Вдруг внимание генерала привлекла лампочка, зажёгшаяся на телефонном аппарате.

- Ах, чёрт, - рассеянно пробормотал генерал. – Они требуют публичное заявление.

Это был телефон прямой связи со Столицей. Озабоченное правительство жаждало новостей, и кроме того, были приняты соответствующие технические меры, чтобы транслировать должным образом подготовленные отчеты о положении дел на фронте, чтобы голос главнокомандующего звучал на каждом заводе, в каждом общественном месте, и с каждого громкоговорителя на улицах городов.

Генерал снял трубку. На другом конце провода был Президент Соединенных Штатов.

- Генерал?

- Сражение все еще в начальной стадии, сэр, - без спешки доложил генерал. – Противник предпринимает попытки прорыва, вероятно имея целью наши мастерские и базы снабжения. Разумеется, если ему это удастся, мы будем вынуждены отступить. Около часа назад он парализовал наши радиостанции, не подозревая, как мне кажется, о том, что мы имеем беспроводные индуктивные передатчики, работающие через почву. Полагаю, сейчас враг в замешательстве и не понимает, почему наша система связи не развалилась.

- Но каковы наши шансы? – голос Президента был твердым, но в нем чувствовалось напряжение.

- Противник вдвое превосходит нас по количеству танков. – спокойно сообщил генерал. – Если мы не сможем разделить его силы и уничтожить их по частям, мы конечно же будем разбиты в генеральном сражении. Но мы делаем всё возможное, чтобы любая подобная акция прошла в пределах досягаемости нашей артиллерии, которая поможет уровнять шансы. Если генеральное сражение всё же состоится, мы снимем дымовую завесу, поставив на карту всё.

Повисла мёртвая тишина.

Когда голос Президента снова зазвучал, он был еще более напряженным.

- Вы выступите с публичным заявлением, господин генерал?

- В двух словах. На большее у меня нет времени.

В трубке зазвучали щелчки, а взгляд генерала вернулся к карте сражения. Он указал пальцем на одно место.

- Сконцентрируйте наши резервные танки здесь. А наши воздушные силы - вот здесь. Немедленно.

Два указанных квадрата располагались почти на противоположных краях поля боя. Начальник штаба, чьим предназначением было придирчиво оценивать указания главнокомандующего, резко возразил:

- Но, сэр, у наших танков не будет защиты от вертолётов!

- Я вполне отдаю себе в этом отчет, - мягко произнес генерал.

Он вернулся к телефону. Тоненький голосок на другом конце провода в это время произнес:

- Главнокомандующий сухопутных сил сделает заявление.

Генерал заговорил.

- На протяжении нескольких последних часов мы ведем интенсивный бой с противником. Мы потеряли сорок танков, а противник, по нашим оценкам, шестьдесят или больше. Это еще не генеральное сражение, но мы полагаем, что решительные действия со стороны противника будут предприняты в течении следующих двух часов. Танковые части на поле боя сейчас, как и всегда, нуждаются в боеприпасах, запасных танках и специальном оборудовании для ведения современной войны. В частности, мы запрашиваем дополнительные поставки смог-газа. Я обращаюсь к вашему патриотизму, чтобы вы усилили нас военными материалами и людскими резервами.

Он повесил трубку и вернулся к изучению карты.

- Эти три поста наблюдения, - вдруг сказал он, указав место на карте, где недавно был уничтожен вражеский танк. – Туда прибыли новые контингенты?

- Так точно, сэр. Только что отрапортовали. Танк, о котором они сообщили, прокатился по укреплениям и разрушил их. Сейчас они пытаются откопать вход.

- Сообщите мне, когда связь с ними снова пропадет, - велел генерал. – А она обязательно пропадёт.

Он еще раз оглядел карту и снова заговорил, не поднимая глаз:

- Тот пост в мёртвом секторе, в котором два заблудившихся пехотинца. Сообщения есть?

- Пока нет, сэр.

- Когда придут, сообщите мне незамедлительно.

Генерал откинулся в своем кресле и расслабил тело. Он раскурил сигару и затянулся; руки его не дрожали. Другие офицеры, учуяв аромат дыма, с завистью поглядывали на него. Вражеские отравляющие газы, так же, как и американские, в достаточно большой концентрации могли проникнуть через любой противогаз. Танки же были изолированы от окружающей среды, словно подводные лодки, и открывали свои герметичные люки только когда наружный воздух был проверен на наличие газов. И только генералу было позволено расходовать воздуха больше, чем положено человеку для дыхания.

Генерал рассеянно огляделся по сторонам, давая своему разуму отдохнуть от огромного нервного напряжения перед началом еще более напряжённого периода, который начнется через несколько минут. Он посмотрел на высокого светловолосого мужчину, стоящего по другую сторону стола, который внимательно изучал карту, задумчиво наморщив лоб.

На лице генерал появилась усмешка. Этот человек был офицером управления ИР – Интерпретативной Разведки – отобранный из тысячи претендентов, поскольку исчерпывающие психологические тесты показали, что он мыслит наиболее сходным с вражеским главнокомандующим образом. Его задачей было, встав на место командующего армией противника, реконструировать стратегические планы врага по предпринятым им действиям, известным на данный момент.

