Глава 6
Айзек
Флинн, мать его, Филлипс, восхитительно голый и впечатляюще твердый, лежит распростертый на нашей кровати.
Есть ли на свете зрелище, которое могло бы с ним конкурировать?
Без шансов.
Я хочу смотреть на Флинна. Хочу быть в нем, и чтобы он был во мне.
Мое желание невыносимо, и беда в том, что мне трудно решить, с чего начать.
А может послать все к черту и…
— Да, — стонет Флинн, когда я прижимаюсь к нему своим твердым, как камень, телом. Я практически разделся, отчаянно нуждаясь в прикосновении кожи к коже, но в последнюю секунду вспоминаю о своей новой татуировке и снимаю все, кроме обтягивающей белой майки.
— Хватит думать. Трахни меня, пока я, блядь, не сгорел.
Флинн слишком возбужден и ничего не замечает.
— Если будешь продолжать болтать, все закончится, даже не начавшись, — предупреждаю я, прежде чем завладеть губами Флинна и утонуть в его вкусе, пока мы двигаемся, создавая восхитительное трение в паху.
— Возьми смазку, — шепчет Флинн мне в губы, крепко сжимая руками мой зад. — Я хочу тебя, — умоляет он, приподнимая бедра так, что его скользкий от предсемени член упирается в мой. — Внутри, — продолжает мужчина, поднимая ноги и сгибая колени. Моя эрекция нетерпеливо скользит по его раздвинутым ягодицам и трется между ними. — Сейчас же, — требует он, удерживая руками свои ноги.
— Мне нужно подготовить тебя, — шепчу я ему в губы, пока рукой слепо тянусь к тумбочке у кровати — нашему тайнику со смазкой и игрушками.
— Нет! Хочу прямо сейчас! Хочу почувствовать тебя, — Флинн смотрит на меня снизу-вверх.
Его глаза чуть прикрыты, в зрачках горит похоть, а губы влажные и опухшие от моих поцелуев.
— О, ты обязательно меня почувствуешь, — обещаю я, все еще шаря рукой в поисках смазки. — Всего. Но при этом тебе не будет больно.
Флинн в отчаянии закрывает глаза, когда я, наконец-то, нахожу то, что мне нужно. Дрожащими движениями открываю крышку и откидываюсь назад, чтобы щедро капнуть смазкой между ягодиц своего мужчины. Прохладная жидкость стекает к его входу, и я едва сдерживаю стон, когда Флинн сжимает кольцо мышц в ответ. Моя длина умоляет дать ему то, о чем он просил — вдавить его в матрас.
Я мысленно повторяю названия объективов, которыми пользуюсь.
Sigma 50mm F / 1.4 DG HSM Art.
Обвожу тугой жар подушечкой указательного пальца.
Sony 85mm f / 1.8 GM.
Благодаря сильному рывку мой палец глубоко входит внутрь.
Sigma…
Флинн шипит, и с его губ срывается «еще».
Когда палец превращается в два, меня покидают все мысли, пока я наблюдаю, как мой мужчина изнывает подо мной. Каждый раз, когда я толкаюсь, задевая простату, из горла Флинна вырывается искаженный стон. Меня поглощает пьянящее чувство от осознания того, что мужчина, по которому я скучал и которого люблю, находится в моей власти. В этот момент я становлюсь тверже камня. Знание о том, что Флинн доверяет мне, не только вызывает у меня стояк, но и раздувает грудь, нагнетая тепло, обжигающее мои вены.
Флинн имеет надо мной гораздо большую власть, чем я над ним. Чаша весов всегда будет склоняться в его пользу, а он даже не подозревает об этом.
С мужских губ срывается целая литания2 проклятий, за которой следует:
— Еще. Давай же. Возьми меня. Я так тебя хочу. Пожалуйста, Айз. Пожалуйста.
Убираю пальцы, чтобы прижать головку своего члена к его жаркому входу.
На мгновение я купаюсь в ощущении того, что Флинн здесь — со мной, подо мной и весь принадлежит мне, пытаясь запечатлеть в памяти этот момент.
Я бы убил за то, чтобы увековечить выражение лица Флинна с помощью своей камеры, но согласен и на воспоминания. Кроме того, мне нравится, что лишь я могу видеть этот взгляд. Он только для меня.
Мой.
С этой мыслью я склоняюсь над Флинном, завладев его ртом и проглатывая исходящий из него стон, когда одним плавным толчком глубоко проникаю внутрь, прежде чем остановиться. Мои яички упираются в ягодицы мужчины, а длина пульсирует внутри удушающего жара его тела. Флинн стонет со смесью желания и облегчения, отчего по моей спине проходит дрожь, оседая в паху.
— Быть в тебе просто рай! Как же давно мы не были вместе.
Флинн не отвечает.
Вместо этого он прикусывает мою губу и приподнимает бедра.
Мужчина берет инициативу на себя и начинает двигаться снизу, принимая меня еще глубже, и из него рта вырывается стон.
Мы превращаемся в безумный клубок, состоящих из губ, языков, рук и пальцев. По нашей коже скользит пот. Мы боремся за контроль друг над другом, жадно поглощая желание другого в безумном и неконтролируемом поиске большего.
Жажда. Тяжелое дыхание. Толчки.
Еще. Еще. Еще.
Затем отчаянное чувство внутри нас обоих делает свой первый вдох, и лихорадка спадает.
То, что происходит дальше — не просто секс.
Это связь.
Прикосновения. Поцелуи. Ласки.
Я нахожу член Флинна и уверенно глажу его в тандеме с каждым толчком своих бедер.
Мы занимаемся любовью часами. Наша связь блокирует все ощущения реальности и времени.
А когда достигаем оргазма, то делаем это одновременно, и каждый из нас произносит имя другого.
Как клятву единения.
Как обещание прощения.
Как обоюдное согласие о том, что так и должно быть.
Опустошенный и лежащий в объятиях любимого мужчины, липкий от секса и пота, я засыпаю, зная, что, несмотря ни на что, все у нас с Флинном идет своим чередом.
Наша связь не поддается разрушению.
Она принадлежит нам.
И нет ничего и никого, кто мог бы отнять ее у нас.