Глаза Клариссы вспыхнули.

— Всегда есть третья сторона, о которой стóит подумать! Вся моя жизнь была наглядным уроком того, почему проституция — это плохо! Разве в таких взаимоотношениях, которое вы описываете, вы не рискуете зачать ребенка?

Мистер Уитлэч замолчал. Удар, сухо признался он себе. Ощутимый удар.

Он вылил остатки бренди в кружку и поставил ee. Пришло время попробовать новый подход. Он наклонился вперед, положив локти на колени, и мягко заговорил:

— Я знаю ваше мнение по этому поводу, но к худу или к добру, моя дорогая, вы родились. Теперь, когда вы среди живых, вы должны чего-то хотеть от жизни. Что же это?

Она осторожно посмотрела на него. Он снова вспомнил дикое существо, почуявшее опасность.

— Что вы имеете в виду?

— Я знаю, какой вы планировали свою жизнь. И знаю, что вы ожидаете от своей жизни. Но какой вы хотите видеть свою жизнь? Убежден, никто не мечтает стать гувернанткой. Это действительно верх ваших амбиций?

Ее опасения, казалось, исчезли. К его удивлению, на лице Клариссы промелькнула застенчивая улыбка. Эффект был очаровательным.

— Конечно, нет.

Он ответил ей поощрительной улыбкой:

— Что же тогда?

Она чуть нервно поиграла краем шитья.

— Не всегда можно иметь то, чего желаешь. Лучше искать… достижимые цели.

— А! Вы тайно лелеятe какую-то цель, которую считаете недостижимой, — мягко сказал он.

Она негромко рассмеялась, смущенно качая головой.

— Ну, это уж точно не в моих руках! — Ее глаза на мгновение встретились с его, затем опустились. — Полагаю, я хочу того, чего хочет большинство женщин.

— И это…?

Она стыдливо покраснела.

— Бесполезно говорить о таких вещах. Но, несомненно, я предпочла бы выйти замуж, чем быть гувернанткой.

Тревор сложил руки на груди и скрестил ноги, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Лучше всего раскрыть ее тайные надежды — тогда он сможет разорвать их на части. Он надеялся, что она не будет слишком тяжело переживать. В нем всколыхнулось незнакомое, неприятное чувство вины, но oн подавил его. Не время проявлять совесть! Не сейчас, когда он пoчувствовал, что его добыча ослабевает.

— Скажите мне, — пригласил он. — Как вы думаете, вы когда-нибудь выйдете замуж?

Кларисса мгновение с сомнением смотрела на него, но потом, видимо, сочла вопрос достаточно невинным. Ее шитье упало, забытое, и она перевела взгляд на огонь.

— Возможно. На днях мы говорили о божьем даре. Я знаю, что дар любви и брака дается не каждому, — медленно сказала она. — Но его часто получают… маловероятные получатели.

— Такие, как вы?

Она кивнула. Выражение ее лица снова стало задумчивым.

— Мне нравятся дети других людей, но я бы очень хотела иметь собственных детей.

Он сохранял обнадеживающий тон:

— А когда вы представляете себе брак, какого мужа вызывает ваше воображение? Какую жизнь вы представляете? В глубине души.

Ее глаза оставались широко распахнутыми и затуманенными. Она смотрела в огонь, будто могла прочесть в нем свое будущее. Было приятно созерцать ее задумчивую отрешенность, но мистер Уитлэч обнаружил, что раздражается от нетерпения, наблюдая за ней. Он знал, что это была какая-то идиотская школьная фантазия!

Так и оказалось.

— Он не обязательно должен быть красив или богат, — мечтательно промолвила она. — Добрый человек. Может быть, ученый; страстный книгочей. Уверена, что готова довольствоваться малым. Было бы неплохо иметь маленький сад и несколько цыплят или гусей.

Тревор не смог сдержать усмешку:

— Фактически, любовь в коттедже!

Кларисса не обратила внимания на его сарказм, но продолжала нежно смотреть в огонь.

— Да, — согласилась она, вздохнув. — Это было бы замечательно.

— Вы знаете, я уверен, что на такие коттеджи гораздо приятнее смотреть, чем жить в них. И что в них обычно живут сельскохозяйственные рабочие.

В его голосе прозвучала насмешливая нотка, которая, казалось, наконец проникла в ее сознание. Глаза Клариссы снова сфокусировались и с некоторой опаской вернулись к собеседнику.

— Да, я полагаю. Не всегда.

— Кларисса, вы слишком образованы, чтобы быть счастливой с безграмотным болваном!

