28-29

28

Су И, по-прежнему связанный, пребывал в заточении в своих покоях. Он и крошки в рот не брал, но приносившие еду слуги не пытались заставить его силой. К исходу третьего дня у пленника от слабости кружилась голова и рябило в глазах.

«Махнуть бы на всё рукой, — рассуждал он про себя. — Умер бы я здесь от голода, вот и хорошо».

Но затем Су И вспоминал ночь неудачного самоубийства, и перед его мысленным взором вставали глаза Ваньянь Сюя, в глубине которых сменяли друг друга тысячи разных чувств, пока взгляд императора не застывал, словно подернутый коркой льда. Сердце пленника изнывало от боли и цепенело от ужаса — он боялся, что провальная попытка наложить на себя руки дорого обойдется невинным людям.

На четвертый день в опочивальню вошла Цзы Лю, чтобы сменить повязку. Говорить пленник не мог, и девушка тоже хранила молчание. Закончив обрабатывать рану, она собралась было встать и уйти, но передумала и снова опустилась на кровать. После долгих колебаний она неожиданно сказала:

— Молодой хозяин, простите Цзы Лю за непрошеный совет… По поводу церемонии… Вам лучше согласиться, и как можно скорее. Всё равно рано или поздно придется уступить, к чему обрекать себя на такие страдания?

Су И почувствовал, что в словах девушки таится скрытый смысл. Не удержавшись, он поднял на нее испытующий взгляд, однако Цзы Лю не проронила больше ни слова. Не сводя с нее внимательных глаз, пленник покачал головой. Девушка поняла, что он не намерен идти на уступки, печально вздохнула и медленно вышла, а Су И только и оставалось, что в одиночестве терзаться дурными предчувствиями.

После полудня погода резко переменилась. Небо сплошь затянули низкие серые тучи и, несмотря на весеннюю пору, поднялся холодный северный ветер. Су И разглядывал хмурое небо в окне, и ему вдруг неведомо отчего сделалось не по себе: казалось, сама природа подает недобрый знак. Внезапно дверь со скрипом отворилась, и вошли императорские стражи. В полном молчании они приблизились к пленнику, подхватили его под руки и выволокли из покоев. Во рту Су И по-прежнему был кляп, так что задавать вопросы он не имел никакой возможности.

Когда его привели на площадку для военных учений, Су И увидел на возвышении Ваньянь Сюя, восседающего на «Троне Дракона». При появлении пленника император холодно улыбнулся и подал знак рукой. Тут же подошла дворцовая служанка и избавила Су И от кляпа. С ним пленник провел целых три дня, и теперь его челюсти пронзила острая боль, а язык и губы не слушались, словно чужие. Ему не сразу удалось закрыть рот, так что служанка успела достать пару скобок, какие используют лекари, и приладить ему на зубы.

— Его Величество сказал: вот-вот начнется интересный спектакль, — хмыкнула она. — Он опасается, что генерал не сможет сдержаться и откусит язык.

Охваченный невыносимой тревогой, Су И не находил себе места. Заметив в его глазах растущее смятение, Ваньянь Сюй остался весьма доволен. Император изучил своего пленника куда как хорошо: сколько ни грози ему пытками, сколько денег и чинов ни сули — всё без толку. Но было у Су И одно уязвимое место — чересчур мягкое сердце. Ваньянь Сюй не сомневался: стоит искусно сыграть на этой роковой слабости, и пленник подчинится любым требованиям.

На просторной площадке находились лишь император, несколько стражников и дворцовых служанок. Су И всё еще прикидывал, какую пакость замышляет Ваньянь Сюй, когда с удивлением заметил, что даже доверенных помощниц императора — Цзы Нун, Цзы Лю, Цзы Янь и Цзы Нань — нигде поблизости не видно. Обычно хотя бы одна из них постоянно находилась рядом с хозяином. Да и маленького наследника, которого хлебом не корми — дай затесаться в гущу событий, на площадке тоже не оказалось. Всё это наполнило сердце пленника самыми зловещими предчувствиями.

Император заметил, что взгляд Су И блуждает вокруг, и прочел его мысли как открытую книгу.

— Су Су, интересный ты человек, — с легкой улыбкой сказал он. — Гадаешь, где Шу-эр, Цзы Нун и другие Наши помощницы, верно? Не станем скрывать: зрелище, которое Мы для тебя приготовили, чрезмерно жестокое. Нам не хотелось бы видеть их в числе сегодняшних зрителей. Су Су, надеюсь, ты тоже готов к тому, что сейчас произойдет.

С этими словами император пару раз громко хлопнул в ладоши, и с десяток солдат вытолкали к нему на возвышение небольшую толпу закованных в цепи людей. Там были мужчины и женщины, старики и дети — от мала до велика.

Су И поднял взгляд, и сердце его едва не остановилось. Не успел он присмотреться к узникам, как до него донесся отчаянный крик:

— Братец Су! Спаси меня!.. Спаси меня!..

