Глава 11

‒ Будь осторожна, ‒ говорю я Норе. ‒ Проверьте температуру грелки, прежде чем положить ее на живот Эдди.

‒ Да, принцесса.

Нора бесшумно ходит по комнате, наполняя грелку для Эдди. Она живет с Мейбл в соседней комнате, потому что Эдвард не любит, когда в его апартаментах живут другие люди, кроме его близких родственников. Она выглядит способной, но у нее нет делового обаяния Амелии или материнской улыбки миссис Браун. Прошло всего полдня с тех пор, как она переехала во дворец, но у меня уже такое чувство, что Эдди скоро привыкнет к ней.

Эдвард, кажется, тоже доволен.

‒ Когда она сможет заменить миссис Браун, ты сможешь вернуться в мою комнату.

‒ Надеюсь, что так, ‒ хотя в этот момент мне хочется наорать на него: «Эдди – твой сын!» Ему будто наплевать на Эдди. Эдвард только хочет, чтобы я вернулась в его постель.

Эдди начинает плакать, когда я кладу его в кроватку, и Нора берет его на себя.

‒ Я позабочусь о нем, принцесса, ‒ говорит она, беря Эдди на руки и укачивая его. Судя по ее движения, Нора действительно опытна в обращении с детьми. Однако Эдди продолжает ерзать в ее объятиях и смотреть на меня, как будто спрашивая, почему я оставляю его с этой странной женщиной. Однако я не могу позволить себе сдаться. Сегодня вечером я должна пойти с Эдвардом на бал.

‒ Принцесса? ‒ Мейбл заглядывает в комнату. ‒ Мы должны вас одеть.

Минут через двадцать я выхожу из комнаты. Может быть, я и не выгляжу так хорошо, как тогда, когда вышла замуж или впервые пошла на бал, когда мне было семнадцать, но мне кажется, что сине-зеленый цвет платья мне очень идет, а шелковые розы на поясе прелестны. Гален прислал букет нежных розовых роз из сада Эдварда, и Мейбл приколола мне в волосы несколько бутонов.

‒ Это лучшие духи, ‒ говорит она, поправляя непослушный локон, лежащий на моей шее.

Эдвард читает газету в гостиной. Бумага мнется, когда я подхожу к нему; он встает и смотрит на меня своими золотисто-карими глазами так, что я краснею. По-другому и не скажешь: мой муж горячий. Глядя на него, одетого в безукоризненный темный сюртук и белую рубашку, с аккуратно завязанным галстуком, с благородными чертами лица, чувствую, что снова влюбляюсь в него.

‒ Ты выглядишь великолепно, ‒ я встаю на цыпочки и целую его в щеку.

Эдвард изучает мое лицо. Обычно он целовал меня в ответ, но на этот раз было что-то еще, кроме желания.

‒ Усталый взгляд никуда не делся, ‒ замечает он, касаясь бутона розы в моих волосах. ‒ Новая няня справляется?

‒ Вполне, но Эдди скучает по миссис Браун. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к Норе.

‒ Хм, ‒ Эдвард проводит пальцем по коже у меня под глазами. Мейбл щедро намазала лицо пудрой, но этого недостаточно, чтобы скрыть мое изнеможение от пристального взгляда Эдварда. ‒ Кэт, если ты не совсем здорова, тебе надо остаться и отдохнуть.

‒ Я хочу пойти, ‒ говорю я, просовывая руку ему под мышку. ‒ Я не позволю тебе пойти на бал одному. Что делать, если сексуальная, соблазнительная женщина привлечет твое внимание?

Уголки его рта приподнимаются.

‒ Не знаю, радоваться ли мне, что ты так обо мне заботишься, или сердиться, что тебе пришла в голову такая нелепая мысль.

‒ Серьезно, я хочу быть там. Это первый бал, на котором ты действительно заинтересован присутствовать, и я, возможно, смогу помочь тебе убедить лорда Сесила в необходимости закона «О чистом воздухе». Я прочитала несколько статей об Астоне.

‒ Астон исчез из заголовков газет с тех пор, как «Вечерняя газета» решила сообщить о твоей поддержке женщин, катающихся на бисиклетах. Вчера это было на первой странице.

Это становится неожиданностью.

‒ Но я даже не давала интервью, только попросила Поппи передать председателю женского общества Вест-Энда, что поддерживаю женщин-велосипедисток.

Эдвард хмурится.

‒ Судя по тому, как была написана статья, выглядело бы так, как если бы ты была председателем. Я не ожидал, что газета сделает большое дело из нескольких косвенных слов от тебя. Сейчас все газеты обсуждают, можно ли разрешить женщинам ездить на бисиклете.

‒ Это смешно, ‒ восклицаю я. ‒ Мы можем ездить верхом, но не на велосипедах? В чем же разница?

‒ Женщины верхом встречаются редко, потому что мало кто может позволить себе держать лошадей, ‒ отвечает Эдвард. ‒ Но массовые бисиклеты – это совсем другое. Есть и другие проблемы, например, что женщина выглядит менее женственно на бисиклете... ‒ он замолкает, видя мое возмущение. ‒ Кэт, давай пока не будем останавливаться на этой проблеме. Чем раньше мы приедем на бал, тем легче нам будет уехать пораньше. Я хочу, чтобы мы вернулись домой как можно скорее.

