— Но это уже не нужно.
— Почему не нужно?
— Я же дал тебе веревку повешенного!
— Ах да, верно! Ведь она-то теперь всегда будет со мной! Значит, вы приносите счастье?
— Да. Когда я участвую в сражении, оно выиграно!
— Потрясающе! — восхищенно воскликнул Сидуан.
— И все женщины, которые меня любили, а их немало…
— Что же с ними? — обеспокоенно спросила Перинетта.
— Они все стали знатными дамами, — ответил Мак.
Роли переменились. На этот раз Перинетта во все глаза уставилась на капитана, подавая ему подрумяненную птицу с кусочками шпика; капитан тем временем принялся за вторую бутылку.
— Хотя вообще-то, — сказал Сидуан, — это неудивительно, ведь у вас есть веревка повешенного. Только теперь вы отдали ее мне, и удача уже не будет с вами.
— Ба! Моя звезда куда более могущественна, чем веревка повешенного; достаточно мне переночевать под крышей дома, и счастье не покинет его весь год.
— А вы соблаговолите переночевать здесь?
— Конечно, — ответил добродушно капитан, — и ты увидишь, что народу в твоей гостинице скоро будет, как на ярмарке.
— Да услышит вас Господь! — недоверчиво вздохнул трактирщик.
— И знатные дамы и господа, короли, принцы, — продолжал, смеясь, капитан, — так и посыплются на тебя.
— Капитан, — воскликнул Сидуан, — мне в голову пришла одна мысль.
— Говори, дружище.
— А если вы войдете в дело?
— В какое?
— Ну, станете совладельцем гостиницы.
Перинетта бросила на Сидуана жалостливый взгляд.
— Бедный мой хозяин! — сказала она. — Вы, по-моему, спятили. Вы хотите, чтобы военный стал трактирщиком?
— И правда, — сказал Сидуан. — Простите меня, монсеньор, — я просто дурень.
— Но зато добрый, честный и очень наивный, — сказал Мак. — И я не только прощаю тебя, но и желаю тебе всякого счастья. И на этом, друзья дорогие, — закончил он, осушив стакан, — поскольку я славно отужинал, проделал длинный путь и устал, пойду-ка я спать. Где моя комната, девочка?
Перинетта вынула свечку из медного подсвечника.
— Идемте, капитан, — сказала она, — и я ручаюсь, что вы будете спать лучше, чем король.
— Ну, это несложно, — ответил, смеясь, капитан, — у меня забот поменьше, чем у него.
И вслед за Перинеттой, гибкой и ловкой, он поднялся по лестнице.
— Вот сюда, — сказала она, толкая дверь. — Посмотрите, какая постель. Простыни белые и пахнут свежестью, перина набита гусиным пухом, стены только что побелены, и комнатка вся чистенькая, как спальня новобрачной.
— И ты хороша, как роза, — сказал капитан и поцеловал ее еще раз.
Перинетта сочла нужным слегка вздохнуть.
— Я знаю, что я хорошенькая, — сказала она, — но это еще не приданое.
— Как, девочка, ты хочешь выйти замуж?
— Ну, конечно, прекрасный мой господин, — ответила она, — не надо плохо думать обо мне, потому что я смеюсь и позволяю себя поцеловать такому красивому человеку, как вы. Я порядочная девушка, и…
Тут она покраснела и умолкла.
— Но у тебя хоть ухажер-то есть?
— Да, был, но его сгубило честолюбие, — вздохнула Перинетта.
— Так расскажи мне об этом, малышка, — сказал капитан, усаживаясь в изножии постели.
— Я любила доброго большого парня, на редкость работящего, — продолжала Перинетта, — но он захотел стать хозяином, — и пожалуйте вам — больше обо мне и не думает.
— Кажется мне, что ты говоришь о своем хозяине?
— Именно о нем. Сегодня утром, — опять вздохнула Перинетта, — у меня было появилась надежда, потому что невезение делает людей смиренными…
— Это ты правильно заметила.
— Но вы ему придали мужества… Вы же сказали ему, что сюда понаедет много народу… короли… принцы к нему будто приедут. И еще Бог его знает кто, и — прости прощай!
— И прости прощай, — подхватил капитан, поднимая за подбородок голову служанки, — он теперь и думать о тебе не захочет?
— Увы!
— Ну так вот, успокойся, малютка. Если я захочу, он полюбит тебя.
