5. В переговорку уже набились разные мелкие начальнички, связанные между собой только одними обстоят

5.

В переговорку уже набились разные мелкие начальнички, связанные между собой только одними обстоятельством — все отвечали за работу с клиентами. В центре восседал Иван Кравчук. Возле него уселся один из главных специалистов, мониторящих качество кредитного портфеля — большелобый с ранними залысинами молодой человек. В отличие от ласково-вальяжного Кравчука, Юра Рыбалкин, имел лицо наглое, усмешливое, скользкое, и в силу этого неприятное. В нем сразу чувствовался опытный продажник — человек, умеющий впарить покупателю ненужную вещь и принести прибыль фирме. Ну и себе немного на карман заработать.

Вокруг этих двух важных лиц разместились все остальные, всякая прочая шушера, в том числе и я. Алёна пристроилась рядом со мной.

— Смотри, как я загорала на Бали! — Алена показала экран смартфона, где она стояла в купальнике на фоне голубых волн.

— Одна ездила?

— Нет, с бойфрендом, — моя соседка громко хихикнула.

— Итак, коллеги, — начал Иван, грозно поглядев в нашу сторону, — сегодня рассмотрим жалобы клиентов на автосалоны.

Он произнес еще несколько вводных фраз, но я их не запомнил, отвлекшись на свои мысли.

Всё-таки, зачем я понадобился Лизе, этой девушке с изумрудными глазами?

Возможно, она чего-то ждала от меня? Какого-нибудь смелого слова, жеста, движения? Может, это не она должна была гладить меня по коленке, а я её? Схватить, прижать, поцеловать там, на удобном заднем сиденье автомобильного салона!

Может она ждала, что у меня снесёт крышу, и я превращусь в неконтролируемого безумного самца, получившего доступ к телу девушки? Может её постоянная усмешечка, колкие слова, были всего лишь защитой ранимой души, которая не ждала проявлений хамства от окружающих, а сама наносила упреждающий удар? И меня, лояльного к ней человека, не должно было это касаться?

Я вдруг сильно пожалел, что не смог сказать прямо о своих желаниях, сидел как истукан, глядя в окно машины. Короче, ступил! И мне вспомнился сон, тот самый, где у меня были связаны руки. Чем он был: символом, угрозой или предостережением?

А может, подталкивал к чему-то серьезному?

Сон хорош тем, что ты всегда просыпаешься. Неважно, какие кошмары тебе снились, но наяву ты жив и здоров. Так и с тем сном. Я проснулся живым, спасшимся из плена монгол, но с неподъемной и больной головой. Казалось, она была огромной, гудящей медным звоном на всю округу и мне хотелось схватиться за неё, зажать ладонями, чтобы унять этот безумный звон, отдающий резонансом в мозгу.

И почему всё так скверно? Ведь я всего лишь белковое тело, примитивно устроенное, простое как одноклеточная амеба, а у белковых тел, как известно, голова не болит. У них вообще ничего не болит, тем более душа.

Я окинул задумчивым взглядом сидящих коллег, горячо обсуждающих проблему тупых клиентов, углубленный в себя, в свои размышления.

— А ты что думаешь, Данила? — вдруг поинтересовался Иван, вернув меня к действительности.

Сквозь свои размышления я вполуха слушал проходящие дебаты. Речь шла о возможном использовании жалобщиков на автосалоны в рекламных целях банка. Этот хитроумный план предложил Рыбалкин, а Кравчук его поддержал. Дело в том, что многие заемщики по программам автокредитования постоянно предъявляли претензии на завышение цен, неукомплектованность машин и другие косяки автосалонов, с которыми работал Банк.

Рыбалкин взялся за урегулирование спорных ситуаций, но при этом просил клиентов писать на сайте банка благодарственные письма или заметки — чего не сделаешь ради рекламы!

Один из таких заемщиков по фамилии Семизвонкин недавно вывесил на сайте письмо. Благодарственное. Вроде как выражал признательность банку за оказание помощи при возврате денег из автосалона, которые он переплатил из-за фактического обмана. Как выяснилось, салон мутил воду при помощи нашего менеджера, работавшего на местной площадке.

— Так что думаешь? — повторил вопрос Кравчук, с ожиданием поглядывая на меня.

— По-моему, всё чепуха! — пожимаю я плечами. — Что это за реклама? Клиент нас благодарит за то, что мы вернули часть бабок, забранных у него с нашей же помощью.

— Ну почему? — загорячился Рыбалкин. — Я сам там разруливал и если бы не я, то…

— Надо было нормально с автосалонами работать! А то набрали всяких «серых», где одни Джамшуты и Вахи, — я говорил со знанием дела и Юра замялся.

— Окей, окей! — примирительно пробурчал Иван и сказал мне: — Ты Изотов не лезь не в свое дело! Занимаешься рекламой — вот и занимайся! Но… — тут Кравчук обратился ко всем, — я согласен с Данилой, нам надо избирательно подходить к таким кейсам. Получается, не рекламная, а антирекламная акция. И еще, Алена, свяжись с айтишниками, пусть снимут с сайта письмо Семизвонкина, а то над нами будут остальные банки смеяться.

— Да, умора! — опять захихикала Василькевич. У неё сегодня было хорошее настроение.

После совещания, все двинулись на свои места. Шел и я, мысленно возвращаясь к вопросу о душе белковых тел. Может всё-таки у меня есть зачатки души, совсем немного, всего лишь граммулька?

С другой стороны, зачем она, эта душа? С ней ведь некомфортно, беспокойно, ответственно. А мы как дети, за которых отвечают родители, и поэтому, легки и бесполезны.