— На тот свет уйдём с помпой, — с горькой иронией сказал Стив, оглядывая апартаменты.
— Эй, что за настроения? — спросил Максим. — Уж если кто выживет, так это ты.
— В таких бойнях мало кто выживает.
Максим тихонько коснулся плеча друга.
— Стив, спокойно. Будем держаться вместе, прикрывать друг друга. Как-нибудь продержимся.
Стив больно стиснул руку Максима.
— А мне что-то неспокойно. Чувствую смерть. Она здесь, за спиной.
Максим машинально оглянулся.
— Что-то никого похожего на смерть не наблюдаю.
— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — раздражённо ответил Стив. — Я никогда не боялся перед боем. А теперь боюсь. Холодок по спине, сердце жмёт.
— Страх — нормальная реакция. Я тоже боюсь. Тут нет ничего зазорного.
— Макс, у меня есть просьба, — неожиданно сказал Стив.
— Всё что захочешь.
— У меня есть сестра — Джейн. Где она сейчас — точно не знаю. Транспорт, на котором она летела, разграбили пираты. И освободили всех рабов. Джейн сейчас где-то за пределами корпораций. Она свободна. Макс, найди её, когда сам станешь свободным.
— Нескоро меня ждёт свобода. Если вообще ждёт. Но я сделаю всё, чтобы выполнить твою просьбу.
Стив благодарно посмотрел в глаза Максима.
— Спасибо. Джейн — единственная, кто остался из моей семьи.
Максим долго размышлял над словами Стива. Страх друга сбивал с толку. Стив никогда не боялся боя. На арене вёл себя беспечно, играючи расправлялся с любым противником. А тут страх, тоска…
«Берсеркеры Ориона» занимали целый этаж. Бары, кафе, игровой зал — всё отдали в распоряжение гладиаторов. Гладиаторы беспробудно веселились. Веселились с неистовством обречённых.
Сантьяго жёстко прервал веселье. Игровой зал переоборудовали в тренировочный. Двери баров намертво захлопнулись. Воцарились сухой закон, тренировки и казарменная дисциплина. Гладиаторы приуныли. А Сантьяго не уставал повторять:
— Вы ещё поблагодарите меня за те мучения, что испытываете сейчас. Мёртвые не испытывают ничего.
Неделя протянулась бесконечной усталостью и реками пота. Сантьяго не щадил бойцов, резонно полагая, что на арене не пожалеют.
Праздник начался с воплей радости. В великой щедрости Валентайн Реджинальд облагодетельствовал народ бесплатной выпивкой и трансляцией сражения гладиаторов. Центральную арену забили до отказа. Расхватали даже самые дорогие билеты. Сто тысяч зрителей восторженно ревели в предвкушении кровавого состязания.
Максим не без восхищения оглядывал арену из окна аэроавтобуса, который вёз гладиаторов. С высоты открывался вид на серебристую полусферу, которой будто срезали верхушку. Вокруг громоздились небоскрёбы, эстакады. Солнечный свет отражался от строений веерами серебряных бликов.
Аэроавтобус с тихим шипением опустился на огороженную бетонную площадку. Гладиаторы быстро выскочили из машины.
— Пошевеливайтесь! — кричали охранники. — Над дверями высвечиваются названия школ. Каждый идёт в дверь с названием своей школы. Не перепутайте!
Максима поразило, как охранники стараются подчеркнуть статус свободных. В каждом слове сквозило презрение к рабам. Интересно, а если они станут рабами, презрение сохранится?
— Не зевай, раб!
Максим получил чувствительный тычок под рёбра. Обернулся: справа, чуть позади, стоял жестоко ухмылявшийся охранник. Вот бы стереть самодовольную ухмылку…
— Макс, спокойно, — послышался шёпот Стива. — Ударишь охранника — попадёшь на рудники.
Максим сдержался: только не рудники!
В раздевалке гладиаторы торопливо натягивали снаряжение. Для праздничных сражений полагалось надевать своеобразные доспехи. Не металлические. Сверхпрочный полимер с добавлением керамики. Серебристо-серая броня выдерживала значительное число ударов силового клинка. Мастера боя старались не тратить силы на разрушение защиты: били в голову, в горло.
Арена обрушилась на сознание невыносимым гулом. Мерцали экраны, гремели динамики, вознося похвалы главе корпорации. Гладиаторы приветствовали толпу.
