- Я знаю, что тебя возбуждает.

Сэйдж подошла сзади и обхватила меня обеими руками за талию. Полиция, чиновники, медики и гиббон Галанос уехали. Она была готова заняться любовью или, по крайней мере, грязным, унизительным сексом, который был следующей приятной вещью, утешительным призом. Мне нужно было еще кое-что записать в блокнот, поэтому я отодвинулся от нее, но она тут же вернулась, обвив меня руками, теплая и голодная.

- Пошли, - проворковала она, - пока действие "пилюли счастья" не закончилось.

Наш секс был потрясающим, но в моем возрасте у меня был только один действительно хороший трах в день, если это можно так назвать, и мы с Сэйдж всегда хотели дополнительные раунды. У меня могла быть эрекция, но сохранить ее – совсем другое дело. Мало того, что мое тело было старше, но я также привык не заниматься сексом, что означало, что я склонен к самоудовлетворению, что не исключает самоконтроль, необходимый для удовлетворения партнера. Я был похож на боксера, вышедшего из отставки, чтобы драться после своего расцвета. Мой дух был силен, но плоть упряма и ленива. Но эта универсальная "Bиагра", которую дал мне мой доктор, была рождественским подарком, полученным слишком рано, даже если это было недешево. Он поставил мой член на один уровень с ее амбициями.

Язык Сэйдж проник глубоко в мое ухо, одна рука скользнула в мои брюки.

- Я позволю тебе кончить мне на лицо.

- Что значит позволю? Ты практически умоляешь об этом. В конце концов, здесь телесные жидкости.

- Ну же, детка. Эта кровь все еще такая мокрая.

- Кафельный пол не высыхает, как ковер.

- Давай воспользуемся этим. Трахни меня прямо здесь, за прилавком, где застрелили этого бедного клерка.

Она сняла пальто и склонилась над прилавком, подняв задницу. Ее джинсы были такие узкие, что я практически мог видеть ее половые губы.

- Ты что, спятила? – cказал я. - Мы не можем трахаться там, прямо под окнами.

Она посмотрела на меня через плечо, покачивая задницей, переступая с ноги на ногу.

- Я знаю. Это сделает его еще более захватывающим. Страх быть пойманным может оживить обстановку.

- Оживить обстановку? Мы занимаемся сексом на месте преступления. Это недостаточно остро для тебя? Потому что для меня это гребаный жгучий перец в заднице.

Она засунула руки под мышки и изобразила хлопанье куриных крылышек.

- Бак-бак-бвааа! - закричала она, и ее шея дернулась.

Это было так неожиданно, что на мгновение я даже не знал, что ответить. Она брыкалась ногами, как когтями, все еще делая цыплячьи шлепки, и смех вырвался из меня, как отрыжка.

- О, ты точно получишь его, - сказала я.

- Тогда дай его мне, папочка.

- А что, если этот говнюк Галанос вернется? Или чертов Галлахан?

Обернувшись, она замахала руками-крыльями быстрее и высунула язык, как будто мы были в средней школе. Я не знал, было ли это мило или глупо. И снова ее красота позволила ей победить. Я начал раздражаться, но у меня также была пульсирующая эрекция.

- Пойдем в третий проход, - сказал я. - Пули превратили эту женщину в спагетти, ради бога. И у нас будет целая стена картофельных чипсов, чтобы нас не было видно.

Подняв подбородок, Сэйдж отвернулась в сторону и откинула волосы, обнажив шею цвета слоновой кости. Она знала, как я фетишизирую это, как мне нравится зажимать кожу между своими резцами, оставляя фиолетовые точки от затылка до ее лобка, как след от хлебных крошек, чтобы я нашел свой путь обратно к ее влагалищу. Она подошла к началу третьего прохода и посмотрела на липкие остатки клиента, который купил последний "Твинки". Кровь была такой густой, что казалась пурпурной. Осколки костей осыпали разлив, как снежный вихрь. На дне стеллажей среди банок "Принглз" были разбросаны ленты мокрой плоти. Кишечник женщины вывалился из нее, и болотного цвета стул, казалось, просачивался под флуоресцентные лампы, когда они неуверенно мерцали.

- Заманчиво, - сказала Сэйдж, закусив губу. - Но мне нужно окно. Кровь этого парня повсюду, и я хочу смотреть на луну, пока ты меня хорошенько трахаешь.

Она стянула свитер через голову и накинула его на картонный вырез какого-то игрока НФЛ, рекламирующего "Маунтин Дью". Сорвав с себя лифчик, она натянула его и выстрелила в меня, как гигантской резиновой лентой. Ее сиськи закачались, и лифчик с шлепком упал в лужу крови. Сэйдж сдвинула руки, прижимая груди друг к другу, отчего они казались еще больше. У нее были большие, телесного цвета ареолы, а соски напоминали жесткие изюминки. Мой рот наполнился слюной, когда я двинулся вперед, желая устранить все расстояние между нами, и когда Сэйдж покинула безопасный проход, я выглянул в окно, видя только пустые подъездные дорожки бензоколонок. Под их фонарями не было даже насекомых. За насосами виднелся слабый отблеск света на наших машинах, а потом только неподвижная мертвая улица. Это было похоже на город-призрак.

Полицейская лента должна держать людей подальше, - сказал я себе, когда Сэйдж облокотилась на стойку, снимая эти облегающие джинсы, как змея сбрасывает кожу.

Трусики без промежности. Я так и знал!

