— Все хорошо, леди Селена? — спросил лорд Дамиен рядом с ней.

Селена подняла голову.

— Да, я в порядке. Просто немного неуклюжая, — она захихикала и помахала слуге. Ее мама смотрела на нее так, что почти обжигала кожу.

«Не думай. Не чувствуй», — она повторяла эти слова в голове, запирая двери к сердцу и мысленно поправляя холодную маску на лице.

Слуга вытер разлитое вино. Вскоре после этого все вернулись к их разговорам, и она ощутила себя одиноко. Селена сглотнула и посмотрела на пустую тарелку, ощущая только желание поскорее покончить с этим вечером.

19

Дамиен смотрел на незнакомый потолок в гостевой комнате позже тем вечером, убрав руки за голову. Прохладный ветерок трепал его тунику и волосы. Он слышал, как Коген в соседней комнате готовился ко сну. Тэгис все еще был в зале. Карл и Стэн — отдыхали.

Его разум повторял вечер от его появления и представления других домов до ужина, а потом взялся за людей, что были в зале.

Этой ночью он впервые увидел дом Фриер, великого лорда Ивульфа и его сына Рауля. Они были такими, как описывал его отец: громкими, наглыми и темными. Младшая дочь Рейвенвудов, похоже, испытывала симпатию к лорду Раулю. Может, они станут парой.

Его разум перешел к следующей семье. Было приятно снова увидеть дом Люцерас, хотя лорд Лео был холоден и подозревал всех. Лео был таким всегда, даже в детстве.

Леди Адалин была прекрасна, как всегда. Он улыбнулся. Давным-давно их отцы обсуждали союз между их домами. Он не был готов остепениться, но не удивился бы, если бы братья заговорили с ним тут.

Лорд Эдрик был теперь юношей и сильно напоминал ему Квинна. Дамиен вздохнул и провел руками по волосам.

А его разум обратился к леди Селене Рейвенвуд.

Его первая оценка оказалась верной. Она была холодной и тихой. Даже почти недружелюбной. Но, чем дольше он думал об этом, тем больше это казалось маской. Когда он заговорил о море, ее темные глаза засияли, сжигая холод, оживляя ее черты. То, как она задавала вопросы, ловила каждое его слово, помогало ему почти увидеть море ее глазами.

Но когда он заговорил о визите — великие дома все-таки иногда навещали друг друга — маска вернулась на место, а с ней и холодный вежливый ответ.

С другим человеком он подумал бы о перемене и забыл. Но что-то в леди Селене заставляло его задуматься, почему. Он видел такое лицо лишь раз, когда…

Он резко сел. Он видел такой взгляд, как у нее, когда был мальчиком. Посланник прибыл в замок, чтобы сообщить, что один из кораблей дома Марис был затерян в море. Он помнил, как пошел на похороны на пляже, чтобы отдать почести погибшим в шторме, и заметил девочку его возраста. Она не плакала, просто стояла у волн, сжимая потрепанную куклу, на лице была смерть.

Это отличалось от того, как горевали другие на пляже, так что запомнилось ему. Она словно умерла, и осталась только оболочка.

Воспоминание вернулось так ярко, что его словно ударили по животу.

Дамиен посмотрел на балкон, луна сияла над вершинами гор. Он потер лицо и вздохнул. Что случилось с леди Селеной? Он не мог вспомнить трагедий в доме Рейвенвуд за последние годы. Она не испытала чего-то такого разрушительного, тогда что с ней было?

Какое ему было дело?

Он лег на кровать.

«Какое мне дело?».

«Потому что ты хочешь всех спасти».

Сколько он себя помнил, он пытался всех спасать: птиц со сломанными крыльями, игрушечный корабль брата, даже летучую мышь, застрявшую в дымоходе. Когда он не мог их спасти, он расстраивался и спрашивал у отца, почему внутри больно.

«Потому что ты хочешь всех спасти, сын. У тебя большое сердце. И ему больно видеть страдания в мире. Но это не слабость. Это твоя скрытая сила. Не забывай это».

Могло ли это быть и силой, и слабостью? Когда другие могли идти дальше, не переживая из-за того, что не могли изменить, Дамиен упрямо оставался. Порой боль была как черная дыра, засасывала его. Он мог улыбаться, подавлять временно боль, но сердце ныло, ждало его во тьме ночи.

Он все еще горевал по родителям. И Квинну. Не мог отпустить, хотя прошло почти два года. Из-за этого дыра в нем росла. Она засосет его полностью со временем?

Он повернулся на бок. Жаль, он не мог выключить боль и не чувствовать так много. Он не хотел переставать заботиться о людях, но не мог успокоиться, когда не мог прогнать их боль.

Он подумал о леди Селене и ее холодной маске.

«Что бы там ни было, я не могу ее спасти».

20

Селена вошла в спальню матери и склонила голову.

— Матушка.

Мама встала с кресла у окна с видом на горы Магир и повернулась, ее темное платье развевалось от движения. Агата отпрянула на шаг. Запах розовой воды заполнял комнату. Свет солнца лился в окно, озаряя сиянием резные стулья у пустого камина.

— Все, Агата. Можешь идти.

— Да, миледи, — Агата поклонилась, делая еще шаг, медленно прошла к двери, обходя Селену. Она горбилась сильнее, морщины на ладонях и лице стали заметнее. Селена смотрела на маму, а не Агату, но вспомнила кошмар Агаты, волков, нападающих на женщину. Волки слушались Селену.

Селена вдохнула носом и отогнала воспоминание.

Агата заперла дверь, мама поманила Селену к креслам у окна.

— Как прошел ужин вчера? — спросила мама, опуская ладонь на спинку стула.

Селена встала за другим стулом. Она узнала платье мамы. Величественное, но не кричащее. Платье для переговоров. Переговоры между великими домами начнутся сегодня.

— Он не отличался от других ужинов.

— А лорд Марис? Что думаешь о нем?

Селена нахмурилась. Если бы она не подслушала разговор родителей недели назад, она подумала бы, что у ее матери были скрытые мотивы. Но она знала, что дело было не в этом. Так почему она спрашивала?

— Похоже, он способный великий лорд, несмотря на его юный возраст.

— Способный?

— Да. И он любит свою землю, — она подумала о том, как он описывал Северные берега. Она ощущала, что он любил и землю, и народ. Мысль согрела ее.

— Думаешь, он — угроза нашему народу?

Селена моргнула.

— Угроза? — она вспомнила то немногое, что знала о великих домах. Дом Рейвенвуд и дом Марис почти не пересекались с нападения империи сотни лет назад. Но дома и не враждовали. Просто были холодны. — Вряд ли. А что?

Ее мать провела пальцами по спинке стула.

— Я получила послание от Темной леди, когда пришла весть о собрании от дома Марис.

Тень упала на сердце Селены, забирая тепло. Послание от Темной леди?

— Что она сказала?

— Что угроза придет с севера.

— Север? Думаешь, это дом Марис?

— Или дом Вивек.

Селена посмотрела на спинку стула.

— И нас назначили разобраться с этой угрозой?

— В каком-то смысле, да.

Что это значило?

— Пора тебе начать путь к становлению главой дома Рейвенвуд, — ее мать обошла стул и села, ждала, что и Селена так сделает.

Селена села и ждала.

— Великая леди ставит свой дом выше других домов. Поколениями леди Рейвенвуд делали все, чтобы вернуть дому Рейвенвуд власть. Мы выходили замуж не по любви, продавали дар, чтобы обеспечить свой народ, и даже заключали союзы с врагами.

О первых двух проблемах Селена знала, но что за союзы с врагами? Да, великие дома не всегда ладили, но она не считала их врагами

— Пять лет назад во время визита в дом Фриер я встретила послов командира Ориона из империи Доминии.

Селену словно ударили по груди.

— Империя Доминия? Не понимаю. Зачем ты встречалась с послами из империи, когда знаешь, что они сделали с нами? С нашим домом?

— Времена изменились. Они предложили помочь в обмен на наше сотрудничество.

Селена нахмурилась.

— С чем нам нужна помощь?

— Империя вернет нам то, что забрала годы назад: землю и власть.

В голове Селены кружились краски и мысли.

— Не понимаю. У нас есть земля. Есть горы Магир и Вороний замок. И для чего нам власть? Нашего народа хоть и мало, но о них мы заботимся, а они по своей воле прилежно работают на дом Рейвенвуд. Что еще нам нужно?

Глаза ее матери вспыхнули.

— Перед нападением дом Рейвенвуд был одним из величайших среди семи домов. Нам поклонялись, и наши земли тянулись дальше гор. Другие дома забрали это, когда предали Рейвенвудов и отдали империи.

Селена смотрела на ее мать. Это не было связано с возвращением того, что потерял дом Рейвенвуд. Да, другие дома предали их годы назад. Но работать с империей? Это шло дальше простой ненависти. Дело было в амбициях ее матери, амбиции передавались каждому поколению, пока не породили монстра перед ней. Если отец был прав, у Рейвенвудов никогда не было власти, только влияние, потому что они были сновидцами и вдохновляли своей способностью других. А потом напала империя, и теперь дом Рейвенвуд желал власть и уничтожал всех вокруг себя.

Селена сжала кулаки, ее тело напряглось. Она не хотела в этом участвовать.

— Как? — вылетело слово с пылким выдохом. — Как они дадут нам землю и власть?

Ее мать сжала пальцы друг с другом.

— Не важно, что мы сделаем, мы не остановим империю. Командир Орион собрал войска, у них оружие, от которого нам не защититься. Этот конфликт разрастался много лет. Союзом с империей я обеспечиваю наше выживание и победу. Взамен на нашу помощь они позволят нам править на этой стороне стены.

— И как мы им помогаем? — хотя… Скрытые задания, убийства…

— Думаю, ты знаешь, — ее мать пристально глядела на нее. — Мы медленно подтачивали другие дома, порой выбирали жертв сами, порой были наняты ими, чтобы убрать один из других домов. В чем-то великие дома сами губили друг друга. Все дома, кроме дома Марис, пытались убрать кого-то из другого дома, сами того не зная, нанимали нас. О, ирония. Они только делали нашу работу проще.

— Даже дом Люцерас? — спросила Селена. Она не могла представить Дом света, в тайне желающий кому-то смерти.

Ее мать улыбнулась не очень приятно.

— Даже дом Люцерас.

— Но не дом Марис, — подтвердила Селена.

Улыбка ее матери увяла.

— Да, не народ воды.

— И потому ты считаешь дом Марис угрозой?

— Из-за этого и послания Темной леди.