Вернувшись в Андовер, я встал перед своей церковной общиной, как настоял мой отец, объявил о случившемся и выразил свое глубочайшее сожаление. Объяснил, что намерен жениться на Корал. Старейшины общины наложили на меня епитимью (Прим. пер.: список различных видов религиозных наказаний, которые верующий должен понести) до тех пор, пока не родится ребенок, означавшую, что я не буду участвовать в причастии.

Мы с Корал поженились почти сразу, в ноябре. Она не хотела никакой помпезности и церемоний, да и я тоже. Нам было стыдно; наши родители позаботились о том, чтобы мы не забывали об этом ни на минуту. Сплетни расползались по обеим церквям до тех пор, пока все знакомые (а также незнакомые), не выяснили все подробности.

Однако я вырос в этих маленьких строгих церквях и точно знал, что сплетники забудут о нашем проступке, как только разразится следующий скандал. А он всегда был не за горами.

У нас состоялась небольшая, простая свадьба в поместье ДеВиттов. И я бы и не хотел иного, даже если бы обстоятельства сложились иначе. Корал спустилась по лестнице дома, в котором выросла, а я стоял внизу и ждал ее. Я не позволю ей стыдиться и позабочусь о ней.

Теперь, когда мои родители жили в Кембридже, меня ничто не связывало с Андовером, поэтому я купил дом в Южной Каролине. Корал хотела быть поближе к матери. Всегда думал, что она презирает мать, но беременность пугала Корал. Это сблизило ее и Опал. Я был рад этому.

В мае 2011 года на свет появился наш сын. С такими же, как у меня, черными волосами, темными глазами, с изящным носиком и губами Корал, и малыш так очаровал наших родителей, что все перестали беспокоиться о свадьбе по залёту. Корал, ее мать и сестры внушали мне, как важно назвать моего сына Калебом-младшим. Я находил эту идею нелепой и решительно возражал, но эти споры всегда заканчивались слезами Корал, которые я просто ненавидел. Она говорила, что речь идет о традициях, о семейной чести. По-видимому, они собирались звать его Младшим.

В конце концов я дал согласие, но называл его исключительно Калебом. Чтобы нас с ним различали, стал для себя использовать имя Кэл.

Как только моя новая жизнь с Корал и Калебом-младшим вошла в привычную колею, я вернулся к своему творчеству. Быстро и с энтузиазмом написал книгу о молодой женщине, отверженной обществом, друзьями и семьей за неудачно выбранную партию. Предварительно я назвал роман «Несмотря ни на что» и посвятил его Корал, чья сила в вынашивании и рождении нашего сына произвела на меня огромное впечатление.

Пять лет назад я бы сказал, что у Корал напрочь отсутствовал материнский инстинкт. Тогда лишь только мысль, что она будет воспитывать ребенка, привела бы меня в ужас. Реальность же оказалась диаметрально противоположной. Корал легко давалось материнство. И она была счастлива – гораздо счастливее, чем я когда-либо видел ее. Наконец-то я почувствовал себя достойным мужчиной в ее жизни, поскольку дал ей то, чего она хотела даже больше, чем меня – сына.

К своему удивлению, я обнаружил, что так же случайно получил для себя то, чего хотел больше всего на свете. Сын стал для меня центром Вселенной. Я безумно любил его. Для нас с Корал не имело никакого значения, что мы украли у себя медовый месяц или то необходимое время, чтобы лучше узнать друг друга.

Калеб-младший затмил все. Он был для нас чудом, загадкой. Мы игнорировали все советы родителей по воспитанию, бросаясь к ребенку каждый раз, когда тот плакал, постоянно держали и носили на руках и ужасно баловали.

И это могло бы стать нашим «и жили они долго и счастливо», но жизнь распорядилась иначе.