В главах, рисующих обстановку, в противоположность предшествующим и последующим, не встречается ни одной ссылки на источники[174]. Можно предположить, что автор, по-видимому, следует какому-то одному источнику, не называя его, так же как и во многих главах, где он перечисляет законы Солона и дает им оценку[175].
Три партии в изложении Плутарха появляются одновременно (в противоположность Геродоту): на первом месте диакрии, далее педиэи и, наконец, паралии. Хиньетт, говоря о несоответствии между известиями Геродота и Плутарха в этом отношении, замечает, что мы должны отдать предпочтение Геродоту, не поясняя, однако, мотивов этого предпочтения. Оно сохранит всегда субъективный характер, если не будет подкреплено соображениями, вытекающими из анализа источников. Те же характерные черты, ту же последовательность в изложении и ту же идею об установлении «согласия» (ομόνοια) проводит Плутарх и в другом своем произведении[176].
Сравним данные Плутарха с сообщением автора «Афинской политии». И Плутарх различия между партиями видит прежде всего в их стремлениях к различному государственному устройству. Но в «Афинской политии» эпитет δημοτικώτατος относится к вождю диакриев, Писистрату, тогда как у Плутарха — к самим диакриям. Педиэи (в «Афинской политии») «стремились к олигархии», у Плутарха они наиболее олигархическая группировка (γένος όλιγαργικώτατον). Интересно добавление у Плутарха относительно паралиев: они не только сторонники «среднего», но и «смешанного» типа политики, они препятствовали двум другим группировкам захватить власть (Sol., 13). В 29-й главе биографии Солона автор характеризует до известной степени и социальный состав диакриев: среди них была и масса батраков (θετικόςγλοс), особенно ненавидевшая богатых. Но у Плутарха нет указаний на те расхождения, которые мы находим в «Афинской политии» и которые были вызваны реформами Солона (см. Αθ.π., 13, 3 и 5).
По-другому также у обоих авторов сформулирована мысль о локальном характере партий. У Плутарха: «…государство разделилось на столько же партий, сколько в самой стране было различных по природе местностей»[177]. В «Афинской политии» сообщается, что название каждая партия получила от тех местностей, где ее приверженцы обрабатывали землю (Αθ. π., 13, 5).
В целом можно было бы сказать, что известие Плутарха отличается более общим характером. Специфические черты послесолоновой ситуации выступают у него менее, но зато определеннее обозначены политические различия и (по отношению к диакриям) социальный характер партий. Картина волнений и борьбы за власть также носит более общий характер: в «Афинской политии» говорится о борьбе за архонтат (Άθ. π., 13, 1–2), Плутарх же дает общую картину мятущегося города накануне возникновения тирании, где население, полное различных надежд и стремлений, жаждет перемен[178].
Жизнеописание Солона у Плутарха, и в частности главы, описывающие общественно-политическую обстановку, в высшей степени занимательны и богаты содержанием. Но если мы вспомним, какой долгий путь проделал в своем развитии биографический жанр, как много Плутарх при всей своей огромной начитанности использовал ходячей и тенденциозной литературы (сборники удиви тельных историй и изречений, морально-философские произведения, собрания цитат из сочинений комодуменой (κωχοδούχνο) и пр., то естественно прийти к заключению, что едва ли можно найти у него много нового и достоверного по сравнению не только с Геродотом, но и с Аристотелем. В биографии Солона имеется хронологическая путаница (например в вопросе о двукратном завоевании Саламина)[179]. Внушает сомнение и описание борьбы партий, которое Плутарх также дает дважды. В изображении законодательства Солона значительная часть материала представляет передачу позднейших домыслов. Освещение партий с политической и социальной точек зрения является дальнейшим развитием идей перипатетической школы по этому вопросу. Наконец, приходится учитывать, что философско-моралистические взгляды Плутарха оказываются определяющими для биографии в целом и в то же время пронизывают все ее части — и хронографическую и эйдологическую, подчиняя себе изложение фактов, и без того подвергшихся тенденциозной политической и моралистической обработке в сочинениях, из которых они были заимствованы Плутархом. Поэтому ясны трудности на пути дальнейшего изучения. На этом пути мы не можем просто отбрасывать те или иные известия такого автора, как Плутарх, но вместе с тем не можем делать отправным пунктом своего изучения (как это нередко приходится наблюдать) какое-либо его выражение или толкование.