26-27

26.

Су И всегда отличался сдержанностью в словах и чувствах. Хотя его краткий ответ отдавал горечью, Ваньянь Сюй приписал ее привычным для пленника сожалениям о гибели родной страны. Сердце императора острой иголкой кольнула боль, он ушел от неприятной темы и попытался развлечь генерала светской беседой. Однако тот по-прежнему сидел с каменным лицом и не проявлял к разговору ни малейшего интереса. На следующее утро император должен был присутствовать на раннем дворцовом приеме и потому при первом удобном случае сказал:

— Уже поздно, отдохни хорошенько. Мы вернемся завтра, чтобы снова составить тебе компанию.

С этими словами он покинул покои Су И, не забыв приказать ожидавшей за дверью Цзы Нун и прочей прислуге:

— Заботьтесь о нем как следует, и Мы не поскупимся на награду.

Цзы Лю набросила на плечи императора теплую верхнюю накидку, евнухи и служанки зажгли шелковые фонари и последовали за господином в его покои.

Стоя у окна, Су И провожал процессию взглядом, пока силуэт императора не растворился в темноте. Заметив это, Цзы Нун не сдержала игривую улыбку:

— Молодой хозяин уже скучает? Пойду-ка доложу императору. Ручаюсь, он тотчас будет здесь, прилетит как на крыльях. Вам, верно, невдомек, почему Его Величество никогда не проводит ночи в этих покоях? Он боится дать волю желаниям плоти — ведь с тех пор, как вы взяли в плен его сердце, он ни разу не осчастливил наложниц высочайшим вниманием. Его страсть уже давно не находит выхода, вот он и не рискует надолго оставаться с вами наедине.

Су И криво усмехнулся и резко одернул ее:

— Девушке не пристало вести столь нескромные речи! Не боишься сделаться всеобщим посмешищем?

Только тут Цзы Нун осознала, что перешла границы. Она зарделась, но упрямо вскинула голову:

— А что здесь такого? Цзинь Ляо — не то, что ваша Великая Ци. Никто у нас не носится с этими замшелыми правилами. Порой не грех и в открытую поговорить.

Су И рассмеялся:

— Да уж, ты девчонка не промах. Интересно, кому привалит эдакое счастье — женушка буйная да своевольная? Хотелось бы поглядеть, как тот бедолага у тебя по струнке ходить будет.

Цзы Нун покраснела еще сильнее и топнула ногой.

— Молодой хозяин всё надо мной потешается. Лучше б на себя посмотрел!

Она сердито развернулась и вышла вон. Су И долго ждал, но девушка не возвращалась. Он выглянул из комнаты. Цзы Нун нигде не было видно, только с десяток служанок шушукались и пересмеивались по углам.

— Вы меня утомили, я желаю тишины и покоя, — сказал он. — Можете быть свободны. Скоро придет Цзы Нун, ее услуг мне довольно.

Служанки всей толпой поспешили прочь. Проводив их взглядом, Су И возвратился в комнату и подошел к большому сундуку, где хранились боевые доспехи и благородный меч. На сундуке висел внушительный замок, а с ключом Цзы Нун не расставалась ни на минуту, опасаясь, как бы пленник не причинил себе вред. Но ее хорошо продуманный план имел свои слабые места. Никакие, даже самые крепкие запоры, не могли остановить генерала Су. Он сконцентрировал энергию ци, резко взмахнул ладонью… Щелк! Сломанный замок упал на пол.

Су И откинул крышку сундука, достал доспехи и меч. Погладив холодную сталь, он сбросил верхнюю одежду и облачился, как подобает воину. Затем бережно взял меч обеими руками, встал посередине комнаты и опустился на колени лицом на юг. По щекам его медленно покатились слезы.

— Призываю в свидетели Небеса, — произнес он. — Генерал Су провел множество военных походов и битв, но не сумел сберечь реки и горы своей страны. Ныне его родная империя повержена во прах. Покрытый позором, Су И дожил до сего дня, сгорая от стыда перед теми, кто навеки остался лежать на полях сражений. Об одном лишь молю Небеса: проявить снисхождение к слабости генерала Су, принять его искреннее раскаяние и позволить наконец разделить судьбу павшей отчизны.

Он вытащил меч из ножен. Лезвие сверкнуло льдистым всполохом: верный боевой товарищ не утратил прежней остроты. Опасаясь, что промедление погубит весь план, пленник решительно приставил меч к горлу. Еще миг — и этот несгибаемый человек обагрит своей кровью дворец в сердце родной империи…

— Молодой хозяин, не надо! — раздался пронзительный вскрик.

Зазвенело стекло, брызнули осколки — и в окно молнией ворвалась Цзы Нун. Су И вздрогнул и сильнее нажал на лезвие, оставив на шее глубокую, но короткую рану. Большего он сделать не успел: Цзы Нун в отчаянии вцепилась в острие меча мертвой хваткой. Она не хуже Су И владела боевыми искусствами и не позволила пленнику завершить задуманное.

В сердце Су И взвихрилась буря чувств. Он понимал, что, если не удастся покончить с собой, последствия будут гораздо страшнее, чем он мог себе вообразить. Пленник изо всех сил налег на меч — но и Цзы Нун уступать не собиралась. Хотя ладонь ее сочилась кровью, стекавшей по лезвию тонкой струйкой, девушка держалась за острые края так крепко, будто от этого зависела ее собственная жизнь.

— Молодой хозяин, умоляю, подумайте еще раз! — горячо шептала она. — Ваша ничтожная служанка вернула вам доспехи и меч. Если вы сейчас покинете этот мир, то навлечете на меня беду!