Су И пошатнулся. В десятке тысяч кошмаров ему не могло привидеться, что Ваньянь Сюй прикажет схватить всех его бывших друзей и соседей. Кричавшую женщину он узнал сразу — она была дочерью дядюшки Вана. В добрые старые времена они жили рядом и детьми играли вместе. Мальчикам и девочкам не подобает слишком сближаться, но их отношения никогда не переходили границы приличий. Потом подруга детства выросла, вышла замуж, но осталась жить по соседству. Две семьи крепко дружили, пока Су И не отправился защищать границу, и с тех пор они не получали друг о друге вестей. Кто мог подумать, что они увидятся вновь при таких драматических обстоятельствах? Встреча всколыхнула в груди пленника множество разных чувств, которые превратились в мучительный сплав отчаяния и страха. Он громко воззвал к императору:

— Что ты задумал? Будь мужчиной, обрушь свой гнев на меня и оставь в покое женщин и детей!

Ваньянь Сюй неторопливо поднялся с трона и обошел заложников, одного за другим. Потом медленно заговорил:

— Су Су, ты обманом вынудил Нас отпустить пленных солдат. Разыскивать их снова — слишком много хлопот. Кроме того, все они такие же крепкие орешки, как и ты. Мучить их — никакого удовольствия. То ли дело — твои старые друзья с домочадцами. Все они живут здесь, в столице, так что схватить их не составило труда. К тому же это люди мирные, боязливые. Когда прольется кровь, их душераздирающие крики будут так ласкать Наш слух! — Он остановился перед пожилой женщиной и, повернувшись к Су И, с улыбкой заметил: — Говорят, у этой старухи нет ни сыновей, ни дочерей, но ты заботился о ней, как о собственной матери. Даже после того, как отправился на границу, каждый год присылал немного денег на пропитание, верно? Эта ветхая, бесполезная развалина только зря землю топчет. Почему бы не отправить ее побыстрее на Небеса? Почему бы не избавить мир от обузы, а ее саму — от страданий? — Ваньянь Сюй протянул руку, и служанка вложила в нее кинжал «бычье ухо». С улыбкой, от которой кровь стыла в жилах, император провел пальцами по лезвию и продолжил: — Су Су, что, если Мы сейчас, на твоих глазах, вспорем ей живот?

29

Су И не мог унять охватившую всё тело дрожь. Нет, он всегда знал, что Ваньянь Сюй из тех, про кого говорят «злое сердце, жестокие руки», но не думал, что император окажется настолько безжалостным, вконец утратившим человеческий облик чудовищем. Неужели перед ним тот самый Ваньянь Сюй, которого он уже успел довольно близко узнать? Чьи эти глаза, горящие жаждой убийства, чьи эти губы, искаженные кровожадной усмешкой?

От кончиков пальцев на ногах по телу пленника поднялась зябкая волна, вымораживая нутро, превращая плоть и кровь, суставы и кости в сплошную стылую глыбу льда. Казалось, даже нервы покрылись хрусткой изморозью. Су И изо всех сил рванулся вперед, но стражники удержали его на месте. Пленник пытался кричать, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Лицо его отливало мертвенной бледностью, тело выгнулось дугой. Он упрямо пригнул голову, словно бык, который силится разорвать путы, разом напрягая все мышцы. С невероятным трудом переставляя ноги, он делал шаг, потом другой — но бдительные стражи тут же оттаскивали его на прежнее место. Смертный ужас охватил всё его существо, по щекам жемчужными нитями струились слезы. Он видел, как император неспешно занес кинжал, поймав на лезвие холодный солнечный отблеск, и клинок замер, готовясь нанести удар.

Пожилая женщина лишилась чувств, и теперь ее с двух сторон поддерживали евнухи. Ваньянь Сюй глумливо усмехнулся, крепче сжал пальцы на рукояти, кинжал медленно и неотвратимо двинулся вниз.

— Нет!.. — вырвался у Су И сдавленный вопль, словно голос наконец сумел прорваться сквозь невидимую стену. Заливаясь слезами, обезумев от ужаса, пленник яростно хрипел: — Не надо!.. Ваньянь Сюй… Я… умоляю… умоляю… отпусти ее… она просто… она же просто жалкая старушка…

Император обернулся. Лицо его не выражало ничего, кроме равнодушного любопытства — казалось, он просто случайный зритель, заглянувший на представление. Он ни на миг не потерял самообладания и невозмутимо взирал, как Су И бьется в агонии, словно пойманная на крючок рыба. Выдержав долгую паузу, Ваньянь Сюй приподнял уголки губ в ироничной усмешке и переспросил:

— Не надо, значит? И то правда — старуха уже одной ногой в могиле, может, пару лет протянет, не больше. Стоит ли руки марать? Будь по-твоему, Су Су, давай выберем кого-нибудь еще.

Он прошелся вдоль группы заложников и остановился возле маленькой девочки лет восьми-девяти.

— Су Су, ты, наверное, не помнишь эту малышку. А ведь ты держал ее на руках много лет назад. Ей как раз исполнился годик. Говорят, она сильно расплакалась и никак не хотела успокоиться, даже мать не могла утешить ее. Потом девчонка увидела тебя и расплылась в улыбке. Ты тут же подхватил ее и принялся нянчить. Так она и провела свой первый день рождения у тебя на руках. Думаю, этого достаточно, теперь ты знаешь, кто она такая.

Ваньянь Сюй даже не потрудился повернуть голову. Он словно разговаривал сам с собой, но при этом не сомневался, что пленник жадно ловит каждое слово.