Однако, его выдавали глаза. Его ясные, ярко-голубые глаза, которые большинство назвало бы добрыми, держали в себе глубокую грусть. Свет, который загорелся при рождении его первого сына, потускнел. Аарон больше не часто смотрел на своего отца, может, даже реже, чем смотрел на кого-либо другого. До того, как его жизнь была так жестоко разрушена в том гараже два года назад, Аарон был копией своего отца. У него был тот же подбородок, тот же нос, те же чёрные волосы и те же голубые глаза. Привлекательный и всеми любимый, Аарон был таким же, как его отец, умный и успешный юрисконсульт компании в Чикаго. Джон Даунинг служил постоянным напоминанием о том, каким мужчиной никогда не станет его сын.

Аарон прислонился к блестящей поверхности кухонной тумбочки и взял банан. Он не был голоден, но еда помогала избежать постоянных споров с матерью из-за потери веса. Хоть он никогда не говорил этого вслух, не важно, ел он или нет, пристёгивал ли ремень безопасности, смотрел ли по сторонам, прежде чем перейти дорогу. Он всё равно был мёртв; какая разница? Это был только вопрос времени, когда его тело всё поймёт, и он наконец обретёт какой-то мир.

Чисто инстинктивно подвинувшись чуть ближе к стене, Аарон слушал громкие шаги своих младших братьев, спускающихся по лестнице. Они оба поприветствовали его быстрым «привет, приятель» и пошли к столу. Стулья загрохотали и начали царапать деревянный пол, пока парни усаживались рядом с отцом. Джон Даунинг начал говорить с Антони о последнем футбольном матче младшего мальчика, и вскоре оба брата смеялись и шутили со своим отцом, в то время как казалось бы забытый Аарон стоял в углу кухни. Только их быстрые тревожные взгляды выдавали тот факт, что про него никогда не забывали.

Больше двух лет всё так и происходит: вежливые кивки, кратчайшие необходимые разговоры. Люди относились к нему как к фарфоровой кукле: одно неверное слово, и он разобьётся. К сожалению, по большей части это была правда. Хоть его младшие братья знали, что с ним произошло — по крайней мере в общих чертах — иногда они говорили то, из-за чего он срывался. Аллен упоминал Джульетту, или Антони говорил, что убьёт его, если он не перестанет щёлкать ручкой. После этого они сами были в ужасе от выскользнувших слов. Конечно, любой человек воспринял бы такие комментарии спокойно, но Аарон был далёк от нормы.

Он стал совершенным незнакомцем для собственной семьи.

В то время, когда мир Аарона изменился, Аллену было четырнадцать, а Антони всего десять. Аарон знал, что пока он ещё восстанавливался в реанимации, его родители усадили братьев и объяснили так много, как могли, учитывая их юный возраст. Аллен по большей части всё понял, но они старались защитить Антони от некоторой ужасной правды. К сожалению, Аарон не мог скрыть все свои шрамы, так что в конце концов Антони напрямую встретился с жестокостью, которая посетила его героя. Когда Аарон только вернулся домой из больницы, младшие мальчики семьи Даунинг просто не поняли, что их старший брат, с которым они играли в догонялки, который водил их в кино и игровые автоматы, стал другим человеком. Он не был весёлым. Он не был лёгким на подъём. Он был напуган и кричал во сне каждую ночь, пугая их до такой степени, что они начали спать в наскоро отремонтированном подвале. Аарон нерешительно предлагал переехать в подвал, но бетонные стены и холодный цементный пол напоминали ему место, куда отвезли его мужчины. Он не мог даже спуститься по ступенькам. К счастью, родители хотели оставить его поближе, чтобы помогать ему.

В любом случае, вскоре они начали давать ему снотворное.

К тому времени, как Аарон пришёл в себя, его мать уже стояла у плиты, доготавливая яичницу. Так как он всегда был таким тихим, ни родители, ни братья не заметили, что последние пятнадцать минут он не обращал внимания ни на что вокруг. Конечно, Аарон часто так делал: полностью отключал своё внимание от внешнего мира. Такие периоды отстранения его пугали. Он был в ужасе от того, что однажды застрянет в собственной голове и больше никогда не найдёт способ выбраться.

Находиться в его голове было очень страшно.

Мишель Даунинг отнесла тарелки с яичницей, беконом и тостами своему мужу и младшим сыновьям за стол. Аарон даже не особо заметил, что она стояла рядом с ним и готовила. Он отвёл взгляд от её напряжённого лица и преждевременной седины в волосах, вызванной именно им. От её миниатюрной фигуры Аарон получил своё маленькое телосложение, но это было одно из немногих сходств между Мишель и её старшим сыном. В то время как Аарон унаследовал чёрные волосы своего отца, как и Антони, у Аллена и его матери были каштановые кудри. Аарон был единственным ребёнком, у которого были голубые глаза отца. У обоих его братьев были карие, как у матери.

Когда-то они были типичной дружной американской семьёй. Джон работал, пока его жена сидела дома и воспитывала их мальчиков. Сейчас младшие сыновья по большей части были предоставлены сами себе, пока мать с трудом заботилась об их раненном старшем брате. Они больше не ездили отдыхать, потому что Аарон плохо переносил перемены. Они редко ходили куда-то ужинать, потому что Аарон ненавидел компании людей. Они по очереди ходили на футбольные матчи Антони или на реслинг Аллена, потому что не хотели оставлять Аарона одного.

