В тот день, похоже, пришла моя очередь вторгаться в пространство Корал.

Я выскочил на крыльцо, уверенный в том, что нахожусь здесь один, и чуть не выпрыгнул из кожи, когда услышал:

— Что ты здесь делаешь?

— Твою мать, — прохрипел я. Немного чая выплеснулось из кружки.

Корал сидела в плетеном кресле, одетая лишь в безразмерную футболку с надписью «Металлика». В темноте светились бледные бедра и руки. Волосы девушки, как и мои, торчали во все стороны.

— Следи за языком, — упрекнула она, но голос звучал несчастно.

— Прости. — Я попятился к двери. — Не думал, что кто-то встал. Я пойду.

— Пожалуйста, не уходи.

Она натянула подол своей футболки как можно ниже. Впервые я почувствовал проблеск восхищения этой девушкой. Несмотря на мою жестокость прошлой ночью, у нее хватило смелости попросить меня составить ей компанию. Даже если бы я сам хотел ее общества, то был бы слишком горд, чтобы просить об этом.

Я кивнул и сел на соседнее большое кресло. Похоже, написать что-либо мне пока не удастся, поэтому отложил ноутбук и отпил чаю.

— Я раньше любил их, — я указал на ее футболку. — Группу «Металлика».

— Это старая футболка, — сказала она.

— Думаешь, я шучу? Они великолепны. — Корал ничего не ответила, поэтому я продолжил нести чепуху: — Да, в средней и старшей школе… Тайком скачивал их песни через напстер и прочие расширения. Некоторые из них такие мелодичные. Мне полюбились оркестровые фигурации, которые они…

— Мои родители проверяют мои компьютеры и стирают всю мирскую музыку. Нашли у меня диски и заставили их выбросить.

Я взглянул на нее. На ее лице застыло каменное выражение.

Возможно ли, что воспитание Корал ДеВитт было гораздо строже, чем мое? Я знал, что южные баптисты известны своим консерватизмом.

— Отстойно, — сказал я.

— Нет. В этом нет ничего особенного. Мне ведь не на что жаловаться. — Она даже не посмотрела на меня. Рассматривала лишь темный лес и медленно светлеющее небо. — Я слышала тебя вчера вечером.

— А? — Я снова пристально посмотрел на нее.

— Когда ты разговаривал со своей мамой. Я не подслушивала специально, просто… моя комната находится рядом с гостевой. Типа ничего не могла с этим поделать. Ты говорил довольно громко.

— Ох.

Я медленно кивнул. Меня бросило в жар, затем в холод. Я отчаянно пытался вспомнить все, что говорил матери. Она избалованная соплячка. Ненавижу ее. Мне это не интересно. Теперь уже вряд ли удастся сохранить лицо.

— Я... прошу прощения.

— Не надо. Я поняла, что ты имел в виду.

— Нет, — сказал я. — На самом деле не ты понимаешь. Просто верь мне, когда я говорю, что сожалею. Устал. И просто выпускал пар.

Мои оправдания звучали глупо.

Корал пожала плечами, продолжая смотреть на лес. Мама была права: я был жесток с Корал, хотя едва знал ее. Мне больше нечего было сказать. Хотелось уехать в то же утро, так как я безнадежно испортил наше знакомство.

Может быть, это именно я был незрелым и вульгарным. Конечно, не курил и не кричал на родителей, однако оскорбил девушку, будучи гостем в ее доме. Неудивительно, что мама потеряла терпение.

— У меня есть сводный брат, — очень тихо сказала Корал.

Мы молчали так долго, что я вздрогнул от звука ее голоса.

Небо стало розовым, оно окрасило лицо Корал в прекрасный оттенок. Я смотрел, как шевелятся ее губы, и размышлял, смогу ли когда-нибудь кто-то полюбить, кроме Джейми.

— Фин, — она слабо улыбнулась. — Финли, но он оторвет тебе голову, если его так назовешь. У моего отца был… роман, до того, как он женился. Мы, конечно, никогда это не обсуждаем. Я даже не подозревала о существовании Фина до недавнего времени. Ты можешь себе это представить?

Она рассмеялась.

— Могу, — серьезно произнес я.

Слишком хорошо знал способность христианского сообщества игнорировать реальность. И десятки раз видел в своей собственной церкви, как разыгрывались вариации историй, похожих на ту, что рассказала Корал. Дочери-подростки беременели, молодые люди напивались и въезжали на машинах в деревья, а разные члены общины боролись с зависимостью – но мы не обсуждали ничего. Не распространялись о своих проблемах, хотя церковь должна была бы нас поддерживать. Вместо этого накинули на свою жизнь непорочную фату и усиленно притворялись, что идеальны.

Корал горько улыбнулась.

— Он живет в Англии. Это удобно для папы. Знаешь, с глаз долой – из сердца вон. Мама Фина – англичанка. У него синдром Аспергера. Однажды он пытался покончить с собой. Вот так я и узнала о нем. Услышала, как мама с папой спорили об этом.

Я не знал, что сказать, поэтому промолчал. Однако стал лучше понимать гнев и бунт Корал.

— Как бы то ни было, — продолжала она, — Фин – счастливчик. Он далек от всего этого. Все это давит. — Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Я не такая, как мои родители. Знаю, что кажусь тебе глупой, но… для тебя это легко. Для некоторых людей такая жизнь подходит. Это не подошло бы Фину. И не подходит мне.

Я перевел взгляд на восход.

— Значит, считаешь, что мне такая жизнь подходит?

— Мне кажется, да, — ответила она.

Господи, как же девчонка ошибалась. И я чуть было не сказал о том, как она неправа. Утро – хорошее время для откровенности, и там, на залитом розовым светом прохладном крыльце, я почти поверил, что могу рассказать Корал правду о себе. По крайней мере, желание сделать это было очень сильным.

Вместо этого пожал плечами и провел рукой по волосам.

— Наверное, да, — сказал я.

Мы говорили о нашей жизни, о музыке и фильмах, которые нам нравились, о средней школе и университете, пока не взошло солнце. Ни на секунду я не уверовал, что мы с Корал хоть чем-то похожи. Она имела право сердиться на родителей за то, что те скрывали от нее брата, но то, как она выражала свой гнев, казалось очень поверхностным. Что обо мне, то она не приблизилась ни на шаг, чтобы понять меня. Я не мог подпустить ее так близко. Тайна была не только личной и болезненной, но и опасной.

Корал спросила о моих «увлечениях», и я рассказал о писательстве. Уточнив, однако, что это гораздо больше, чем просто хобби.

— О — рассмеялась она, — должно быть, твоим родителям это нравится.

Я усмехнулся.

— Они в восторге. Как насчет тебя?

— Я люблю охоту, — ответила она.

— Серьезно?

— Да, — она приняла мое удивление за интерес. — И ты тоже?

— О нет, вовсе нет.

Яростно замотал головой. Сразу подумал о Джейми, и о том, насколько отвратительным он считал причинение вреда живым существам. Из-за него я ненавидел охоту.

Корал приподняла бровь.

— Ни за что бы не подумала, что ты такой сердобольный.

— Я не сердобольный. Вот только… не очень-то похоже на честный бой, понимаешь? Человек с ружьем, животное буквально ни с чем.

Корал усмехнулась и пожала плечами, как будто годами отбивалась от защитников животных.

— Разве это имеет значение? — спросила она. — Жизнь вообще нечестный бой.

Надо отдать должное, в этом девушка была абсолютно права.