Заключение
Основные линии развития Аттики в VI в. до н. э. были намечены Ф. Энгельсом в его труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства»[537]. Главные положения этой работы, в частности главы пятой («Возникновение афинского государства»), и в настоящее время помогают разобраться в сложном лабиринте исторических событий VI в.
Значение труда Энгельса не раз выяснялось в различных аспектах в советской исторической литературе, не говоря уже о всем известном высказывании Ленина, так высоко оценившего работу Энгельса[538]. Однако нельзя не заметить, что в некоторых статьях специалистов по древней истории самый способ выяснения и подтверждения значения книги «Происхождение семьи, частной собственности и государства» возбуждает порою сомнения и во всяком случае представляется недостаточным.
Е. Г. Кагаров строил, например, свое изложение[539] таким образом: он сопоставлял отдельные положения Энгельса со взглядами новейших исследователей независимо от общеисторических воззрений последних и без рассмотрения направлений, к которым они принадлежат. Однако доказательство правильности методологических установок и выводов Энгельса таким путем, т. е. тем, что его утверждения совпадают со взглядами Бузескула или Бузольта и т. д., как нам представляется, не является убедительным приемом при выяснении ценности труда Энгельса. Ведь значение любого исследования, автор которого ставил перед собой задачу более или менее широкого исторического синтеза, заключается не столько в отдельных утверждениях, сколько в основных выводах, в концепции автора и его методе. Поясним примером. Тот факт, что Энгельс признавал навкрарии территориальным делением и что это же признают некоторые исследователи нашего времени, сам по себе доказать еще ничего не может[540].
Притом Е. Г. Кагаров сопоставляет выводы Энгельса лишь с позднейшими трудами, тогда как место исследования Энгельса в историографии не может быть выяснено без тщательного сопоставления с современными Энгельсу научными взглядами, так как только таким путем можно представить себе вклад, который он сделал в науку об обществах древнего мира. Такое сопоставление должно явиться предметом специального изучения. В нашем изложении мы ограничимся лишь тем, что напомним основные черты в изображении возникновения афинского государства в книге Энгельса.
Пятую главу этой книги («Возникновение афинского государства») следует рассматривать в тесной связи с предшествующими четырьмя главами, посвященными «доисторическим ступеням культуры», общественному строю до возникновения классов и государства. В этих главах развертывается широкая картина развития человечества начиная с эпохи дикости — «детства человеческого рода»[541]. Основная проблема, занимающая Энгельса, — это проблема перехода от варварства к цивилизации. Его исследование позволяет осветить «разительную противоположность между ними обоими»[542]. Формы семьи отражают господствующие отношения. Заслуга Моргана заключается в том, что он воссоздал первобытную форму семьи на основании системы родства и доказал, что род представляет собой учреждение, общее для всех народов. Таким образом, Морган «вскрыл перед нами основные черты общественного устройства первобытной эпохи до возникновения государства[543]. Содержание пятой главы и составляет изображение перехода от одной формы общественных отношений (гентильной организации) к другой (классовому обществу, с образованием которого возникает и государство).
Для времени господства родового строя характерны социальная однородность, отсутствие разделения на богатых и бедных, воспроизводство из года в год того же способа добывания средств к существованию[544].
Этот строй предполагает крайне неразвитое производство. Он должен был уступить место другому общественному устройству в результате экономического прогресса.
В пятой главе своего труда Энгельс и ставит своей задачей показать, в силу каких причин и каким образом совершился этот переход в Афинах и к каким результатам он привел. Переход совершился независимо от воли людей, от их желания. Основная его черта — это то, что люди утрачивают власть и контроль над продуктом своей хозяйственной деятельности, который начинает господствовать над производителем и может быть употреблен во вред ему, для его подавления и эксплуатации.
Развитие обмена и разделения труда способствовало расселению по территории Аттики членов родов и фратрий и появлению в округе фратрии и племени чужаков, не принадлежавших к этим организациям[545]. В населении Аттики образовались новые группы (соответственно промыслам) с новыми общими интересами. Для этих групп не было места в рамках родовой организации. Развитие денежного хозяйства вызвало разорение мелкого крестьянства и ослабление охранявших его родовых уз[546]. Новое обычное право способствовало этому разорению и эксплуатации крестьян знатными владельцами денег. Территория Аттики была усеяна закладными камнями; участки крестьян стали переходить в собственность ростовщиков-аристократов, а сами бывшие их владельцы вместе с семьями были обращены в рабство. Родовой строй был бессилен помочь крестьянству[547]. Новые экономические и социальные отношения не могли найти себе место в его рамках.
