Я запуталась, слишком много эмоций накатило на меня, чтобы справиться. Он быстро просматривает меня, затем смотрит мне через плечо. «Черт побери», — выдыхает он, и каждый мускул заметно провисает.

Он тоже так думал. Он думал, что она мертва.

'Это оно!' она лает. «Зайди сюда, повсюду хаос и проклятия! Вы меня выгоните!

Мои глаза горят, когда моя кровь снова начинает нагреваться. — Потому что ты сама создала достаточно хаоса? — выпалила я.

Ее ухмылка озорная. «Я была идеальной леди, я хочу, чтобы ты знала».

Сзади нас раздается смешок, и мы с Миллером тупо поворачиваемся к медсестре. «Идеальная леди», — размышляет она, подняв брови Нэн так высоко, что я не могу сказать, где они заканчиваются и начинается линия волос.

«Я украсила это место», — возражает Нэн, возвращаясь к нам с Миллером. Она указывает на остальные три кровати, все они заняты хрупкими стариками, все спят. «Во мне больше жизни, чем в этих троих вместе взятых! Я пришла сюда не умирать, уверяю вас.

Я улыбаюсь и смотрю на Миллера, который смотрит на меня с удивлением, его глаза мерцают. «Золотое сокровище в двадцать четыре карата». Он ослепляет меня полной белой улыбкой, из-за которой я почти снова хватаюсь за занавеску.

'Я знаю.' Я усмехаюсь и буквально ныряю через кровать в объятия моей бабушки. «Я думала, ты умерла», — говорю я ей, смакуя знакомый запах стирального порошка, которым она пользуется, и пронизывающий ткань ее ночной рубашки.

«Смерть кажется гораздо более привлекательной, чем эта свалка», — ворчит она, добиваясь от меня небольшого толчка. «Ооо, смотри мои провода».

Я задыхаюсь и отпрыгиваю, мысленно ругая себя за такую ​​небрежность. Она может показаться смелой, но она здесь по какой-то причине. Я смотрю, как она тянет веревку на руке, ворча себе под нос.

— Приемные закончились в восемь, — прерывает медсестра, огибая кровать, чтобы помочь Нэн. «Вы можете вернуться завтра».

Мое сердце замирает. 'Но мы…'

Рука Миллера на моей руке останавливает мою жалобу, и он смотрит на медсестру. 'Вы не возражаете?' Он жестом показывает в сторону от кровати, и я с удивлением наблюдаю, как медсестра застенчиво улыбается и выходит из бухты, завернув за угол за занавеской. Я поднимаю брови, глядя на Миллера, но он просто пожимает плечами и следует за медсестрой. Он может выглядеть истощенным, но на него все еще стоит взглянуть. И он только что дал мне немного времени, так что мне все равно, собирается ли медсестра мечтательно смотреть на него, пока он узнает о состоянии Нэн.

Чувствуя, что глаза изучают меня, я оставляю исчезнувшую спину Миллера и смотрю на мою энергичную бабушку. Она снова выглядит озорной. «Его булочки в джинсах выглядят еще лучше».

Я закатываю глаза и сажусь на кровать перед ней. «Я думала, тебе нравится, когда молодой человек хорошо воспитан».

«Миллер и в мешке выглядел бы восхитительно». Она улыбается и тянется к моей руке, сжимая ее в своей. Это успокаивающее сжатие, безумие, учитывая, кто здесь больной, но оно также заставляет меня задуматься о том, что знает Нэн. «Как ты, дорогая?»

«Хорошо». Я не знаю, что еще сказать или что спросить. Ей нужно знать, но действительно ли ей нужно знать сейчас? Мне нужно поговорить с Уильямом.