А потом началась бойня.
Гудение клинков, искры, запах озона, кровь. Максим отбивал десятки ударов, отражал силовым полем лучи и «вихри лезвий». «Берсеркеры Ориона» дрались в плотном строю, стараясь прикрыть друг друга. Мясорубка сражения поглощала одного бойца за другим. С каждой смертью толпа радостно ревела.
Броня Максима побурела от крови. К горлу подкатывала тошнота. Когда же кончится этот ад?
Вместо ответа Максим получил десяток ударов. Попался серьёзный противник, который никак не желал уступать. На какое-то время Максим забыл о товарищах. Соперник, ускоглазый коренастый парень, явно вознамерился не отставать от Максима до победного конца. Максим не торопился. Отбивал выпады, ждал момента для контрудара. И невольно восхищался противником. Какой темп! Чувство ритма! Финты, чередование колющих и рубящих ударов.
Дважды Максим серьёзно контратаковал, но попадал в броню.
Соперника подвёл случай: под ноги попал труп собственного товарища. Потеря равновесия швырнула его горлом на остриё силового клинка. Максим пожалел, что не познакомился с ним при иных обстоятельствах.
Рубка продолжалась добрых два часа. Максим потерял счёт убитым противникам. Весь мир сконцентрировался в парированиях и выпадах. Иногда, уголком глаза, Максим замечал товарищей, которые вертелись в десятках смертельных танцев.
Бой закончился резко, без плавных переходов. На песке стояли двенадцать «берсеркеров», остальные — и товарищи, и противники — лежали на песке.
Максим оглянулся в поисках Стива: среди уцелевших друга не оказалось.
— Макс, я здесь — послышался хрипящий голос.
Максим оглянулся. Стив лежал на песке, окружённый трупами соперников. Из-под брони сочилась тёмно-вишнёвая струйка.
— Держись, Стив! — закричал Максим и метнулся к другу. — Сейчас отнесу тебя в лазарет. Наш врач тебя залатает. Держись.
— Поздно, Макс. — Стив криво ухмыльнулся. Я получил паршивый удар под броню, в бок. Не заметил… этого… соперника… но всё равно я добрался до него.
— Молчи, — Максим подхватил Стива на руки.
Динамики торжественно возвещали о победе школы «Берсеркеры Ориона». Победителей восхваляли и прославляли. Максим ничего не слышал. Только предсмертный хрип друга.
Стив умер в лазарете, во время операции.
Мелькали образы холодного сна. Максим вновь и вновь переживал сражение, потерю друга. Как в бесконечном видеоповторе.
Спящие в анабиозных камерах не ощутили тревожной вибрации корпуса. Двигатели межзвёздного транспорта бились в агонии, пытаясь выжать ускорение сверх расчётной мощности. Транспортник от кого-то отчаянно удирал. Звездолёт дважды тряхнуло. Стихло биение двигателей. По коридорам разнёсся глухой удар, возвестивший о незапланированной стыковке. Корабль снова тряхнуло, зашипели двигатели спасательных капсул.
В тишине, какую знает только космос, раздались шаги. Ботинки бронескафандров отбивали дробь по палубам. Со скорбным вздохом раздвинулись створки дверей отсека криосна. Три бронированные фигуры неторопливо прошлись вдоль рядов цилиндров анабиозных камер.
— Бартоломео, смотри — на камерах клеймо гладиаторской школы.
— Сколько человек?
— Зелёные огни горят на двенадцати камерах.
— Не густо. Но гладиаторы — парни крепкие. И хорошие бойцы. Будите их.
Тренер Сантьяго единственный из пассажиров не покинул атакованный корабль. Патрик нервно расхаживал по рубке управления старого рейдера. Сантьяго сидел в кресле, ожидая своей участи.
— Почему ты не покинул корабль вместе со всеми? — спросил Патрик.
— Я не мог бросить учеников, — сдержанно ответил Сантьяго.
Патрик беспомощно развёл руками.
— Уважаю твой поступок. Но мы не можем отпустить тебя. Понимаешь?
Сантьяго спокойно посмотрел на Патрика.
— Я старик, и смерти не боюсь. Хочешь убить меня — убей прямо сейчас. Не тяни.
— В том-то и дело что не хочу, — пробормотал в ответ Патрик.