Параллельно с экономическими и социальными изменениями зарождается и первоначально «незаметно» развивается государство[548]. Возникают центральное управление, новые должности. Вместо родового начала вводится территориальный принцип, появляется публичная власть[549].
На фоне этого развития, черты которого характеризуют всю интересующую нас эпоху (VII–VI вв.), Энгельс рассматривает традицию о законодательстве Солона, затрагивает вопрос о борьбе в последующие 80 лет и подробно характеризует законодательство Клисфена. «Политическая революция» Солона и была связана непосредственно с развитием товарного производства и разорением крестьянства. Сисахфия была направлена не против дальнейшего развития этого производства, но против применения норм долгового права, служивших привилегиям знати в новой обстановке. Законодательство Солона усилило возникающее государство и способствовало росту влияния имущих классов и падению родового строя.
Энгельс нигде не говорит о борьбе трех партий. Он отмечает, что социально-экономическое развитие в течение 80 лет после Солона шло в том же направлении, что знать пыталась снова завоевать прежние привилегии и на короткое время одержала верх, пока ее не низвергла окончательно революция Клисфена[550]. Таким образом, если сущность всего процесса развития социальных отношений в VII–VI вв. до н. э. заключается в смене родовой организации классовым строем, то существо партийной борьбы времени от Солона до Клисфена, согласно Энгельсу, сводится к борьбе знати за свои привилегии, унаследованные от родового строя, с демосом, а не к столкновениям крупных землевладельцев, торгово-ремесленного класса и бедных крестьян Диакрии. Законодательство Клисфена является гранью в развитии Афинского государства.
Подробным его разбором заканчивается изображение перехода от родового строя к классовому обществу и государственной организации.
Мы считали уместным напомнить основные черты в этом изображении, чтобы лучше представить себе значение работы Энгельса. Нельзя думать, что развитие научного исследования не внесло новых данных по истории изучаемого нами периода или не выяснило недостоверности некоторых из тех известий, которыми пользовался и не мог тогда не пользоваться автор «Происхождения семьи» (как, например, цифр, приводимых Афинеем)[551].
Значение труда Энгельса не в том, что все фактические детали, о которых он упоминает, не подверглись дальнейшему уточнению, но в том, что он, использовав выводы Моргана относительно структуры первобытного общества, показал на примере Греции, Рима, германцев и кельтов первоначальный родовой строй со всеми основными его чертами и проследил закономерный переход, независимый от воли и желания людей, но обусловленный стихийным экономическим развитием, от этого строя к классовому обществу, чего мы вовсе не находим у Моргана[552].
Энгельс и в характеристике экономического развития Аттики, и в изображении упадка родовой организации имеет в виду длительный процесс структурных изменений, а не определенный (кратковременный) исторический момент. При таком понимании нарисованная им картина соответствует действительности, она знакомит нас с основными факторами исторического процесса, с главными линиями развития. Но было бы неправильно относить всю совокупность соответствующих явлений, например, только к концу VII в., к годам, непосредственно предшествующим реформам Солона.
На фоне сравнительно-исторического исследования ход истории Греции архаической эпохи представляется не «греческим чудом», о котором так много писали в зарубежной литературе новейшего времени, но одним из вариантов общественного развития, сходного во многом с другими образцами развития древних обществ. Это развитие происходило не чисто эволюционным путем, но представляло собой такой процесс, в котором медленно накапливавшиеся изменения привели к коренному качественному изменению, к смене прежней формы общественных отношений новой, основанной на ином принципе.
Возникающее в период начинающегося упадка родового строя зародышевое государство первоначально имеет дело с наметившимися классами привилегированных и непривилегированных, знати и демоса. Но в дальнейшем, при окончательном оформлении государства, в процессе классообразования выступают те силы, борьба которых и составляет существо социально-политической истории греческого общества. Лучше всего это сформулировал сам Энгельс, сказав, что «классовый антагонизм, на котором покоились теперь (т. е. после Клисфена. — К. З.) общественные и политические учреждения, был уже не антагонизмом между знатью и простым народом, а антагонизмом между рабами и свободными, между находившимися под покровительством и полноправными гражданами»[553].