Мои сердце и голова всегда находятся в состоянии войны, но на несколько блаженных бездумных мгновений сердце берет вверх над разумом.

Я не помню, как подошел к нему настолько близко. Мой пульс тяжело стучит в ушах, когда я провожу пальцем по мягкой щетине на его челюсти. Он ненавязчиво приобнимает меня за поясницу. Каждая клеточка моего тела желает поцеловать его в ответ. Он не сводит с меня взгляда, его глаза полуприкрыты, зрачки расширены. У меня подгибаются колени, от ощущения его языка на моем большом пальце, когда я провожу по его нижней губе. Не в силах удержаться, я прижимаюсь губами к этому же месту, пробуя на вкус его влажный теплый рот. Чувствую, как всего на секунду его язык прижимается к моему, прежде чем я пьяно отшатываюсь. Его руки поддерживают меня, а затем отпускают.

Я продолжаю пятится. Мозг говорит, что мне нужно сесть на поезд. Но я не могу разорвать зрительный контакт. Каким-то образом я все же добираюсь до дверей поезда и захожу в вагон, когда мое сердце бьется, словно я пробежал целую милю.

Не убегай. Не от этого.

Двери начинают пищать. Они вот-вот закроются, и поезд тронется, а я буду цепляться за поручень, смотря в окно, пока не перестану видеть его, и он не станет просто мальчиком, которого я когда-то знал. Мужчиной, которого оставил позади. Не думаю, что смогу это вынести.

Так что я делаю единственное, что мне остается.

Я протягиваю руку и хватаю его.

Футболка Бенджи в моем кулаке такая мягкая. Один рывок — и он уже в поезде, другой — и он уходит с линии быстро закрывающихся дверей.

Мы сталкиваемся друг с другом, когда поезд начинает движение.

— Я не понимаю, что делаю, — шепчу я ему в плечо.

— Мне все равно, — шепчет он в ответ, обнимая меня так, как будто точно уверен, как развеять все мои сомнения.