— Розги мне! — раненым зверем пророкотал отец, стремительно приближаясь. — Порол я тебя мало, раз ты такое учудила!

— Вы меня вообще не пороли, батюшка, — с улыбкой ответила я, получая некое извращенное удовольствие от его бессильной ярости.

Примерно так я себя чувствовала себя каждый раз, стоило ему принести мне очередной контракт.

Чуть оправив пояс длинной туники, я жестом пригласила его в зелёную столовую, где мы с Александром предпочитали завтракать. Опешивший от такой наглости родитель сдулся. Он просто не находил нужных слов, способных донести до меня своё недовольство, а потому покорно последовал за мной. Знаю, что нехорошо доводить родителей до состояния полной невменяемости, но не могу ничего с собой поделать. Можно сказать, что это моя маленькая месть.

Проверив завтрак, под ошарашенным взглядом отца я отдала последние распоряжения служанкам, и заняла своё место. У нас с Ксандром есть своеобразный ритуал, установившийся за время, что я здесь живу, а потому не прикасаясь к еде, я стала его дожидаться. Мы всегда завтракаем вместе.

Отец тоже сел, едва не промахнувшись мимо стула. Оторопь, вызванная моим поведением, никак не желала отпускать.

Когда дверь, ведущая в малую столовую, открылась, я опознала вошедшего, даже не повернув головы на звук. Тихие, уверенные шаги моего работодателя эхом отражались от стен, а потом послышался стук коготков по паркету. Ларс следовал за ним по пятам после утренней тренировки. За последний месяц щенок немало подрос, и теперь доставал мне почти до колена. Размер не то, чтобы очень большой, но когда мы познакомились, он был не больше кошки. Такой быстрый рост заставлял задуматься о том, что за эксперименты проводил господин Ратиш.

— Доброе утро, Терри, — с улыбкой в голосе обратился ко мне герцог. — Доброе утро, Натан, — с наигранным удивлением он поприветствовал отца, занимая место во главе стола. — Чем мы обязаны столь раннему визиту?

Слов на то, чтобы ответить у папеньки не нашлось. Он безмолвно сидел на своём стуле, хватая ртом воздух и как-то растерянно наблюдая за мной и Ксандром. Вот я поворачиваю голову и приветливо улыбаюсь начальнику. Вот герцог завладел моей ладошкой и нежно поцеловал тонкие пальцы, покрытые почти несмываемыми чернильными пятнами.

Эти пятна держатся уже неделю, после того, как я нечаянно пролила содержимое чернильницы на переписываемый документ. С помощью магии, документ мы спасли, но чернила намертво въелись в кожу, став постоянным напоминанием о моей неуклюжести.

Не дождавшись ответа от моего родителя, Александр всё также улыбаясь дождался, когда я по нашей традиции налью ему кофе.

— Хорошо спалось? — проворковал он, а я едва не рассмеялась, заметив смешинки в его чёрных глазах.

— Просто замечательно, а тебе?

Я включилась в игру, отлично понимая, что он всего лишь доводит отца до точки кипения, после которой тот наконец взорвётся, выскажется и успокоится. Вредно держать столь разрушительные эмоции в себе. Тем более, что в отличии от лорда Снежинского, мы отлично знали, что ничем осудительным не занимались и заниматься не будем. Мне просто страшно, а Александр не видит во мне женщины. Плюс я не в его вкусе. Он предпочитает необременительные отношения с высокооплачиваемыми куртизанками.

Не то, чтобы он выставлял свои предпочтения на показ, это было бы недостойно высокого лорда. Я нечаянно подслушала разговор кучера и конюха о визитах их господина в один из домов увеселительного квартала. Два раза в неделю он уезжал на совещания поздно вечером, возвращаясь уже тогда, когда я сладко спала в своей постели.

Мы же, перестали друг другу «выкать», злостно нарушали правила этикета оставаясь наедине. Сложно держать дистанцию, проводя с человеком от десяти до четырнадцати часов в день. Особенно, если принять во внимание, насколько Александр меня баловал.

Среди моих личных вещей, появился портсигар со столь полюбившимися мне сигаретами, а также чайник-артефакт, поддерживающий температуру воды.