Они все просто выживали в темноте, без света на горизонте.

Аарон наблюдал, как его семья тихо разговаривает за едой за столом, и почувствовал укол боли от одиночества. Они были счастливой семьёй, а он был просто фриком, который жил наверху. Физически всё в этом доме осталось прежним, начиная от украшений в виде яблок на кухне и заканчивая широкоэкранным телевизором в гостиной, где они раньше вместе смотрели бейсбол. Он стал другим. Ему больше не было места, хоть его стул и стоял пустым за столом, ожидая. Без лишних слов, он положил неочищенный банан обратно на тумбочку и прошёл мимо стола, где сидела его семья, тайком на него поглядывая. Открыв стеклянную дверь прямо за отцом во главе стола, он вышел на огромную веранду и закрыл дверь за собой. Здесь было лучше, не так душно, и ожиданий меньше. Он сел на один из садовых стульев, глядя на их маленький ухоженный двор, и задумался о том, как ненавидел такие дни, когда не мог просто отключить свои мысли.

Он прищурился от утреннего солнца, когда на веранде к нему присоединилась мать. Краем глаза он видел, что на ней надета большая серая байка, которая, наверное, принадлежала его отцу. Она протянула ему быстрый напиток для завтрака. Он взял стакан, открыл крышку и выпил всё одним большим глотком. Сосед мистер Хэндли вышел на свою веранду, как раз когда Аарон протянул матери пустой стакан. Аарон чувствовал на себе взгляд старика через забор и задумался, слышит ли он, как Аарон кричит по ночам. Он услышал тихий вздох своей матери, когда она потянулась и пригладила чёрную выбившуюся прядь его волос, а он резко отдёрнулся. Он ненавидел тот факт, что не выносил прикосновений даже собственной матери. С видимым усилием, она убрала боль со своего лица, когда он поднял взгляд, но затем развернулась и ушла обратно в дом, не сказав ни слова.

Достав из кармана свой музыкальный плеер и книгу, он устроился на ближайшем шезлонге, игнорируя тучного соседа, и потерялся в чьей—то чужой жизни.

***

Спенсер Томас достал урну из—под раковины и провёл инвентаризацию. Шесть пустых бутылок от пива Сэмюэл Адамс и одна бутылка Джек Дэниелса. Он знал, что бутылка Джек Дэниелса была почти пустой с пьянки на выходных, но от этого ему всё равно было не легче. Ему нужно было поговорить с отцом. С тех пор, как хороший доктор лишил его практики, пьянство стало хуже. Кошмары стали хуже. Их жизнь стала хуже.

Вздохнув, он закрыл дверцу шкафчика и оставил алкогольное кладбище в покое. Пройдут часы, прежде чем его отец выйдет из тёмной пещеры, которую называл спальней, так что Спенсер прошёл по коридору в комнату отдыха. Он взял со стола фотографию своей матери в рамке и посмотрел на её лицо в миллионный раз. Миранда Томас умерла примерно за три месяца до того, как должна была родить сына, которого оставила недоношенным на руках у его отца, Генри. Спенсер слышал истории о своей матери от бабушки и дедушки, и от своей тёти Нелли, но только не от отца. Никому не нужно было говорить, что Спенсер унаследовал свои лохматые каштановые волосы и глубокие карие глаза от неё. Даже его веснушки и бледная кожа были подарком, чтобы он сохранил в себе живой свою мать. От отца он получил маленький подбородок, курносый носи и врождённое отсутствие самоконтроля. Получалось интересное сочетание.

В его кармане завибрировал телефон, когда он опустился на мягкое кожаное кресло перед своим столом. Он достал телефон и проверил дисплей.

НЕЛЛИ: «Взволнован из-за начала учёбы?»

Спенсер улыбнулся, несмотря на растущую тревогу из-за пьянства отца. Тётя Нелли всегда умела поднять ему настроение, даже находясь практически на другом конце страны. Она постоянно участвовала в его жизни, находясь всего в нескольких улицах от него, пока не получила докторскую степень после того, как Спенсер уже повзрослел. Чем больше отдалялся его отец, тем больше Спенсер скучал по сестре своей матери. Всю его жизнь она казалась связью с матерью, которую он никогда не знал.

СПЕНСЕР: «Да, довольно взволнован».

НЕЛЛИ: «Есть время немного поболтать?»

СПЕНСЕР: «Дашь мне 15 минут?»

НЕЛЛИ: «Тебя, малыш, я буду ждать вечно».

СПЕНСЕР: «Я скучаю по тебе».

Спенсер убрал телефон обратно в карман, пока эмоции не взяли над ним верх. Воздух давил на него, когда он вернулся обратно на кухню и встал перед холодильником в поисках того, что можно закинуть в микроволновку, прежде чем зайти в чат с Нелли. Много лет Спенсер и его отец питались едой на вынос из каждого местного ресторана, в котором была доставка, и готовым к употреблению раздельными питанием. Он задумался, как психиатр, значило ли это что-то для его отца — то, что их жизнь напоминала эту еду, разделённую по маленьким пластмассовым контейнерам, и отделённую не только друг от друга, но и от всех остальных. Мысленно возвращаясь назад, Спенсер не мог даже вспомнить, когда последний раз видел своих бабушку и дедушку. Были только он и отец, а отец начал ускользать.