* * *

Особняк лорда Сесила, конечно, великолепен. Дом окружает высокий каменный забор, в окнах верхнего этажа поблескивают хрустальные люстры. Мы входим в двойные двери, и я сдерживаю вздох. Мраморный зал высотой в три этажа украшен большими картинами и гобеленами. Даже потолок покрыт тиснеными обоями серебристо-серого цвета. Пурпурные и белые орхидеи свисают с полированных фарфоровых ваз. Аристократы, одетые в лучшие наряды, скользят по полу, болтая и смеясь. Количества сверкающих драгоценных камней вполне достаточно, чтобы наполнить королевскую казну.

И это должен быть благотворительный бал.

Когда мы с Эдвардом спускаемся по лестнице, хозяйка встречает нас сияющей улыбкой. Она великолепна в белом платье, напоминающем платье дебютантки, на ней множество сверкающих бриллиантов и рубинов, как будто она владеет ювелирным рудником. На самом деле, скорее всего, так оно и есть.

‒ Принц Эдвард. Принцесса Кэт, ‒ леди Сесил опускается в изящном реверансе. ‒ Мы не можем выразить, как благодарны вам за то, что вы почтили нас своим присутствием. Особенно когда вы оба так заняты.

‒ Спасибо, ‒ я склоняю голову и изображаю любезную улыбку. ‒ Мы рады быть здесь.

Музыка и смех плывут по воздуху. Пышно одетые дамы скользят по танцполу в сопровождении безукоризненно одетых джентльменов. Я замечаю, что лорд Садерленд беседует с лордом Мэнсфилдом, но нигде не могу найти Лили. Учитывая их статус, Садерленд – дворянин с относительно большим состоянием и высоким положением, а старшая сестра Лили – невестка Эдварда, странно не видеть их на таком большом балу. Думаю, Лили хочет, чтобы ее некоторое время не видели в одном месте с ее бывшим мужем.

Пока мы с Эдвардом пробираемся сквозь толпу, здороваясь со знакомыми и болтая о пустяках, я думаю о том, что больше не боюсь балов. Все относятся ко мне с уважением и вежливостью, и я могу пропустить большинство танцев благодаря прекрасной опеке Эдварда.

Мысли продолжают возвращаться к Эдди. Что он сейчас делает? Он мирно спит или просыпается каждый час? Он все еще плакал, когда я вышла из комнаты. Нора сделает все, что в ее силах, но это ее первый день. Сколько времени ей понадобится, чтобы успокоить Эдди? Может быть, мне следовало привести доктора раньше...

‒ Ваше высочество! ‒ в нос ударяет резкий запах духов, и дама с белокурыми локонами кладет руку на мой локоть. ‒ Словами не описать, как сильно вас не хватало в этом сезоне. С момента презентации мы жаждали вашего присутствия.

‒ Действительно, ‒ на этот раз я узнаю говорящую. Это леди Бофорт, одетая в фиолетовое платье из парчи. На ее ушах и шее сверкают рубины. Она могла бы участвовать в конкурсе красоты. ‒ Право же, я должна протестовать против вашей избирательности, принцесса Кэтрин. Мы посылали вам приглашения с начала сезона, и до сих пор вы отвечали только на вопросы женского общества Вест-Энда.

Я приняла несколько приглашений, но случилось так, что ни одно из них не включало в себя вечеринки Бофорт.

‒ Председатель общества говорила всем, что вы поддерживаете женщин-бисиклетисток. Скажите, это правда, что вы научились ездить на бисиклете?

Я не вижу причин лгать, поэтому пожимаю плечами.

‒ Да. Это не так уж и важно, честное слово.

Дамы вокруг меня ахают, как будто я только что произнесла ругательство.

‒ Значит, это правда!

‒ Господи, жаль, что у меня нет и половины ваших нервов. Я не могу себе представить, чтобы рисковать своей шеей на высоких колесах!

‒ Но разве это не ужасно неустойчиво?

Мне приходится поднять руку, чтобы меня услышали.

‒ Не думаю, что это проблема, когда ты уже умеешь ездить верхом. Велосипед еще проще, потому что вы управляете машиной, а не живым, дышащим существом, которое может иметь характер.

‒ Но лошадь не падает, ‒ говорит молодая леди. Она кажется мне знакомой, кажется, я видела ее, когда наблюдала за выступлениями в суде. Может быть, Флоренс Лавелейс? ‒ А как вы научились на нем ездить?

Я подавляю улыбку. Она говорит так, будто ездить на велосипеде так же трудно, как делать сальто.

‒ Тренировалась, ‒ говорю я с озорной улыбкой.

Еще больше дам окружают меня, задавая вопросы о велосипеде. Немного удивительно, поскольку их разговоры обычно сосредоточены на моде и сплетнях, но когда я говорю, замечаю, что молодые женщины, похоже, искренне заинтригованы возможностью исследовать город без компаньонки. Это обнадеживает. Пожилые женщины выражают беспокойство за мою безопасность, но я читаю в их глазах неодобрение.

‒ Но подумайте о недостатках, ‒ с содроганием произносит леди Бофорт. ‒ У вас может появиться бисиклетное лицо.

Я пристально смотрю на нее.

‒ А что такое бисиклетное лицо?

‒ Неприятное заболевание, которое развивается от напряжения при сохранении равновесия, ‒ серьезно говорит она. ‒ Выпученные глаза, сморщенный нос, сжатые челюсти...это вызовет неприглядные изменения на вашем лице.

Я подавляю желание рассмеяться, что приводит к не подобающему леди фырканью. Леди Бофорт хмурится, но продолжает перечислять недостатки велосипеда:

‒ И подумайте о том, что придется ехать верхом в платье! Как вам удается избежать того, чтобы ваши шнурки и оборки не попали в колеса?