Оказалось, что без чашки хорошего, крепкого чая с молоком, столь восхваляемые мной мозги ни на что не годятся. По приказу Ксандра, служанки следили за тем, чтобы в кабинете всегда стоял кувшин питьевой воды, а резные шкатулки для чая не пустовали. От огромной тарелки воздушных пирожных я воротила нос, хотя слюнки начинали капать, стоило мне только на неё посмотреть. Фигура превыше всего, а позволь я себе поглощать вкусняшки в тех количествах, что мне хотелось, то о тонкой талии остались бы только воспоминания.

Тяжело быть девушкой.

Также с лёгкой руки начальникуса, на моём столе появилась тяжёлая хрустальная пепельница. Не знаю, где он купил эту прелесть, но я была от неё в восторге. Мало того, что это диво-дивное не нуждалось в чистке, и всегда выглядело словно его только что вымыли, я никак не могла налюбоваться радугой, появляющейся на моём столе, стоило лучику света упасть на хрустальные грани. А в отсветах камина, хрустальный цветок и вовсе казался сотканным из сверкающих языков пламени.

— Как убитый, — признался он. — Но непозволительно мало.

Ещё тёплые булочки одна за одной отправлялись мне на тарелку, после того, как он резал их пополам. Я же, мазала их маслом и джемом, чтобы потом вернуть часть из них. Действовали мы дружно и слаженно, выказывая немалый опыт.

Тоже небольшой ритуал, появившийся из моей косорукости. В первое утро после переезда, я сильно нервничала и режа булочку, сильно поранила ладонь. После этого инцидента, к режуще-колющим предметом мой доступ был ограничен «ради моей же безопасности», а Ксандр взял на себя заботу о моём пропитании. Всё, что приходилось резать на весу, попадало ко мне на тарелку уже в порезанном виде.

Поначалу я его заботу не оценила, пытаясь отстоять право ухаживать за собой за столом самой, но Ксандр был непреклонен. С упорством, заслуживающим лучшего применения он «заботился о сохранности моих драгоценных пальчиков», только качая головой, стоило мне начать возмущаться.

К слову, Александр очень трепетно относился к моей безопасности и комфорту, чего я совсем не ожидала от своего нанимателя. За достаточно короткий промежуток времени, я успела привыкнуть к, порой излишней, заботливости Ксандра, но отцу картина предстала в ином свете.

Ведь он никогда не проявлял столь явной заботы ни к кому-либо. На моей памяти, по крайней мере. В высшем обществе только очень близкие люди могут ухаживать друг за другом за столом, а он не вёл себя так даже с мамой. Многое считают это слишком интимным, почти неприличным, и отец относился к их числу.

У аристократии действительно особые отношения к еде. Нас с детства приучают к ядам, надеясь, что в один прекрасный день, это спасёт ребёнку жизнь. Теория, доказанная неоднократно.

Допустить кого-то к своей тарелке — означает дать им возможность себя отравить. Увы, не к каждому яду можно выработать иммунитет, так что риск порой не оправдан.

— Да что вы себе позволяете?! — наконец отмер родитель, переводя гневный взор с меня на Александра. — Мало того, что вместе живёте, так ещё и не пытаетесь скрыть своих отношений! Дочь моя! Как тебе не стыдно от такого грехопадения?

Я аж булочкой поперхнулась от его проповеди. Какое к лешим грехопадение? Я вообще завтракаю, и никого не трогаю. Я бы поняла, прочти он мне лекцию о том, что молодой девушке не подобает жить в одном доме с неженатым мужчиной. Но сразу обвинять непонятно в чём? Мы не на приёме, а дома. Завтракаем.

— Натан, — лёгкость утра, как рукой сняло и в воздухе повисла невысказанная угроза, исходящая от Александра, — будьте добры, не кричите на Терри. Она не заслужила ваших обвинений.

Отец хотел ответить, но герцог прервал его жестом и продолжил настолько холодным голосом, что мне стало не по себе. Каждый раз, когда привычный, добрый и мягкий Александр превращается в высеченного из мрамора охотника на особо опасных преступников, мне хочется спрятаться под ближайший стол и там переждать бурю.

— Будьте так любезны, проследуйте в мой кабинет, — со сталью в голосе превращающей просьбу в приказ, отчеканил Александр, переходя на формальный тон. — Терри, дорогая, — отбросив суровость, он повернулся ко мне, — сегодня утром тебя ждёт госпожа Мабель. Вам предстоит обсудить наряд для бала, а также твой рабочий гардероб. Раньше вечера я тебя сегодня не жду.