Зная, что в груди Су И бьется мягкое, сострадательное сердце, девушка намеренно подбирала слова, стараясь его разжалобить.

И пленник дрогнул. Но тут же представил, что его ждет, если он не сумеет довести дело до конца. Как только обо всем проведает император, кто знает, чья жизнь пойдет в ход для нового шантажа? Кроме того, Ваньянь Сюй твердо вознамерился сделать Су И императрицей — и когда это случится, никакие силы ни на земле, ни на Небесах не спасут его от участи, что хуже смерти.

Эти мысли вернули пленнику решимость. Скрепя сердце, он вздохнул и ответил:

— Барышня Цзы Нун, Су И оказался неблагодарным человеком, недостойным твоей доброты. За эту услугу расплачусь с тобой в следующей жизни.

Левая рука пленника метнулась как змея и поразила жизненно важные точки Цзы Нун. Всё это время девушка старалась удержать меч, чтобы Су И не смог перерезать себе горло, и не ожидала внезапной атаки. Застигнутая врасплох, она застыла как изваяние.

Пленник осторожно высвободил меч из ее пальцев. Заметив, что по ладони Цзы Нун всё еще потоком льется кровь, он бросился к изголовью кровати, схватил белый платок и перевязал рану.

— Су И скорее подведет молодую барышню, чем свою родную страну, — с виноватым видом пояснил он. — Надеюсь, ты поймешь и простишь меня. Ты пострадала, пролила кровь — вот и оправдание для твоего господина.

Он почтительно поклонился Цзы Нун и, полный решимости, повернулся к столу, где оставил меч, прежде чем занялся раной. Но меча и след простыл.

Ужас, охвативший Су И, невозможно передать словами. Сердце подпрыгнуло и комом застряло в горле. Не веря глазам, пленник перевел взгляд на Цзы Нун, но девушка неподвижно стояла на том же месте. И тут за спиной раздался голос, холодный и зловещий:

— Ты что-то потерял, Су Су? Не этот ли меч?

27.

При первом же звуке знакомого голоса сердце Су И, трепыхавшееся в горле, разом ухнуло вниз, в бездонную пропасть. Он медленно повернулся и увидел Ваньянь Сюя — тот всем телом навалился на дверной косяк, словно ему недоставало сил стоять прямо. Низко склонив голову, император не сводил глаз с окровавленного меча. Алые капли стекали по шее Су И, багрянцем пропиталась повязка на ладони Цзы Нун — но Ваньянь Сюй, казалось, ничего не замечал.

Пленник хранил молчание — да и что можно было сказать? Времени прошло немало, и Цзы Нун сама разблокировала жизненно важные точки, но, как и Су И, не решалась ни шевельнуться, ни вздохнуть. Стояла такая тишина, что, казалось, будет слышно, если на пол упадет иголка. Наконец Ваньянь Сюй медленно поднял голову и уперся взглядом в Су И. В глазах императора бушевало пламя, но что именно чувствовал он в этот миг — никто не взялся бы описать. Пленник не дрогнул и взгляд не отвел. На лице его явственно читалось, что решение принято и никакая сила в этом мире не заставит его отступить.

Они смотрели друг на друга, смотрели и молчали. Вдруг Ваньянь Сюй негромко рассмеялся и медленно покачал головой.

— Су Су, у тебя такие красивые глаза, — сказал он. — Совсем как в тот памятный день, когда я пришел к тебе в тюрьму. Выходит… ты прежний… Это я изменился… стал тряпкой… стал таким… наивным простаком. Я же поверил тебе, ведь ты обещал, что будешь моей императрицей. А ты только и ждал, чтобы я отпустил пленных солдат… С чистой совестью — на тот свет… герой-мученик… Ха-ха-ха! Вот смеху-то — купиться на такую явную ложь! Неужели это я, Ваньянь Сюй? Цзы Нун, скажи прямо, я что, и правда император Цзинь Ляо? Тот, кому ты служишь столько лет — это я? Ха-ха-ха!

Он хохотал как безумный и не мог остановиться. Сердце Су И отчаянно сжималось, но голос звучал жестко:

— Ваньянь Сюй, коль скоро мои планы раскрыты, оправданий не жди. Скажу одно: что бы ты ни делал, невозможно мужчине занять место императрицы. Я мужчина, и женой императора Цзинь Ляо мне не бывать!

Смех оборвался, тяжелый взгляд замер, обжигая пленника холодом.

— Сердце мое тверже стали, — отчеканил император. — Не веришь — убедишься сам. — Он повернулся к Цзы Нун: — Ну, что стоишь столбом? Ждешь, когда этот герой повторит попытку?

Девушка поспешно кивнула и, подойдя к Су И, тихо сказала:

— Молодой господин… Прошу, простите Цзы Нун за грубое обращение.

Она достала моток белой шелковой веревки, надежно связала пленника, в рот ему затолкала такой же шелковый кляп и помогла улечься на кровать. Су И даже не думал сопротивляться, понимая: всё бесполезно. Ваньянь Сюй ухитрился незаметно забрать у него из-под носа меч, а это означало, что император на две головы превосходит генерала Су в боевых искусствах.

Ваньянь Сюй презрительно фыркнул, сконцентрировал энергию ци в кончиках пальцев... Дзинь! Благородный меч, способный рубить золотые слитки и резать нефрит, разломился в его руках на две части. Небрежно швырнув обломки в сторону, Ваньянь Сюй выпрямился и холодным голосом отдал Цзы Нун приказ: