Часть 12

САЛУХ

Внутри меня все кипит от гнева, когда я, оторвав ногу свежеубитому пернатому зверю, выхожу из пещеры, чтобы поесть под звездами. Обычно я рад компании, но я сам не свой от пережитого разочарования, и я не хочу никого видеть. Я хочу остаться наедине со своими гневными мыслями.

Ти-фа-ни проскользнула сквозь мои пальцы в одно мгновение. Остальные позаботились об этом. О том, что они настолько обозлились, застукав меня в ее шкурах, я даже не подозревал до тех пор, пока Бек с Вазой не набросились на меня с кулаками. Для них я предатель.

Но меня мало волнует, что они думают. Меня волнует лишь то, что думает одна только Ти-фа-ни. Однако она промолчала, а когда Таушена объявили победителем, то улыбнулась ему и согласилась утром отправиться вместе с ним в путь.

Меня терзает свирепая ревность. Все ее улыбки должен получать я. Это я должен сопровождать ее в Пещеру старейшин. Прямо сейчас я должен быть внутри и кормить ее лакомыми кусочками мяса, чтобы обеспечить, что моя пара здорова. Но вместо этого, я выхожу наружу и со злостью обгладываю ногу пернатого зверя, буквально пыша гневом.

Почему мой кхай молчит? Сейчас самое время предъявить на нее права. Пришло время заявить, что она принадлежит мне и только мне. Я не верю, что Таушен сможет обеспечить ее безопасность. Он отличный охотник, но он моложе меня и легко отвлекается. С ним будут две бесценные женщины, и, хотя путь по этой тропе безопасен, всегда существуют риски.

Мне следует пойти вместе с ними, чтобы обеспечить защиту. Это единственный разумный поступок.

Позади меня раздается хруст снега под чьими-то ногами, и я напрягаюсь.

— Эй, дружище! — окликает Аехако меня в темноте. — Не против, если я посижу с тобой?

— Против.

Рассмеявшись, он все равно подходит ко мне и принимается любоваться звездами.

— Замечательная ночка.

Я издаю рык. Была бы более замечательной, будь я один.

— Кончай с этим, — говорит Аехако, похлопывая меня по руке. — Не будь таким ворчуном, как Хэйден. Сегодняшний день был просто ужасный. Завтрашний будет лучше.

— Завтра она отправляется в Пещеру старейшин, — говорю я бесцветным от гнева голосом. — С Таушеном.

— Да, отправляется. — Какое-то время Аехако молчит, а когда я оглядываюсь на него, то вижу, что он смотрит на звезды. — Временами крайне трудно всерьез осознавать, что они совсем другие и так сильно от нас отличаются. В большинстве случаев моя Кайра легко предсказуема, а потом она вдруг ляпнет что-нибудь такое, чего я даже понять не могу, и тогда я вспоминаю, откуда они родом. Это планета под названием Зумля.

Я помалкиваю. Я знаю не понаслышке, что Ти-фа-ни совсем непохожа на женщин ша-кхай. Мне ни к чему что-либо вспоминать. Я обожаю ее отличия. Я полностью принимаю все ее уникальные черты характера.

— У них на Зумле совершенно иные традиции ухаживания, — продолжает Аехако. — Очень странные. И, возможно, именно поэтому она не захотела признать, что хочет тебя, когда совершенно ясно, что ее влечет к тебе, а не к остальным.

Она не заговорила, потому что боится. Я отлично это понимаю, и часть моего гнева поумерилась. Сегодня Бек с Вазой поработали надо мной кулаками. Мне было наплевать, потому что я сильный и мог справиться с чем угодно, что они могли бы предпринять. Но Ти-фа-ни панически страшится, что они станут применять насилие к ней. Сама мысль о том, что мужчина избивает эту бесценную женщину, не укладывается мне в голове, и тем не менее в прошлом она настрадалась от насилия, причиненного другими.

— У нее были на то свои причины.

— Наверное, — спокойно говорит Аехако. Он хлопает меня по плечу, и я вздрагиваю, когда он задевает ушибленное место. — И в то же время нам надлежит чтить человеческие традиции. Именно по этой причине тебе нельзя следовать за ними, когда они отправятся в Пещеру старейшин.

Я хмурюсь. Откуда он узнал, что я намереваюсь сделать? Я оглядываюсь на Аехако и вижу, что у него мрачное лицо.

— Я знаю, что ты подумываешь об этом, потому что я сделал бы то же самое ради своей Кайры, — говорит он. — Но тебе нельзя. Если дорожишь жизнью племени в мире и согласии, ты сообщишь, какую из охотничьих троп выбираешь, и уйдешь на несколько дней. Охладишь голову и успокоишься. Вернешь свои мозги на место. Даже думать забудь об этой женщине.

Можно подумать, я могу выкинуть Ти-фа-ни из своей головы. Я фыркаю при этой смехотворной мысли.

— Говорю тебе уже как главный, — говорит Аехако. — На охоту я также отправляю и Бека, Вазу и Хассена. Пришло время положить конец всем этим нелепым спорам из-за женщин и вернуться к нашей истинной задаче — обеспечить достаточно еды для жестокого сезона. В последнее время было слишком много отвлекающих развлечений.

Тут он не ошибается. В последнее время больше времени я провожу с Ти-фа-ни, чем на охоте. Я задумываюсь о моем отце с матерью, о маленькой сестренке Фарли. Моих братьях Пашове и Дагеше, их парах и детенышах. Они не заслуживают того, чтобы голодать лишь потому, что я не могу сконцентрироваться.

Но Ти-фа-ни не будет в достаточной безопасности, если ее будет защищать один только Таушен. Люди слишком уязвимы.

— Я пойду охотиться, — говорю я Аехако. Наши охотники расходятся по много знакомым тропам, по пути которых рассеяны многочисленные пещеры и ледяные тайники с замороженной дичью, которые пригодятся в жестокий сезон. Эти тайники должны регулярно пополняться, и охота на животных будет удерживать меня вдали от главной пещеры в течении многих дней.

Но это ложь.

Вместо того, чтобы охотиться, я последую за Ти-фа-ни и позабочусь, чтобы она была в безопасности.

ТИФФАНИ

— Присмотришь за двисти? — я показываю на маленького Чомпи в загоне, и Фарли нетерпеливо кивает мне головой. Жестикулируя руками, она выдает поток быстро меняющиеся твердых слогов. Я не имею ни малейшего представления, о чем она говорит, но она, кивая головой, указывает на маленького зверушку, поэтому я не сомневаюсь, что она согласна за ним присмотреть. Единственным плюсом этого путешествия станет «загрузка» языка. Я хочу понимать, о чем все эти ша-кхаи говорят. За последние полтора года жизни здесь, я немного поднахваталась их языка, но он настолько динамичный, и почти все охотники говорят с нами по-английски, что я не так хороша в нем, как следовало бы.

Фарли, глядя на меня, улыбается. Ее рука опускается к маленькой треугольной формы головке Чомпи, и двисти начинает блеять и облизывать ее пальцы. Он любит ее, а не меня, потому что она была той, кто без устали о нем заботилась, пока я разбиралась со своими проблемами.

— Когда я вернусь, у нас с тобой состоится долгий разговор о животноводстве, — говорю я ей. Я отдам ей этого маленького зверюшку и помогу ей его вырастить, и с этой точки зрения? Он ее питомец, а не мой.

— Ну, ты готова идти? — окликает меня Джоси со снегоступами в руках. Она закуталась в несколько слоев шкур, и эти шкуры перевязаны у нее на груди кожаным ремнем, чтобы они не развевались на ветру и холодный воздух не пронизывал их насквозь. Я одета так же, и в пещере мне жарко. Но как только мы выйдем наружу, в стихию, будет очень холодно, и моему кхаю будет тяжело с этим справляться.

Кайра стоит рядом, хочет проводить нас в путь. Она специально для нас приготовила завтрак, а теперь кормит грудью своего ребенка. Ее пара уже отправился на охоту, поэтому она одна. А так, в пещере довольно пусто.

— Готова, — отвечаю я ей, и в последний раз улыбнувшись Фарли, потом погладив по голове Чомпи, я иду к ней. Джоси протягивает мне другую пару снегоступов, и мы направляемся к выходу из пещеры, где нас нетерпеливо дожидается Таушен, улыбаясь во весь рот.

Отчетливо видно, что он в восторге от этого путешествия. Хотела бы я испытывать такой же энтузиазм, но все, что я чувствую, — это хорошо мне знакомый ужас. Во время этого путешествия мне придется уделять Таушену много внимания. Он победил честно и справедливо, и я должна по крайней мере вознаградить его, даже если эта награда — просто слушать, как он болтает о своей любимой теме: обо мне.

Кое-кто задержался около входа в пещеру и провожают нас. Кайра кормит Кай, Хэйден наблюдает за нами, а двое старейшин сидят у костра. Я удивлена, что нигде не видно ни Салуха, ни других моих воздыхателей-лузеров. Должно быть, это сделано намеренно.

Таушен протягивает нам наши рюкзаки, набитые дополнительными шкурами, мешками с водой, принадлежностями для разведения костра, костяными ножами и пряными дорожными пайками, которые ша-кхаи так обожают.

— Уже поздно. Давай-ка в путь.

— Мы уже, — указывает Джоси, нагибаясь, чтобы надеть снегоступы. Я делаю то же самое.

— Мне все это не нравится, — объявляет суровый голос. Я с удивлением смотрю на Хэйдена, хмуро смотрящего на нас неодобрительным взглядом. — Это небезопасно.

Джоси пожимает плечами.

— А тебе какое дело?

— Никакого, — выплевывает он нам, выпрямляясь в полный рост, производя сильное впечатление своими рогами и синими мускулами. — Но было бы полным безумием сейчас отправляться в Пещеру старейшин, когда вас сопровождает лишь один охотник. Южные пещеры от Пещеры старейшин еще дальше, чем главная пещера. Вам лучше обождать до тех пор, пока мы не вернемся в другую пещеру, и отправляться уже группой посерьезнее, будучи в гораздо большей безопасности.

— Это всего лишь легкая прогулка на полтора дня, — указывает Таушен, трусцой подбегая к нам.

— Люди ходят медленно, — иронизирует Хэйден, окидывая молодого охотника раздраженным взглядом. — Ты об этом хотя бы задумывался? Дорожные пайки ты взял достаточно, учитывая факт, что они слабые?

— Господи боже, да что с тобой такое? — Джоси смотрит на него свирепо и выглядит при этом так, будто ей хочется ударить его вторым снегоступом. — Мы идем и точка. Или ты бесишься потому, что не можешь пойти с нами?