Ее пылкий темперамент снова вспыхнул.

— Да, как жаль! И вам не нужно говорить мне, что я не подходящая жена для джентльмена. Я это тоже знаю.

— Тогда кого вы представляете, делящего с вами эту деревенскую жизнь? Где вы найдете своего нежного, ученого — но при этом странно бедного! — компаньона?

Она вызывающе вскинула подбородок.

— Вы попросили меня описать мой идеал, и я сделала это! Я не сказала, что ожидаю его найти.

— И не найдете! — он сказал ей прямо. — В сущности, Кларисса, вот ваша дилемма в двух словах: каждый мужчина, о котором вы могли бы думать как о женихе, посчитает вас не подходящей для брака.

Тревор откинулся на спинку кресла, уверенный, что только что бросил карту, которая поможет ему выиграть. Но этого не произошло. Руки Клариссы сжали подлокотники кресла, ее голос дрожал от волнения:

— Это неправда! Вы говорите так, как будто все воспитаны, чтобы думать только о поверхности… искать только мирские выгоды! Ибо это то, чего вы ищете в браке и во всем остальном! Вы ясно дали понять! Не всех учат оценивать только свои преимущества! Наверно, вам трудно поверить, м-р Уитлэч, но есть люди, которые высоко ценят внутренние качества! Характер! И душу! И добродетель! И…

Ее голос полностью затих от слез. Она яростно копалась в корзине для штопки, вытащила платок и вызывающе высморкалась.

На долю секунды м-р Уитлэч утратил душевное равновесие. Он обнаружил, что снова пытается подавить угрызения совести.

К черту девушку! Он снова ранил ее дyрацкие чувства! Но это было для ее же блага. Чем раньше Кларисса столкнется с реальностью, тем лучше. Поощряя ее опасные фантазии, он окажет ей медвежью услугу. Нравы общества универсальны. Неизменны.

Он нахмурился.

— Браки могут предназначаться на небесах, но пока они заключаются на земле, останутся такими, какими были всегда: коммерческими соглашениями.

Тревор намеревался взять с ней терпеливый и твердый тон, подходящий для того, чтобы указать Клариссe на масштаб ее ошибки, но каким-то образом промахнулся. Даже для собственных ушей его проповеди казались просто угрюмыми.

Влажные глаза Клариссы обвиняюще расширились.

— Вы сами говорили мне, что надеетесь жениться по любви!

Он подавил нетерпеливое восклицание:

— Я надеюсь жениться по любви! Но я планирую жениться удачно. Я намерен иметь и то и другое, если это совместимo. Только дурак позволяет сердцу управлять головой. Таков мир, Кларисса.

— Никто не знает об этом больше меня! — Она фыркнула, дрожащими руками складывая влажный носовой платок. — Я не собираюсь выходить замуж, но признаю, что это возможно. Я уверена, что есть образованные, добродетельные, воспитанные люди, которые могут не заметить отсутствие моих… моих родственных связей.

Тревор недоверчиво уставился на нее.

— Это заблуждение! Только представители низшего сословия вступают в брак исключительно по любви. Одна из непреложных истин, которую образованный мужчина усваивает во время обучения — как можно более высоко искать невесту! Где вы найдете умного мужчину, равнодушного к прошлому своей жены? Какой мужчина воспитан, чтобы заботиться только о добродетели в своей невесте?

Спина Клариссы выпрямилась; глаза загорелись на прекрасном лице.

Она выглядела великолепно.

— Сын викария! — воскликнула она, словно бросая перчатку.

У мистера Уитлэча отвисла челюсть. Значит, это тайное желание сердца Клариссы Финей. Выйти замуж за сына викария. Она мечтала в один прекрасный день встретить кроткого, неземного дурака, который доверился бы Небесам и женился на ней по любви.

Он запрокинул голову и расхохотался. Он смеялся, пока слезы не собрались в уголках его глаз. Он смеялся, пока не подавился.

Затем он вытер свои текущие глаза, покачал головой и, задыхаяcь, сказал:

— О, Кларисса! О, Кларисса, это потрясающе!

— Я не понимаю шутки, — сказала Кларисса. Ее голос был тихим и слегка дрожал.

Тревор посмотрел на нее, и вид ее обиженных чувств немного отрезвил его. Его смех перешел в кривую ухмылку.

— Шутка в том, — объяснил он, — что я — сын викария.

На этот раз у Клариссы отвисла челюсть.

Дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошел Симмонс.

— Обед подан, сэр, — объявил он погребальным тоном.