— Ну так как? — начал он и сделал несколько шагов в мою сторону, но остановился, увидев, как я напрягся. И не стал подходить ближе. Профессор сел на стол, поставив ноги на стул. — Ты подумал над моим предложением?

Я бросил на него недоверчивый взгляд. Предложение о должности его научного сотрудника? Должно быть, он шутит.

Профессор видимо понял все по выражению моего лица.

— Все не обязательно должно быть так, как случилось ранее, — пробормотал он.

— Правда? — холодно рассмеялся я.

Я не привык в таком тоне и с таким неуважением общаться с взрослыми, особенно с авторитетными людьми. Однако он вынудил меня.

— Это не для того, чтобы использовать ситуацию в личных целях. Никаких обязательств.

— Не думаю, что это сработает, — ответил я, сомневаясь, что смогу находиться рядом с профессором Брандейсом и при этом не поддаваться искушению.

— Почему нет? — Он повернулся ко мне. — И даже если бы такое случалось, иногда, — его голос понизился, — разве это было бы так плохо?

Я медленно покачал головой, уставившись в стол. Если бы такое случалось. Я знал, что он имел в виду. Мужчина хотел, чтобы мы провели лето вместе, писа́ли и наслаждались друг другом, читали, учились. Было бы неплохо. Это был бы рай. И он многому мог бы меня научить… не о литературе, а о моем теле. Я знал, что профессор будет заниматься со мной любовью умело. Я судорожно вздохнул.

— Моя девушка…

— Оставь ее, если это тебя так беспокоит.

Я уставился на него.

— Не могу.

— Почему нет? Зачем ты вообще с ней? — На его лице отразилось замешательство. — Калеб…

— Нет, — отрезал я.

Брандейс поднял руки в примиряющем жесте.

— Ладно. Прости. Это меня не касается.

— Да. Это все сложно.

— Не сомневаюсь. Я все понимаю. Твой роман… — Он замолчал.

Я кивнул. Сказать, что мои работы содержали религиозный подтекст, было бы преуменьшением. Каждая история, которую я представлял на рассмотрение в тот семестр, была насыщена переживаниями главного героя из-за тайного греха. Контекст всегда был сильно религиозным.

— Да, — подтвердил я.

Профессор не сдавался. Он соскользнул со стола и подошел ближе – настолько близко, чтобы я мог слышать его дыхание.

— Один летний семестр, — сказал он. — В секрете. Абсолютная тайна. Ты вдохновляешь меня.

Я молчал, крепко зажмурившись.

— Ты хочешь, чтобы я умолял? — прошептал он.

— Разве вы не можете получить это где-нибудь в другом месте?

Слова прозвучали резче, чем мне хотелось. Он играл нечестно. Я заставлял себя воздерживаться в течение многих лет. И планировал воздерживаться всю жизнь. А тут светский профессор, который мог позволить себе все что угодно, решил превратить мою жизнь в ад, потому что положил на меня глаз.

— Что? — он рассмеялся. — Ну, то есть, конечно.

— И вы получаете? — выпалил я, наконец посмотрев на него. — Да?

Он скрестил руки на груди и поднял бровь, выглядя при этом дьявольски красивым.

— В данный момент нет. Почему ты спрашиваешь? Вы ищете какой-то романтической преданности, мистер Брайт?

Едва заметная усмешка заиграла на его губах.

Мои глаза сузились. Он пытался смутить меня, и ему это удалось.

— Нет, чистейшее любопытство. — Я прочистил горло и встал со стула, избегая любого контакта с мужчиной. — Мне пора идти.

— Возвращайся в мой кабинет. И я заставлю тебя передумать.

«Изыди, Сатана, — подумал я. А после: — Боже, помоги мне преодолеть это». Эта молитва была мольбой. Я посылал ее вверх, как вспышку. В то самое утро, во время своей ежедневной молитвы, я прочитал стих об искушении в Послании к Коринфянам. «Вас постигло искушение не иное, как обычное человеческое; и верен Бог, который не допустит, чтобы вы были искушаемы сверх ваших сил, но вместе с искушением обеспечит путь к спасению, чтобы вы могли выдержать его». (Прим. пер.: вольный перевод Первого Послания к Коринфянам, глава 10, стих 13)

Возможно, дверь была моим «путем к спасению». Но Господь не собирался облегчать мне задачу. И все же я продолжал цепляться за Его обещания. Испытания, тайны и глубочайшее одиночество жизни все равно приближали меня к Богу, а не отдаляли от Него. Я знал, что Он видит все мои недостатки и любит несмотря ни на что – слепо, преданно – именно так, как все люди жаждут быть любимыми. И Господь сделал величайший жест для моей души. Мы были связаны друг с другом.

— Калеб. — Профессор Брандейс последовал за мной. — Прочти хотя бы это.

Он протянул конверт из плотной бумаги.

— Просто почитай это когда-нибудь. Пожалуйста.

Стоя в безопасности по другую сторону двери, я взял конверт.