Нечего бояться.

Но последняя мысль казалась чужой. Я знала, что засыпала, ощущая меньше страха, чем в последнее время, и больше любопытства, желая связаться с Самантой, хотя логическая сторона отговаривала меня.

Но я знала, что стоило многого бояться, особенно сейчас, когда черное вязкое чувство снова давило на меня, и я ощущала себя как зверь, чья лапа была в капкане.

Я не успела встать и передумать, потянулась к Дексу и постучала по его плечу.

— Эй, — прошептала я. — Ты спишь?

Он резко вдохнул, повернулся ко мне и медленно открыл глаза. А потом моргнул и сел.

— Ты в порядке?

Я кивнула.

— Просто перепугалась без причины.

— Без причины? — повторил он, зевая. — Что происходит?

— Мне нужно в туалет. Ты сказал разбудить тебя…

— И я рад, что ты это сделала, — сонно сказал он. — Который час?

— Угадай.

Он склонился и поднял телефон, прищурился от яркого света.

— Ах. Три часа. Хорошо, я не против выпить воды, — он встал с кровати и подошел к моей стороне, взял меня за руки и поднял. Он поцеловал меня в макушку. — Идем. Я буду твоей тенью.

Мы вышли из спальни, и остальная квартира ощущалась холодно. Он прошел к термостату и повозился с ним.

— Не должно быть так холодно, — сказал он. Он посмотрел на меня, я опустила ладонь на дверь ванной. — Ты будешь там в порядке?

Я открыла дверь в ванную и включила свет.

Там никого не было.

— Должна быть, — сказала я.

Он нахмурился, словно не верил мне, а потом подошел, обошел ванную, отодвинул шторку.

— Хорошо. Все чисто. Точно не хочешь, чтобы я остался?

Я посмотрела на него пристально и указала на дверь.

— Выйди.

Он поднял ладони и вышел.

— Ладно — ладно. Я буду рядом, если нужно.

Он закрыл дверь.

Я посмотрела на себя в зеркале, всегда опасалась делать это посреди ночи, ожидая, что кто — то будет за мной, или мое лицо изменится.

Но там была я. Мое лицо осунулось, лиловые тени пролегли под глазами. Я выглядела плохо, но я ужасно устала. Мне нужно было ночь хорошенько поспать, хотя бы. Я спала неплохо в последнее время, но теперь гадала, не вставала ли я до этого посреди ночи, не осознавая это. Могла я ходить в туалет или за водой, не помня этого? Встречала ли я в это время Саманту? Может, неделя без нее была ложью.

Я прогнала эту мысль из головы. Это мне не помогало.

Я быстро плеснула воду в лицо, а потом сходила в туалет.

Я вымыла руки после этого, снова разглядывая лицо, отмечая, что пора было покупать антивозрастной крем. Я повернулась к двери.

Я хотела сжать ручку, когда увидела, как замок стал двигаться сам, запер меня внутри.

Я потрясенно смотрела туда миг. Я подумала, что Декс как — то меня запер, но замок был с этой стороны, и я видела, как он двигался.

А потом я услышала металлический шорох задвигающейся шторки.

Страх покалывал кожу головы, кожу покалывало, тошнота поднималась внутри.

Я глубоко вдохнула с дрожью, медленно развернулась, оглядываясь.

Шторка скрывала ванну.

Я охнула, воздух застрял в груди. Я даже не могла закричать.

И я не могла отвести взгляда.

Я не могла отвернуться.

Не могла отпрянуть.

Я поняла, что медленно шла по ванной босыми ногами, взгляд был прикован к ванне, кровь медленно потекла за край по стенкам.

Инстинкты во мне кричали.

Говорили мне бежать.

Говорили, что я умру.

Но я двигалась.

Я больше не управляла собой.

И глубоко внутри было ненасытное любопытство, которому было все равно, переживу я это или нет, если я выясню правду.

Кровь полилась по моим ногам, и я смотрела, как она впитывалась в мою кожу.

Моя ладонь потянулась к шторке, я ожидала увидеть за ней Саманту.

Я сдвинула ее.

Но не Саманта плавала в ванне с кровью.

Это была я.

Я была голой, глаза стали мутно — белыми, пусто смотрели на потолок, черные волосы развевались, как пролитые чернила, кровь текла из порезов на запястьях.

Это была я, и я была мертва.

Я дрожала в ужасе, пальцы потянулись и сжали шторку, чтобы я не упала.

Я издала ужасный ВОПЛЬ, который отражался эхом в комнате.

А потом мертвая я повернула голову и посмотрела на меня.

Улыбнулась.

— Это произойдет рано или поздно, — сказала она, поднимаясь из ванны.

Я снова закричала, звук вырывался из горла. Я сорвала половину шторки, развернулась, скользя на плитке, и рухнула на пол, а дверь стала дрожать на петлях. Декс кричал с другой стороны.

Я ощущала темную жестокую сущность за собой, пока я лежала на полу, отчаянно пытаясь встать на ноги, запутавшись в шторке. Холодные ладони сжали мои лодыжки и потянули меня в воду. Я боролась, пыталась отбиться ногами, впиться ногтями в пол, кровавая вода лилась на меня.

Но без толку.

Я не могла ее остановить.

Я не могла отбиваться.

Она потянула меня за ноги, почти ломая кости, разворачивая меня, чтобы я оказалась на спине. Мой мертвый двойник тянул меня в ванну к ней.

— Декс! — снова закричала я. — Скорее! Прошу!

Комната задрожала, он бился об дверь, но она держалась, когда не должна была.

Боже.

О, боже.