- Итак, Харлин, - начал генерал, - где он нанесёт удар?

- Он очень хитёр, сэр, - ответил Харлин. – Этот разрыв в наших позициях на первый взгляд выглядит как подготовка к массированному проникновению его танковых подразделений вглубь нашей линии обороны. И будет вполне логично, если он попытается сбить наши разведывательные вертолёты чтобы скрыть концентрацию своих танков в этом районе.

Генерал кивнул.

- Совершенно верно, совершенно верно, - подтвердил он.

- Но, - с жаром продолжал Харлин, - он должен понимать, что мы способны просчитать такой его ход. Поэтому он мог бы уничтожить наши посты просто для того, чтобы мы решили, что он планирует удар в этом месте. Он может сбить наши вертолеты не для того, чтобы скрыть свои танки, а для того, чтобы скрыть отсутствие своих танков!

- Я думал о том же, - произнес генерал. – Но, с другой стороны это настолько похоже на уловку, что вполне может оказаться правдой. Я не имею права пойти на такой огромный риск чтобы считать это всего лишь трюком.

Он снова посмотрел на карту.

- Есть сообщение от тех двух пехотинцев? – внезапно спросил он.

- Всё еще нет, сэр.

Генерал барабанил пальцами по столу. В разных местах карты горели четыре красные точки – они отмечали американские танки, или группы танков, которые в этот момент вели бой с вражескими танками. Где-то сейчас в густом тумане, превративший весь мир в серый хаос, неуклюжие стальные монстры таранили и расстреливали друг друга с предельно малой дистанции. Они сражались вслепую, стволы их орудий угрожающе вращались, изрыгая во мглу клубы зловещего пламени, а в это время со всех сторон на них падали струи смертоносных аэрозолей, убивающих каждого, кто их вдохнёт. Эти вещества проникали через любой противогаз, и от них не спасали даже специальные кремы, некогда защищавшие от самых едких кожно-нарывных газов эпохи Первой мировой.

Тысячи танков укрывались в тумане, и четыре боестолкновения имели место на всей линии фронта, только четыре. В сражениях, в которых главной силой являются танковые соединения, главным элементом является манёвр, точно так же как в кавалерийских или морских операциях. Когда в бой вступают основные силы, развязка наступает быстро. В такой ситуации невозможно завязать долгое позиционное сражение, как это бывало в былые годы траншейных войн, когда главной на поле боя была пехота. Те бои, которые до сих пор имели место под покровом тумана, или поверх него, в воздухе, были всего лишь незначительными стычками передовых частей. Когда в дело пойдут основные силы врага, это будет похоже на удар бури, и всё сражение будет выиграно или проиграно в считанные минуты.

Поэтому генерал почти не обратил внимания на эти четыре локальных боя.

- Мне нужна связь с теми двумя пехотинцами, - тихо произнес генерал. – Свои решения я буду принимать на основе той информации, которую они мне сообщат. Я уверен, что судьба всей войны зависит от того, что они мне сообщат.

Он замолчал, глядя на карту уже без той напряженной озабоченности, которую демонстрировал ранее. Он уже знал те ходы, которые он будет делать в трёх возможных вариантах развития событий. Сейчас он наблюдал за изменениями на карте лишь для того, чтобы быть уверенным, что ему не придется совершать этих ходы прежде чем он будет готов. Весь его облик теперь выражал бесконечное ожидание: главнокомандующий Армии Соединенных Штатов терпеливо ждал, что скажут ему два пехотинца, затерянных в беспросветном тумане, покрывшем поле боя.

Мгла не была ни плотнее, ни светлее в том месте, где капрал Уоллис остановился, чтобы скрутить свою легендарную «сигаретину». Он использовал табак, добытый с тела пулемётчика, отравленного газом в бункере в нескольких ярдах позади. Сержант Коффи в трёх ярдах от него выглядел как размытая фигура. Капрал Уоллис сжал сигарету зубами, зажёг спичку и осторожно раскурил её.

- Ах! – блаженно воскликнул капрал и заметно повеселел. Ему показалось, что сержант направляется в его сторону, и он с жадностью прикрыл огонёк сигареты рукой.

Внезапно нах их головами загрохотал пулемет; источник этого звука с огромной скоростью пронёсся над ними. Ему ответил другой пулемет. Вдруг в невидимых небесах над ними разверзся ад, полный пулеметных очередей и ревущих моторов. Патрульные аэропланы обычно имели двигатели с глушителями, чтобы рев мотора не мешал выискивать по звуку вражеские танки в тумане. Но на истребители глушители не ставили, поскольку те снижали мощность двигателей. Над головами двух заблудившихся пехотинцев сейчас яростно сражались около сотни самолетов вокруг пяти разведывательных вертолетов. Один из вертолетов упал в двух тысячах ярдов от них, и сразу же взорвался. На несколько мгновений туман вокруг окрасился в жёлтый. Но шум схватки наверху не стихал. Не удалялся, как это бывало в бою между патрульными аэропланами, когда каждый пытается занять большую высоту чтобы получить преимущество над противником, но сохранялся на том же уровне, едва выше покрова мглы.