Случалось, что муж являлся домой только под утро. В такие ночи Бэла не смыкала глаз. Лежа в холодной постели, она слышала, как, скрипнув, открывалась калитка во дворе, а немного погодя раздавался осторожный стук в дверь… В этих случаях муж не заходил в спальню, а ложился в гостиной на диване. Среди соседей уже ходили самые невероятные слухи о ночных похождениях господина Бхандари. Боясь узнать правду, она не задавала мужу никаких вопросов, но когда убирала его белье, разбросанное в гостиной, ей чудилось, что от него исходит тонкий аромат дорогих женских духов. Однако супруги словно заключили молчаливое соглашение никогда не касаться этой темы: она ни о чем не спрашивала, он же был с ней подчеркнуто вежлив.

Несмотря на все сплетни и пересуды, влияние и авторитет мужа в обществе росли. Чету Бхандари все чаще приглашали на вечера и приемы, а на собраниях в дни официальных праздников мужа всегда выбирали в президиум. Дамы с завистью смотрели на роскошные сари Бэлы, а мужчины — на необыкновенные галстуки господина Бхандари…

Она перевернула, не глядя, несколько страниц в альбоме. На большой, во всю страницу, фотографии важно восседает с чашкой чая в руках их почетный гость. У него грузная мясистая фигура, затянутая в ослепительно-белый ачкан, и круглое обрюзгшее лицо. Белая гандистская шапочка надвинута на самый лоб. Непомерно толстая и выпяченная вперед нижняя губа придает лицу что-то обезьянье. Шеи почти нет, и кажется, что массивная голова растет прямо из этих жирных и покатых, как у старой женщины, плеч. В нем все округло и мягко — все, кроме пронзительно острых и наглых глаз. Это омерзительное лицо глядит на нее в упор и словно ширится, растекаясь во всю страницу.

На следующей фотографии тот же почетный гость снят в полный рост вместе с четой Бхандари. Господин Бхандари, самоуверенный, сытый и располневший, выглядит тщедушным рядом со своим тучным коротконогим гостем. А сама она, Бэла, рядом с этим человеком, кажется робкой школьницей. Ленивая, самодовольная улыбка гостя говорит о сознании собственного величия…

Их почетный гость занимал важный пост в министерстве штата. На одном из приемов господин Бхандари был ему представлен, почтительно пригласил сановника к себе на ужин и получил милостивое согласие.

Уже задолго до назначенного часа господин Бхандари не находил себе места. Он носился по дому и отдавал приказания, вникал во все детали предстоящего ужина. Бэлу не удивляла вся эта суетня. Ей было известно, что ее супруг рассчитывал, используя влияние и связи своего нового знакомого, получить теплое местечко в министерстве… И вот высокий гость прибыл. Сели за стол. Муж угодливо поддакивал каждому слову сановника, а тот в свою очередь милостиво соглашался со всем, что говорил господин Бхандари. Гость воздал должное их кухне и со смаком поглощал изысканные блюда. Его жирная нижняя губа то выпячивалась вперед, то растягивалась в плотоядной улыбке, олицетворяя собой ненасытную алчность.

Но в самый разгар ужина вошел слуга и сообщил, что один из помощников господина Бхандари просит его выйти во двор по неотложному делу. Муж поднялся из-за стола. Вернувшись через минуту, он рассыпался в извинениях: как ему ни прискорбно, он вынужден покинуть дорогого гостя — ему сообщили, что только что обнаружена крупная партия контрабандного чараса[40]. Потом Бхандари ласково попросил жену занять гостя в его отсутствие и вышел. Был уже поздний час. За окнами — непроглядная тьма… С уходом мужа в поведении гостя произошла перемена: он вдруг потерял интерес к кушаньям и целиком переключился на хозяйку дома. Его наглые глазки все более бесцеремонно скользили по ее фигуре, и в них засветилась откровенная похоть. Когда же, приготовив кофе, она протянула ему чашку, он вдруг схватил ее за руку и потянул к себе. Чашка опрокинулась, кофе залило его белоснежный ачкан. Кое-как Бэла вырвалась из цепких объятий. Трясущимися руками привела себя в порядок и позвонила слуге. «Проводите гостя!» — приказала она и заперлась в спальне. В ней все дрожало от возмущения и стыда. Уже в тот момент, когда Сушил оставил их наедине, ей показалось странным: неужели контрабандный чарас был для мужа важнее, чем прием высокопоставленного гостя, от которого зависела его карьера? Теперь все становилось ясно!.. Ей было слышно, как за дверью гость грубо отчитывает слугу. Потом раздались тяжелые шаги по выложенному камнем двору, хлопнула калитка, и в доме воцарилась мертвая тишина…