Я нашел выключатель и выключил резкий верхний свет, свечение витрин давало нам достаточно видимости. Я взъерошил ее густую шевелюру, потянул так, как ей нравилось, и откинул ее голову назад, обнажая мягкую шею и освобождая темную сторону моей сексуальности, ту сторону, которую моя жена подавляла годами. Толкнув Сэйдж на прилавок, я расстегнул ширинку и достал свое чудо современной медицины. Сэйдж терла руки в крови, покрывавшей кассовый аппарат, намыливаясь, как будто была в душе. Не было никакой необходимости в прелюдии. Я был тверд, а она вся мокрая. Мой член вошел в нее, и я начал трахать ее с яростью, ударяя ее бедрами о стойку с каждым толчком, желая проникнуть в это прекрасное создание. Я сжал ее ягодицы обеими руками, пальцы впились достаточно сильно, чтобы лопнули капилляры, и она завизжала, волосы бились в лужах крови, украшая стены, как художник-экспериментатор. Я вырвался, схватил ее за шею и прижал к одной из плексигласовых дверей магазина. Она застонала, играя со своим клитором, пока я медленно, хищно приближался к ней. Она была вся в красном веществе от живота и выше, одна сторона ее головы была залита кровью и роняла но пол чернильные кляксы.

Я развернул ее и прижал к входной двери. Исчез мой страх быть пойманным. Исчез страх микробов и болезней. Я был в сексуальном маниакальном состоянии. Моя единственная забота была заставить мою любовницу кончить, сотрясаясь. Я хотел, чтобы она кончила так сильно, что упала бы и описалась. По содроганиям ее тела я понял, что моя техника работает. Ее груди скрипели, когда двигались по стеклу, размазывая кровь по наклейкам на двери. Ее влага стекала по моему члену и яйцам, и когда она кончила, я прижал ее лицо к стеклу, ее волосы были собраны в кулак. Когда ее оргазм закончился, я скользнул в ее задницу и выплеснул свою собственную.

Сначала я подумал, что она выкрикивает мое имя в экстазе, но потом она ударила меня по рукам, вырываясь.

- Черт! – закричала она. - Вот дерьмо!

Я открыл глаза.

Парковку осветили фары.

* * *

- Черт-черт-черт-черт.

В нас ударили лучи фар. Сэйдж отбарабанила полосу ругательств, ныряя в укрытие. Я попытался обежать вокруг стойки, но мои брюки все еще были вокруг лодыжек, так что я мог делать это походкой робота. Я остановился и поднял их. Все еще в крови, Сэйдж искала свою одежду, но она была разбросана по всему магазину и терялась в тени.

- В туалет! - cказал я, заправляя рубашку. - Иди в туалет!

Ее лицо было искажено болью.

- Майк!

Ей больше нечего было добавить. Она просто произносила мое имя в панике, безмолвно умоляя меня найти способ исправить ту беду, в которую мы попали. Все, что я мог сделать, это дать панический совет, неуклюже пытаясь взять на себя ответственность за плохую ситуацию, зная, что она только ухудшится.

Не может быть, чтобы они нас не заметили.

Свет фар пронесся мимо окон. Перед домом на холостом ходу стояла машина, фары которой были направлены на кирпичную стену. Я надеялся, что они просто уедут, что это был просто какой-то полуночный водитель, надеющийся заправить бак, но вместо этого наткнулся на неожиданное шоу. Некоторые люди могут быть ханжами, но в двадцать первом веке, конечно, большинство людей просто захихикают, если поймают людей, занимающихся сексом на публике, и повернутся в другую сторону, не так ли? Я имею в виду, кто не занимался сексом в машине или в лесу? Не совсем то же самое, но они не знали, что это место преступления…

Сэйдж бегала по магазину, опрокидывая вещи в темноте.

- Я не могу найти туалет.

- Он должен быть где-то здесь…

В моем мозгу промелькнула быстрая картинка, воспоминание о том, как Сэйдж разговаривала с Галлаханом перед бензоколонкой. Справа от них, на другой стороне здания, была дверь с табличкой.

- Черт, Сэйдж. Я думаю, что тебе нужно выйти наружу, чтобы добраться до него.

- Я не выйду на улицу!

- Ну, ни хрена себе, Эйнштейн. Пойдем, попробуем найти твою одежду.

Я вспомнил картонную звезду НФЛ и стал искать его силуэт, отыскивая свитер. Я услышал, как заглох мотор.

- Вот, - сказал я. - Давай, поторопись.

Сэйдж схватила свитер. Снаружи хлопнула дверца машины.

- Входная дверь заперта? - спросила она.

- Даже не знаю.

- Ты, блядь, не знаешь?

- Я не могу вспомнить!

- Она не двигалась, когда мы там трахались.

- Да, но это была входная дверь. Она открывается внутрь, а не наружу. А теперь скажи, где твои джинсы?

- Помоги мне найти!

Я обошел магазин, но мои глаза все время возвращались к парковке. Темная фигура пробиралась к запачканной кровью двери. Если она не заперта, то времени на это нет. Краем глаза я заметил джинсовый комок.

- Вот они!

Я пошел за джинсами, забыв, в каком проходе нахожусь - самом грязном из всех. Моя нога ударилась о жидкое дерьмо, и я полетел, как клоун на банановой кожуре, тяжело приземлившись на спину, вызвав красновато-коричневый шквал. Я скользил в скользком потоке крови и дерьма, сплевывая, когда влажный кусок плоти приземлился в мой кричащий рот. Когда я попытался встать, рука, которая поддерживала меня, соскользнула, и я едва успел удержаться, прежде чем мое лицо коснулось пола.