Он не доберется сюда, да? Он не успеет спасти меня. И я не могла спасти себя.

Даже от себя.

А потом БАБАХ.

Дверь распахнулась, Декс ворвался, мое сердце дрожало от облегчения.

— Что такое? — закричал он.

Другая я отпустила мои ноги, быстро погрузилась в воду и пропала из виду.

Пол задрожал, Декс подбежал по мне, упал на колени рядом со мной, вытащил мои ноги из ванны на пол.

Я сжалась, и он притянул меня в свои руки, крепко обнял.

— Я рядом, — сказал он, его руки дрожали.

Я тоже дрожала.

Вряд ли дрожь прекратится.

Что — то во мне сломалось, то, что держало меня целой, что нельзя было восстановить.

Семнадцать

— Нам не нужно идти на эту вечеринку, если ты не хочешь, — сказал Декс, возясь с галстуком в миллионный раз. — Я готов остаться дома. Только дай сигнал.

Я закатила глаза, больше из — за того, что он не мог завязать галстук правильно. Я слезла с кровати и подошла к нему.

— Дай — ка.

Он опустил руки, я взяла шелковистые концы галстука и соединила, он сглотнул, кожа казалась загорелой из — за белой рубашки. Я ощущала, как его взгляд прожигал меня, мышцы его челюсти были напряженными.

Я посмотрела на него из — под ресниц и нежно улыбнулась.

— Я в порядке. Я хочу пойти. Правда, хочу. Мне нужно быть среди людей. Мне нужно ощущать себя… нормальной.

Он сжал губы, мягко кивнул.

— Я переживаю за тебя, — хрипло сказал он, и я знала, что это было преуменьшение. Вскоре и у него будут тени под глазами из — за того, что я переживала.

— И я переживаю, — тихо сказала я, сделала петлю и затянула галстук. — Но я знаю, что если останусь в квартире еще немного, сойду с ума. Больше, чем уже сошла.

Прошли две недели после случая с Самантой в ванной. Шел декабрь, близились праздники.

Было сложно наслаждаться этим временем.

Наслаждаться хоть чем — то.

Моя жизнь была теперь сплошным страхом.

После случая я видела Саманту много раз.

Видела, пока гуляла с Дексом и собакой, она парила на фоне, шла за нами, словно охотник за добычей.

Я видела ее в зеркале за собой в ванной так часто, что пришлось накрыть его полотенцем. После того, как я разбила зеркало кулаком. Я все еще видела ее отражение в кусочках.

Я видела ее в углу спальни.

И как она выползала из рукомойника на кухне.

Она еще не навредила мне.

Я не знала, хотела она этого или нет.

Красивая Саманта, которую я видела в квартире, пропала, и я не знала, вернется ли она.

Часть меня знала, что она пыталась связаться со мной, убедить меня в чем — то. Она хотела пообещать мне что — то, и я боялась, что мне не хватит сил игнорировать ее обещания. Другая часть меня знала, что она манипулировала, и что во власти мог быть демон, проклятие.

Декс не всегда ее видел, но порой замечал.

Как когда я проснулась посреди ночи, лежа на боку спиной к нему.

Я ощущала, что что — то было в изножье кровати.

Я ощущала давление.

И Декс говорил с этим.

— Прошу, держись от нее подальше, — сказал он. — Я сделаю, что угодно.

Он умолял ее, голос ломала агония, и это разбивало меня изнутри. Я не могла пошевелиться и дать ему знать, что я не спала.

И я лежала, слушая, как он пытался уговорить жестокую тень, которая не уходила до рассвета.

Мы оба страдали.

И в результате обоим нужно было выйти этой ночью. Немного повеселиться, если такое было возможно.

Если честно, я сомневалась. Я была слишком хрупкой, будто уже не была собой, словно осталась только оболочка, и даже она шла трещинами. Я боялась, что была готова сдаться и дать ей то, что она хотела от меня.

— Вот, — сказала я, мой голос дрогнул. Я потянула за край галстука и посмотрела на него. Хоть он выглядел утомленно, как я, он все еще был красивым, и несколько бабочек в животе, у которых еще были силы, затрепетали. — Я люблю тебя, — сказала я.

Он нахмурился, его темные глаза сверкали тревогой, разглядывая мои.

Я прижала ладонь к его лицу, ощущая тепло его кожи за прохладой моей ладони.

— Поцелуй меня, — сказала я ему.

Он посмотрел на мои губы, склонился без колебаний, накрыл мой рот своим, ладони скользнули за мою голову. Мне нужна была поддержка в виде его поцелуя, то, как это связывало нас, и как его язык проникал в мой рот, говоря, что я была его. Наши губы двигались в легком ритме, медленно и голодно, чувственно, мы не спешили. Любили друг друга.

Я могла целовать его всю ночь.

Я могла делать это с ним вечно, затеряться, и это было бы хорошо, потому что мы были вместе, и ничто не могло навредить нам. Были только мы.

Я была напугана, что потеряю что — то до начала.

Я не хотела больше бояться.

Он отодвинулся, хрипло дыша, потерся носом об мой нос, ладони были в моих волосах, путали локоны, которые я только уложила.

— Останься, — хрипло прошептал он. — Просто останься.

Я хотела. Очень хотела.

Но мы так и делали до этого.

— Мы обещали Ребекке, — сказала я, провела большим пальцем по его полной нижней губе. — Нам нужно идти. Мне нужно идти.

Он закрыл глаза и прижался ко мне.

— Я твердый, как камень, — он почти умолял, хриплость его голоса посылала дрожь по моей спине.

— Когда было иначе? — пошутила я, быстро целуя его. — Идем, а то мы опоздаем.