— Это в самом деле правда?
— И женится на тебе… я тебе обещаю.
— Ох, коли это сбудется, я от всего сердца вас расцелую!
— Эге! — ответил капитан. — Охотно тебе это разрешу! Только я засыпаю на ходу. Доброй ночи, девочка, и спи спокойно.
Но Перинетта не ушла. Она подошла к капитану поближе и сочувственно посмотрела на него.
— Ты еще что-то хочешь сказать? — спросил капитан.
— Вот я вижу вас первый раз, а мне кажется, я всегда вас знала.
— Да неужто? — произнес Мак.
— И, ей-богу, как подумаю, что у вас — ни родных, ни друзей, быть может, мне так больно становится.
— Бедная девочка!
— Так вы никогда не видели своей матери?
— Никогда.
— И у вас от нее ничего нет?
— Честное слово, ты, малышка, так трогательно говоришь со мной, — сказал взволнованно Мак, — что я буду с тобой откровенен. Я всегда носил на шее этот медальон с портретом. Откуда он у меня, я и сам не знаю, да и кто изображен на этом портрете — моя мать или нет, не знаю тоже.
И Мак расстегнул камзол и показал Перинетте маленький медальон в золотом ободке, на котором была изображена молодая красивая женщина. Он поднес портрет к губам, а потом неожиданно резко сказал девушке:
— А теперь убирайся. Не люблю об этом говорить.
Он запечатлел на портрете почтительный поцелуй и, не раздеваясь, бросился на постель.
А Перинетта тихонько вышла и затворила за собой дверь.
Глава 2. Капитан Мак первый раз обнажает шпагу
Мэтр Сидуан все это время провел на кухне. Перинетта застала его сидящим в глубокой задумчивости; он держал в руках обрывок веревки, которую ему дал капитан; он по-видимому, верил, что это и в самом деле веревка повешенного.
— Как, — смеясь, спросила служанка, — вы в это верите, хозяин?
— Конечно, верю, — ответил бедный трактирщик.
— И вы думаете, к вам придет удача?
— Безусловно придет! Разве у нас теперь не остановился один путешественник?
— Да, но нынче вечером второго, видно, уже не будет. Запирайте дверь, хозяин, и пойдем спать.
— Ба! Кто знает?! — произнес Сидуан, целуя заветную веревку.
— Покойной ночи! — сказала Перинетта. — Вольно вам не спать; разве вы мне не желаете доброй ночи, я сама себе ее пожелаю.
— Доброй ночи, Перинетта.
Служанка уже подошла к лестнице, как вдруг в дверь снова трижды постучали.
Сидуан испустил победный клич.
— Говорил же я тебе! — воскликнул он. — Еще путешественник!
— Шел бы он ко всем чертям! — проворчала Перинетта. — Я смертельно хочу спать.
Но Сидуан уже отпер дверь.
В те времена знатные господа любили ходить в масках. Итак, в гостиницу вошли двое в масках — мужчина и женщина. Мужчина был высок ростом и одет как человек знатный. Что до женщины, то хотя лицо ее было скрыто маской, а стан — широким плащом, все же было видно, что она молода, а гладкий белый лоб, подбородок с ямочкой и большие черные глаза, сверкавшие сквозь прорези бархата, ясно свидетельствовали, что к тому же она хороша собой.
— Это уже веревка повешенного действует, — подумал наивный Сидуан.
И он поклонился до земли.
— Человек, — обратился к нему дворянин высокомерным тоном, — это ведь гостиница «У Единорога»?
— Да, мой принц, — ответил Сидуан, — это она.
— Народ в гостинице есть?
— Но… но… — пробормотал трактирщик, — ваше высочество спрашивает меня об этом с какой-нибудь особой целью?
— Просто мне здесь никто не нужен, — продолжал незнакомец столь же высокомерно.
— У меня никого и нет… совершенно никого, — сказал Сидуан, делая знак Перинетте, с открытым ртом стоявшей на первой ступеньке лестницы.
— Я снимаю твою гостиницу на ночь, — продолжал незнакомец.
И он бросил на стол кошелек, сквозь петли которого просвечивала дюжина золотых.
— Это, может быть, сам король! — подумал честолюбивый трактирщик. — Ах, дорогой капитан! Это он для меня все это сделал! Поэтому-то его я и не подумаю беспокоить.