Начиная с этого дня господин Бхандари стал вести себя так, словно Бэлы не существовало на свете. Он теперь почти не ночевал дома, а если и оставался, то приказывал слуге стелить себе в гостиной на диване, а утром они сидели за завтраком молча, словно незнакомые люди. И даже когда им приходилось вместе появляться в обществе, отчужденность не исчезала ни на минуту. Расчеты мужа не оправдались: того теплого местечка он так и не получил. И Бэла понимала, что причиной этому была она.

Как раз в это время в руки мужа попало крупное дело, на котором можно было нажить не одну тысячу рупий. Оба его помощника до глубокой ночи просиживали у него в кабинете и перелистывали подшивки с документами, вырабатывая план действий. Наконец этот план созрел.

В то утро господин Бхандари был необычайно возбужден. На лице пятнами горел румянец. Движения рук были резки, и пальцы долго не могли завязать галстук. За завтраком он расплескал чай, а муха, летавшая над столом, совсем вывела его из себя. Перед тем, как уйти из дома, он тщательно осмотрел свои холеные ногти, потом поднял глаза на жену, намереваясь что-то сказать, но передумал и пошел к выходу.

А вечером ей сообщили, что муж арестован. У нее было такое чувство, будто она вросла в кресло, на котором сидела, и вместе с ним летит куда-то в черную пустоту… От Манохара она узнала подробности. Господина Бхандари выдали собственные помощники, которые, оказывается, действовали по плану, заранее выработанному полицией. Господин Бхандари принял подарок — слиток золота, не предполагая, что он был заранее взвешен и на нем стояло полицейское клеймо. Его застигли на месте преступления. Был составлен протокол причем и тот, кто дал взятку, и оба помощника показали против него. Тут же последовал приказ уволить его со службы и в наручниках отправить в тюрьму.

На другой день, рано утром, она отправилась к Судхиру просить, чтобы он взял мужа на поруки, но того почему-то не оказалось дома.

На свидание с заключенным изредка ходил Манохар. Он же и сообщил ей, что указание разоблачить господина Бхандари поступило из министерства штата. И тотчас ей вспомнилась лоснящаяся от жира губа, кофе, пролитый на белоснежный ачкан, празднично убранный и ярко освещенный стол, а за окнами — мрак и глухое безмолвие ночи…

Бэла вновь провела рукой по голове и обнаружила наконец посторонний предмет, запутавшийся в волосах. Это была острая соломинка. Откуда она взялась?.. Бэла смяла ее и бросила в сторону. Но в душе что-то по-прежнему царапало и ныло, не отпуская ни на минуту…

Господина Бхандари судили. Как исхудал он в тюрьме! А она? Куда девалась ее одухотворенная красота, когда-то сводившая всех с ума?

Со двора все еще несутся резкие крики аукциониста. Тяжело вздохнув, Бэла поднимается с софы и подходит к окну. Почти все имущество уже распродано. Остается немного: пишущая машинка, две фарфоровые статуэтки, две картины и еще какая-то мелочь.

По двору пробежал ветер, взметнув столбом мусор и пыль… Когда-то под окнами они разбили газон. Сейчас его затоптали люди, которые пришли на аукцион. Ветер носит по двору обрывки бумаги, а дорогую полированную мебель нельзя узнать под пеленой пыли.

— Двенадцать рупий!.. Двенадцать рупий четыре анны! — доносится со двора, словно погребальный звон. — Двенадцать рупий шесть анн!.. Шесть анн!.. Восемь анн!.. Двенадцать рупий восемь анн — раз!..

Резко повернувшись, Бэла вновь подошла к столику. Раскрытый альбом глядит на нее пустой страницей. Прямоугольник серой бумаги… Бэла опускается на софу. Какая фотография появится на этой странице?.. Увенчаются ли успехом ее попытки освободить мужа? От распродажи она получит не больше трех тысяч рупий. Сможет ли она хотя бы погасить долги? А ведь ей потребуются деньги, чтобы обратиться в апелляционный суд… Да и жить на что-то надо…