Конрад улыбнулся, а я мысленно себя похвалил. Определенно, я выигрывал войну.

- Буду просто счастлив, если ты хотя бы меня не отравишь.

- Считаешь, что я могу отравить тебя сейчас? – я указал на его лицо, где фиолетовый карабкался вверх по щекам, уже заползая на лоб. Конрад убеждал меня, что это не больно, но выглядело весьма болезненно. К тому же он никогда не снимал эти чертовы очки. – Я имею в виду… СМИ слишком долго молчали об этом, а потом все полетело к чертям, но я помню кое-что о повышении иммунитета и устойчивости к болезням. Может, «месть Монтесумы»* тебе уже не грозит?

--------------------

* Месть Монтесумы или «диарея путешественников» – наиболее частое заболевание лиц, путешествующих в другие, непривычные страны или климатические зоны.

--------------------

- Что ж, - без энтузиазма отозвался Конрад, - теперь мне стало намного проще мириться с мутацией. Получается, это такое замаскированное благословение, и я должен быть за него благодарен, да?

Вот черт, беседа стремительно принимает неприятный оборот.

- Я такого не говорил.

- А тебе и не надо ничего говорить, это подразумевалось, - огрызнулся он, - и если ты и дальше будешь пичкать меня этим дерьмом про светлую сторону, я на самом деле перережу тебе глотку.

О нет. Это не те разговорчики, после которых я смогу спокойно лежать или хотя бы сидеть. Я вскочил и ткнул пальцем в сторону Конрада.

- Вот видишь?! Это я и имел в виду, когда говорил, что беспокоюсь, как бы в один прекрасный момент ты не слетел с катушек и не прибил меня – и вот теперь ты и правда угрожаешь мне убийством! И совсем не в шутку! Я могу объяснить в чем разница, мудила. В том, что мне абсолютно не смешно, когда ты пытаешься напугать меня до усрачки.

- Джейви, - Конрад сдулся так же быстро, как и взбесился. – Прости.

- Ну надо же.

- Мне правда жаль. Послушай, я голоден и устал, все тело как будто натерли наждачкой. Я не… Черт, - он отвернулся, поднял лицо к темнеющему небу, приподняв очки. Радужка его глаз светилась желтым в лучах заходящего солнца. - Я не должен быть здесь, - пробормотал он. – Не думаю, что мне стоит оставаться.

- И где же, по-твоему, ты должен быть? - спросил я, потому что прозвучало это… Как-то потерянно. Безнадежно и на удивление юно.

- Ну уж точно не у черта на рогах, - непринужденно съязвил он, но я понял, что сказать Конрад хотел вовсе не это. – Прости. Я не собирался причинять тебе вред, но угрожать перестану.

- Только совсем не прекращай. А то я начну волноваться, не случилось ли у тебя повреждение мозга.

- Понял, - ответил он с осторожной полуулыбкой.

- Ладно… Хорошо, - я снова присел на корточки и вернулся к приготовлению ужина, но настроение стало странным. Мне всегда было неловко, когда дело доходило до молчания. Когда я был ребенком, у матери был коронный способ заставить меня в чем-то признаться – просто молча смотреть. Я начинал извиваться, как червяк на крючке, а затем – стоило ей только со мной заговорить снова - каялся во всех прегрешениях, за какие только она могла на меня сердиться.

- Расскажи что-нибудь, - попросил я, вываливая в котелок сухую лапшу и высыпая сверху соус.

- Что, например?

- Без разницы, просто говори.

- Или что, замучаешь меня монологами?

- О, думаешь, не получится? Да я заебу тебя монологами, если ты сейчас же не заговоришь. И не надейся, что начну я с солидных парней, типа Гамлета и Макбета. Я запрыгну на «Бурю» и натравлю Калибана на твой зад.

- Ох, давай не будем испытывать судьбу на ночь глядя, - он окончательно снял очки и потер переносицу. В сгущающейся темноте не были видны изменения, происходящие с ним, кроме разве что постоянного блеска его глаз. – Сегодня день рождения моей племянницы.

Святые угодники, это что, личное откровение? На секунду мне померещилось, что я попал в какое-то параллельное измерение.

- Я и не знал, что у тебя есть племянница.

- Вообще-то, у меня четыре племянницы и один племянник. Иви самая старшая, ей бы исполнилось двадцать пять.

Вот дерьмо.

- Моя ровесница.

- Да.

- И она… Ну… - я и правда не знаю, когда стоит заткнуться. – Она…

- Мертва. Да.

Я поморщился.

- Мне жаль.

- Мне тоже.

Нда, теперь я пожалел, что заставил его говорить. У меня всегда так получается – выбирать те моменты, когда люди предпочли, чтобы я держал рот закрытым, и тыкать в их уязвимые места, пока они не начнут кровоточить. Я не испытывал иллюзий на счет того, как ко мне относилась моя семья, и из-за этого я был склонен к жестокости, когда дело доходило до чужой личной жизни. Я уставился в котелок, помешивая лапшичное варево.

Но через пару минут молчания, Конрад заговорил снова.

- Даже совсем малышкой Иви была очень энергичным ребенком. Собственно, я был единственным человеком, присматривающим за ней, которому не надо было платить. Мои родители много работали, а сестра с мужем постоянно были в разъездах. Из всей семьи третий день рождения Иви праздновала только со мной. В тот день мы поехали в «Леголенд» с няней, - нежность переполняла его голос. – Иви обожала этот парк. Она вообще любила все, что связано с конструированием, даже закончила машиностроительный факультет.

Конрад говорил, пустым рассеянным взглядом уставившись куда-то в сторону от меня.

- Она умерла… Черт… Кажется, почти семь месяцев назад. Мы долгое время не могли найти этому доказательств, потому что разрушения оказались обширными и трудно было узнать, куда именно было направлено ее подразделение, когда командная цепь развалилась практически мгновенно.

- Подразделение?

- Иви служила в Национальной Гвардии. Ее направили в Хьюстон, для попытки стабилизировать перерабатывающий завод, прямо перед бомбардировкой.

- Вот дерьмо, - я кое-что слышал о бомбе, сброшенной на побережье Техаса, но тогда я был больше озабочен своим собственным выживанием, чтобы задумываться о том, что это значит.

- Да. Как я сказал, мы долгое время не были уверены… Мы с сестрой использовали все знакомства, какие только были, чтобы узнать, что произошло, потому что тела не было, но в итоге не осталось никаких сомнений. Она и больше сотни гвардейцев превратились в пепел, вместе с тремя сотнями солдат, - Конрад закрыл глаза и с силой потер ладонями лицо. – Ее командир выжил и в конце концов нашел нас. Он имел наглость заявить, что по крайней мере все случилось очень быстро. Как будто от этого могло стать легче.

Я не нашелся, что сказать. На мое счастье, общаться можно было и по-другому.

- Вот, - я вывалил две третьих кашеобразного месива в миску и протянул Конраду. – Ужин.

Конрад взял посудину, молча прожег меня взглядом и принялся за еду. Заклятые друзья. Пока вы уважаете друг друга, вам не обязательно быть друзьями, чтобы выжить.